Существовали определения семьи только как непременного последствия государственной регистрации или какого-либо религиозного обряда. Стоит лишь взглянуть на статистику по официальным семейным разводам, чтобы забыть о регистрации брака как о критерии семейственности и вычеркнуть это определение из поддающихся размышлению.
Ну и ладно. Ну и достаточно. Достаточно для того, чтобы извлечь, что семья – это ответственность. Есть ответственность в делах, на работе, но это другое, потому как является твоим выбором, временным выбором, который в любой момент ты можешь ограничить или отказаться от этого вовсе, ведь любые дела достаточно ограничены во времени. Семья отчасти тоже твой выбор, но ответственность – постоянная и безграничная.
Да, звучит как некая пожизненная кабала. Надо что-то добавить… Добавим счастье. Семья есть то единственное, которое приносит постоянное и неподдельное счастье. Мы можем быть счастливы от свершения своих дел, от бесполезных покупок, просмотра телевизора и прочего, но это все временное и ненастоящее. А постоянное и настоящее счастье – только в семье.
Ну вот, так гораздо лучше. Значит, семья – это группа людей… Стой, а может, и не людей вовсе? Ведь многие же считают домашних питомцев членами своей семьи – как мне кажется, абсолютно заслуженно. Да, убираем «людей»: это просто группа кого-то или даже чего-то. В общем, семья – это те, за кого ты испытываешь безграничную ответственность на протяжении всей своей жизни и от кого ты получаешь настоящее неподдельное счастье всю свою жизнь. Все. Пойдет. На сем кончаем прелюдию…
Женился я, можно сказать, в одночасье, что совсем не подходило моей обстоятельной и тягомотной наружности. Просто в какой-то момент я ощутил себя крайне порядочным человеком. Настолько порядочным, что, выпив пива, принял решение жениться на беременной от меня девушке. Не знаю, почему порядочность проявилась именно в этот момент: может, девушка слишком понравилась мне; может, что-то было в пиве; а может, именно в этот момент все звезды расположились в определенном порядке, ведь браки заключаются на небесах. Со временем я убедился, что дело было уж точно не в пиве и, наверное, даже не в девушке как таковой, а в небе. Кто-то там, на небе, в этот момент все решил за меня. Так обычно и бывает у меня, когда из консервативного и даже инертного я превращаюсь в человека, способного за доли секунды принимать решения, меняющие всю мою последующую жизнь. Так в свое время я женился. Так за одну секунду я оставил свою более чем успешную карьеру. Так я решил написать книгу, не имея никогда прежде желаний или способностей…
Женой я восторгаюсь до сих пор, поскольку она до сих пор дает мне поводы для неподдельного восторга. Это тот человек, который приблизился ко мне ближе всех остальных, который понимает меня больше остальных и понимает меня, пожалуй, даже больше, чем я понимаю сам себя. Это тот, кто идет за мной в огонь и воду и, наверное, завидует спокойной жизни жен декабристов. Кто готов, родив троих детей, практически не употреблять пищу, чтобы оставаться стройной и радовать мой – временами похотливый – взгляд свой фигурой. Сколько за все это время она сделала, чтобы просто оставаться со мной рядом? Нельзя сказать, что я плохой муж (а может быть, и можно): в меру вредные привычки, дом в достатке, детей люблю. Но очень ревнив во всех отношениях: каждая клетка ее организма должна быть мне верна и даже преданна. Это сейчас все кажется естественным, и все ее желания следовать за мной, соответствовать мне кажутся закономерными. Но после нашего знакомства, пожелав быть со мной, она не просто изменилась, она стала другим человеком. Абсолютно другим! Во всем! Перестала встречаться с подругами, стала читать книги, слушать рок-музыку, изменилось ее отношение к жизни, к людям, к деньгам – ко всему абсолютно.
Нельзя сказать, что это была пустая емкость, которую можно было чем угодно заполнить, – что это была несформировавшаяся масса, из которой можно вылепить все что угодно. Она была вполне самодостаточна, образованна, независима, успешна в делах и работе. И, тем не менее, она изменилась вся. День за днем я наблюдал, как меняется ее внешность. Я уж не говорю о шмотках, косметике и прическе. Изменилась ее осанка, ее походка, цвет глаз, черты лица. Не знаю, как так бывает, но так было. В какой-то момент мы достигли такого соответствия, что могли понимать друг друга без слов: говорили наши глаза. А потом и вовсе неплохо различали и чувствовали друг друга даже на расстоянии.
Иногда, конечно, и в нашу семейную идиллию закрадывался червь сомнений. Ведь мы живем в обычном мире с кучей мелких бытовых проблем, в окружении кучи мелких бытовых людишек и постоянной зависти окружающих. Зависти по любому поводу, несмотря на то, что в целом наша семья живет достаточно замкнуто и мы никогда не любим ни с кем что-либо обсуждать. Но есть неплохой дом, который всем виден, есть неплохие автомобили, есть неплохие дети – и этого уже достаточно для того, чтобы люди додумали для себя происхождение всего этого, извратили, перевернули и окружили все это бесконечной завистью. А твоя отвлеченность от этих людей лишь подливает им желчи и желания об этом говорить. Иногда эта желчь просачивалась в дом, принося кратковременный разлад и даже ссоры. Но лишь кратковременные и лишь для того, чтобы еще раз посмотреть на это со стороны, вспомнить все с начала и понять, что вся желчь всех людей этой планеты не способна отравить наше взаимопонимание и взаимопоглощение, потому что мы – семья.
Ладно, хватит про жену, чего доброго перехвалю еще. Еще у меня есть дети. Это тоже моя семья, за которую я буду испытывать бесконечную ответственность всю свою жизнь и которые всегда будут приносить мне радость даже своими не самыми чудесными поступками. Помимо отцовской любви, я испытываю к ним глубокое уважение за их сплоченность и верность нашей семейной идее – постоянно двигаться и развиваться. Они никогда не капризничают и ничего не просят в магазинах и прочих общественных местах – в противовес сложившемуся у меня до этого мнению об истеричных детях, судорожно тянущимися за любой блестящей вещью на прилавке. Конечно, и у них есть свои детские желания, но выражают они их куда хитрее стандартного детского «хочу».
А происходит это обычно так: вечером они пристально следят, чем я занимаюсь. Далее, если видят возможность, интересуются моей занятостью. Конечно, я всегда подтверждаю свою готовность уделить время (ну или почти всегда), и они начинают рассказывать, что видели то-то там-то и было бы неплохо это подкупить для дома или для их развлечения. Они не просто просят это – они мотивируют! Я выслушиваю их мотивацию, мы какое-то время рассуждаем о цене предмета, о том, что можно было бы купить на эти деньги вместо этой вещи. Чаще всего, конечно, речь об игрушках, и чаще всего я, конечно, их им покупаю. Но мне приятно осознавать их способность уже в малом возрасте уметь сравнивать и определять ценности вещей (ведь я и сам до сих пор определяю для себя ценности: теперь вот задумал определить ценность человеческих отношений).
Но даже игрушки у детей иногда отходят на второй план. Бывает и так, что дети жертвуют своим сиюминутным желанием купить игрушку ради какой-либо глобальной семейной идеи. Мы размышляем, что, отказавшись от небольшой игрушки и подкопив еще немного, можно было бы построить для них детский городок. А если, например, отказаться от детского городка, то можно добавить и построить семейную баню, загородную дачу для выездов и т. д. Вместе решаем, расставляем приоритеты, считаем затраты (арифметика, конечно, та еще). В целом, как мне кажется, все получается довольно неплохо. В конечном счете у детей есть все, чего бы они хотели или чего бы хотели другие дети в их возрасте, но все это они получали не сразу и не просто по одному своему желанию.
Чтобы уж совсем закончить с семьей и чтобы картинка получилась завершенной, нужно еще несколько слов сказать про наше движение – про постоянное движение в жизни. Движение ради движения, в большинстве случаев не приносящее результатов, а иногда и вовсе приводящее к убыткам, но суммарно имеющее положительное значение. Сейчас уже этого движения не ощущается: как-то все пресно и постно. В течение нескольких последних лет я неплохо возглавлял технологическую производственную компанию среднего размера. Тем не менее, не обладая большими запросами в повседневной жизни, мы сумели построить большой дом, приобрести пару дорогих машин, привыкнуть к уютной жизни и достатку, избаловать детей. Все это давалось поначалу большим трудом и лишениями, поэтому имеет особую ценность. Ведь поженились мы, когда я только заканчивал университет. Не было вообще ничего, но было жуткое желание иметь все. И тогда я просто перевернул мир. С ног на голову. Это было как сон, хотя и длившийся несколько лет. Я работал на нескольких работах, в каждой добиваясь значительных успехов. Жизнь била ключом. Этот бешеный ритм распространился и на нашу семью. По прошествии восьми лет семейной жизни, видимо, сделав небольшой перерыв в этой гонке, мы с удивлением обнаружили, что каждый год в нашей семье либо появлялся новый ребенок, либо мы приобретали себе новое жилье. С детьми понятно: это цветы жизни, наше будущее и так далее. Приобретение недвижимости и улучшение собственных жилищных условий стало своеобразной навязчивой идеей. Это стало понятно, когда мы построили дом, очевидно, большой даже для семьи с тремя детьми. Дальше мы, конечно, сбавили жизненный ритм, остались в этом же доме, детей больше не рожали, но зачем-то – видимо, по привычке, – построили еще один загородный дом.
