Что же со мной происходит? Набираюсь жизненного опыта, необходимого как воздух творческому человеку или иду по ложному пути? Пишут, что Всевышний предоставил человеку право выбора: делай, что хочешь, но за все будешь отвечать. Об этом можно было бы написать картину “Распутник”. Быть может, я создам произведение, которое станет предупреждением людям в нашу эпоху вседозволенности…

Как же чиста была моя душа, как светлы были чувства, как высоки были помыслы, когда я жил в ауле после университета! Охваченный эйфорией чудесной стихии творчества, испытывая высочайшее наслаждение, я вдохновенно писал свои картины. Испытаю ли я вновь такие же сильные и тонкие переживания, такой же расцвет духа и счастье творчества как тогда?.. И что бы со мной сталось тогда в госпитале, если б не начал писать афганские этюды?..

Всемилостивый, прошу, не лишай меня счастья творить! Помоги воплотить в жизнь мою мечту – построить в родном ауле мечеть. Если я сумею достичь этой цели, то в память бабушки Гульфаризы дам мечети ее имя. Хорошим человеком она была, пусть земля ей будет пухом, а душа пребудет в раю…

Хочу помогать детям-сиротам. Не ожидая взамен ни благодарности, ни похвалы, буду делать как можно больше добра. А самое главное – я должен начать писать. О Всевышний, помоги мне возвратиться к творчеству!».

Внезапно Салавата, медленно покачивающегося в такт музыке, снова начала трясти неведомая сила. Промучившись около двадцати минут, он увидел возникших перед собой давних предков, скачущих на горячих конях с саблями наголо на царских солдат. Мчавшийся впереди войска на белом коне отважный всадник показался ему знакомым и близким человеком. Вскоре воины пропали из виду. Затем перед его взором предстала другая картина: младенец в колыбели, качающейся на разлапистой ветке дерева.

Сегодня у Лилит много посетителей. Ей пришлось разделить людей на три группы и проводить сеансы по очереди. Когда все ушли, она поставила под каналы Салавата.

Он постоял немного с закрытыми глазами, покачиваясь под музыку, затем его заставили долго вращать правой рукой справа налево. Потом вытянутую вперед правую руку начали каким-то образом «обрабатывать». Салават воспринял это как очищение.

Некоторое время спустя перед его мысленным взором предстало перо. Когда оно исчезло, Салават стал непроизвольно двигаться: руки медленно поднимались вверх и опускались. Вот он с поднятыми руками сильно откинулся назад и стал «смотреть» закрытыми глазами вверх. Чуть погодя, невольно наклонился.

Долго постояв с опущенной головой, он снова выпрямился, и перед ним, озаряя все вокруг, дважды промелькнула огромная золотая птица. Увидев ее третий раз, Салават понял – это птица счастья Хумай[27], и душу объяло чувство радости. Он вспомнил прочитанное: что увидеть хотя бы тень птицы Хумай – огромное счастье. Такая удача выпадает лишь редким счастливцам. Потом его заставили трижды произнести «аминь» и выполнить упражнения из йоги. Затем понудили медленно встать на колени и припасть лбом к полу. Салават обратился с мольбой к Богу: «О Всемилостивый, прошу, прости мне мои прегрешения, совершенные с умыслом и без умысла! Безгранично благодарю Тебя за милосердие ко мне. Даруй счастье моей семье и детям. Сделай так, чтобы открывшиеся в Лилит способности были к добру. Избавь мой народ от пьянства и других мерзостей, освети их души лучами веры и выведи на праведный путь! Помоги мне не сбиться с найденного прямого пути, даруй твердость духа, силу и разум, дозволь очиститься с помощью этих каналов от грехов, утвердиться в вере, делать людям больше добра и прожить на белом свете с честью и достоинством!

Дай возможность служить Тебе своим творчеством, дозволь внести вклад в возвращение людей к добру и вере. Прошу, помоги мне развить дух и стать ближе в Тебе!»

