Далековато мы отошли от него, метров на семьсот. Если не заведет мотор, пока доберемся до берега, будем уже в районе Дивноморска. Что не есть хорошо…

Но нет, прошло минуты четыре моей гребли, с подскоками на короткой волне, и брат завел мотор.

— Ура! — кричим мы одновременно с Алиной, а Андрей довольно улыбается, весь мокрый от воды, которая обдает его брызгами на более низкой корме лодки. Удивительно, но нам не страшно сейчас, а скорее немного весело от ударов стихии. Так бойцы встречают опасность зло и весело, но без страха. Страшно бывает до или после, а не во время боя.

Идти под мотором — совсем другое дело. Брат сохраняет угол движения относительно ветра, и лодка уверенно бежит к берегу на средних оборотах мотора, подпрыгивая на отдельных больших волнах.

Вот и берег приближается. Здесь волна становится гораздо меньше, а когда заходим в закрытое пространство между молами, то здесь она почти не ощущается. Как будто и не было грозной стихии. Только мокрые майки и шорты напоминают и пережитых минутах.

Бабуля за нас там волнуется сильно, без сомнения. Хотя здесь у берега совсем другая обстановка, и нет того, что в море. Но она наверняка почувствовала, что у нас неприятности. Она ведь у нас все чувствует, что творится вокруг, и может предупредить.

Сейчас будет нас ругать за то, что не взяли рацию. На таком удалении и открытом пространстве они должны работать. Так их сначала надо распаковать и опробовать.

Но бабуля ничего плохого не сказала ни при встрече, ни тогда, когда вместе готовили рыбу.

— Ну что, ребятки, поняли, что такое морская стихия? — бабушка клюнула несколько раз из своей тарелки, как птичка и смотрит, как мы едим жареную камбалу. Думаю, что напробовалась, пока ее жарила.

— Мы бы все равно выгребли к берегу, бабушка, даже если бы мотор заглох. — Я предложил не волновать ее отдельными подробностями нашей истории. — Зато какую рыбу поймали, особенно Алина отличилась!

Свежая, жареная камбала удивительно вкусна. Белое мясо, без косточек, немного пахнущее йодом, сочное и нежное! Андрей с Алиной вообще молча едят, не отвлекаясь на разговоры. А бабушка по такому случаю не отказалась выпить полбокала белого вина, которое я поднял из подвала, к рыбе.

Выпили не чокаясь, не сговариваясь. Подумали о тех близких, которых с нами уже никогда не будет. Так как на сегодня мы процентов на девяносто уверены в этом. А мне этой ночью опять приснилась соратница по службе, и опять в какой-то совершенно невозможной и глупой ситуации с прижиманиями ко мне ее молодого тела…

Пока все ели молча. Молчание нарушили только за чаем.

— Олег! Ты просил подобрать материалы про одичавших собак. Мы нашли такие, я дал Алине факультативное задание сделать подборку самостоятельно. Из того, что у меня есть. Могли бы подобрать и больше, но испытываем информационный голод, утолить который может только посещение городов…

— Все будет тебе, дорогой мой, все впереди, но сейчас рано… — остудила его пыл бабушка Аня.

— Давай милая, почитай нам, это хорошее дело… — это она Алине. И мы услышали интересный доклад девочки, состоящий из набранных отрывков. Девочка читала отрывки, делая небольшие паузы. Выглядело это, как отдельные тезисы.

— «Говорят, что собаки неразлучны с людьми очень давно, даже дикие австралийские собаки динго, по выводам специалистов, скорее всего являются изначально не дикими, а одичавшими».

«И все же в природе дикие собаки не редкость».

«Собачьи стаи редко живут в лесах, а чаще в городах и поселках. Численность уличных собак зависит только от количества пищи. В использовании отбросов они составляют конкуренцию крысам».

«Когда-то у всех бродячих собак из поселений или их предков были хозяева. Биологи считают, что, оказавшись без человека, которому служили ее предки на протяжении нескольких тысячелетий, собака теряет жизненные ориентиры. Она не в силах полностью вернуться в дикий мир, превращается в маргинала и не знает, кто для нее человек — друг или враг.

«Одни специалисты считают, что в городских дворнягах нет ничего страшного. Большинство этих собак так или иначе живут при человеке. На рынках, при гаражах, стройках, базах. Одновременно эти специалисты утверждают, что более не здоровы в психическом плане именно собаки, проживающие в квартирах. Квартирным собакам разных пород от силы 300 лет, а дворовым — тысячи».

— А вот что есть про собачьи стаи…

— Давай про структуру и иерархию в собачьих стаях, — Андрей ткнул пальцем в экран.

— «Структура собачьей стаи достаточно сложна. Она во многом похожа на структуру волчьей стаи и человечьей. Во главе стоит пара: вожак контролирует мужскую часть стаи, сука следит за женской. Обычно щенков заводит только главная самка, остальные лишь ухаживают за ее потомством. Так животные сами контролируют свою численность…»

«Вожак, безусловно, главный, но выбирает его себе доминирующая сука, наиболее опытная из всех, авторитетная, сильная, хорошо развитая физически и психически.»

— Вот это хорошо написано! Только женщина может определить, кто из мужчин самый талантливый, сильный и решительный, — я не выдержал и встрял в разговор. Глядя на это, Алина оторвала глаза от экрана и взяла чашку, дав возможность мне сказать.

— А вот что я скажу, мои дорогие…, добавила бабушка. — Меня всегда смешило, когда хозяева говорили про своих собак — моя девочка, мой мальчик! А между тем, есть нормальное литературное слово — сука! Это можно увидеть в словаре Даля. Так что у собак — есть кобель, и есть сука. Вот так! Продолжай, Алиночка, правильно ты сказала — «доминирующая сука»…

«Вожак отвечает за выбор мест обитания, за добывание пищи и защиту стаи от возможных опасностей. От отношений вожаков разных стай зависит, дружить им семьями или драться.»

Тут Алина почему-то опять делает паузу и смотрит на меня. Наверное, ждет мою реакцию, ей стало интересно…

Но я молчу, внимательно рассматриваю янтарное вино в своем бокале. Никакой реакции. Девочка начинает читать далее.

«У вожака есть преимущественное право на пищу и продолжение рода, право распоряжаться действиями членов стаи, право устанавливать социальные ранги и отношения членов стаи, право изгнания из стаи. Впрочем, своими правами вожак распоряжается по собственному усмотрению: например, он может уступить право на пищу кому-то из членов стаи».

«Доминирующая сука более всего занимается потомством: она регулирует воспитательный процесс — обучение, наказания, поощрения, игры. Она же заботится о слабейших в случае опасности. В момент нападения на стаю она уводит в безопасное место всех, кто нуждается в защите. Она может сотрудничать с вожаком в вопросах жизнеобеспечения стаи в целом, а иногда даже принимать участие в боевых действиях, но стратегических решений она не принимает и стаей не командует. И только при отсутствии кобеля, способного принять на себя обязанности вожака, старшая мать начинает командовать стаей.»

Тут Девочка поднимает голову, внимательно смотрит на нас по очереди, потом продолжает читать. Наверное, хочет проверить, как мы слушаем… Потом продолжает.

— «Следующие по рангу — воины, возглавляет которых старший воин, помогая вожаку в организации охоты, обороны или нападения. Права воина включают в себя право на пищу и на продолжение рода, но право воина на принятие решений весьма ограничено».

«Далее идут опекуны. Они имеют право на командование щенками и молодняком и несут ответственность за их воспитание и обучение. В этом ранге выделяются два подразделения: пестуны и непосредственно опекуны. Пестунами становятся молодые суки. Обязанности пестуна не добровольны, а предписываются старшими. Причем факт рождения собственных детей еще не переводит молодую суку из ранга пестунов в ранг матерей, для этого перехода необходимо развитие, достаточное для принятия решений в вопросах выживания».

«Опекун — это взрослый одинокий кобель, добровольно помогающий пестунам в воспитании молодежи. Никаких решений, даже относительно щенков, опекун не принимает. Может разве что посоветовать.»