После окончания сеанса они долго говорили с Лилит. Несмотря на усталость, жена тоже испытывала волнение:

– Сегодня было много информации свыше. Самое важное, что поставив на колени, тебя заставили покаяться. Показали и толпу голых женщин, твоих бывших любовниц. Каждая из них пробежала по тебе, топча ногами. А ты руками разверз грязь и вырвался к свету. Сказали, что будем вместе и на том свете… Еще вот что показали: стоишь ты с лавровым венком на голове возле множества картин и рядов книг, держа в руках перо. Ты – духовный лидер своего народа… Сверху посыпались золотые монеты, символизирующие, что к нам придет богатство. Однако надо его выдержать достойно. – Лилит задумалась. Лицо Салавата посветлело:

– Да, сегодняшний сеанс был удивительным, чудесным, полным глубокого смысла. Лишь бы указанные мне знаки исполнились, пусть они будут к добру. А может, это и есть посвящение?

– Нет, тебе еще следует хорошенько очиститься.

Салават поделился радостью:

– Я видел птицу Хумай!..

Лилит тоже обрадовалась:

– Дай-то Бог, ведь птицу счастья могут увидеть лишь избранные Всевышним люди…

– Если то, что нам показали, правда – то мы счастливые… – произнес Салават, все еще не смея поверить в близкую возможность счастья.

– Ну, конечно, правда! – убежденно подхватила Лилит. Она всегда была уверена в себе и никогда не сомневалась в своей правоте. – Да, чуть не забыла! Когда я мысленно сказала: «Спасибо, что пытаетесь сделать из моего мужа человека», мне телепатически ответили: «Наоборот, мы избавляем его от человеческого…»

Слова Лилит потрясли Салавата. Это был серьезный выпад против всего человечества. Справедлив ли он? Как не крути, есть в нем доля правды: прогресс идет семимильными шагами, а мы не становимся лучше. Уже близится конец мира, а люди все беспощаднее друг к другу…

Салават снова обратился с мольбой к Богу: «О Всевышний, я тоже представитель рода человеческого и по уши погряз в грехах. Кроме грехов, совершал и преступления: еще подростком несколько раз взламывал с приятелями торговые киоски. Очень нужны были деньги на кино и мороженое. Особенно на фильмы “Бродяга” и “Генералы песчаных карьеров”, которые мы пересматривали десятки раз. А в юности пили и хулиганили с друзьями. Самоутверждались. Став предпринимателем, я проводил сделки через фальшивые фирмы. Убегая от неподъемных налогов, хотел избежать банкротства. А на деле, получается, воровал. Да, в эпоху дикого бизнеса девяностых годов так поступало большинство предпринимателей. Стремясь расчистить для семьи теплое место под солнцем, не кормил ли я детей своих харамом, неправедно добытой пищей? Не даст ли потом этот харам ядовитые плоды? Как же быть? Пальцами шевельнешь – грех, за что ни возьмись – преступление…

К стыду своему, кроме законов людских, нарушал я и Твои повеления. Возможно, из ниспосланных через пророка Моисея десяти заповедей не нарушил лишь одну – “Не убий!”…

А Афганистан?.. Командиры втолковывали нам, что уничтожение врагов на войне не считается убийством, здесь – либо ты, либо тебя… Мы называли их “душманы”, “духи” или “моджахеды”. А были ли они врагами на самом деле?»

В памяти всплыло одно из афганских событий. Во время короткого привала дозорные приволокли в лагерь захваченного в плен душмана. Командир группы, рыжеволосый старшина Копытов, встретил их в бешенстве:

– Зачем нам понадобился этот дух?! – вскинулся он на солдат, брызжа слюной.

Салават растерянно ответил:

– Как вернемся, отправим в штаб, может, сообщит полезные сведения.

– Надо еще выжить… И как вы собираетесь таскать его с собой? А если он заорет и выдаст нас?

– Мы ему заткнули рот бинтами… – начал было оправдываться второй солдат, но старшина еще злобнее прошипел, выкатив глаза:

– Тьфу, тупые! Так и думал: пожалели чурку, не замочили… Ладно, хватит лясы точить! Кто взял этого душмана в плен?

– Салават! – простодушно выпалил тот солдат.

– Байгазин! Долбани его прикладом по башке, да столкни со скалы в пропасть. Не вздумай стрелять, душманы услышат…

Салават замешкался. Наконец, сразу охрипшим голосом, проговорил: