Неизвестно сколько дней провела, не желая никого видеть. День сменял ночь, время бежало по строго установленному режиму, а я будто не замечала этого. Мне было все равно, что происходит вокруг, я не ощущала звуков, не помнила, когда в последний раз что-то ела, пила. Я заняла место на диване, чтобы бесцельно пялиться в потолок. Единственный вопрос, который бесконечно вертелся в уме: «Почему?» никак не давал покоя, к тому же ответа на него так и не находилось.

Больно было находиться среди вещей, которые хранили на себе отпечаток благополучной жизни. Запах маминых духов, папин пиджак на вешалке, пара ботинок у порога и многое другое приводило в неистовое чувство отчаяния и страданий. Впервые в жизни я оказалась перед лицом непоправимого горя и поняла, что не готова мириться с таким положением.

Взяв себя в руки, тем обстоятельством, что вряд ли маме понравилось, как я превращаюсь в ноющую размазню, я решила двигаться дальше. Вспомнила, как мы мечтали о счастливом будущем, ставили цели, к достижению которых я стремилась.

– Вставай! – проговорила вслух самой себе, – пора навести порядок.

Действительно, квартира была не в лучшем виде: кругом пыль, разбросанные вещи. Не до уборки было в последнее время.

Я разобрала посуду, перемыла тарелки и расставила их по местам, полила цветы. Тут в руки попал семейный альбом, лежавший открытым на столе. Каждая фотография как маленький кусочек ярких событий, калейдоскопом сменяющих друг друга. От альбома шло удивительное тепло, словно родители находились где-то рядом.

Полистала, только для того, чтобы разбередить свежую рану. Горечь утраты вновь дала о себе знать и отозвалась колкой болью в сердце. Я вытерла ладонью слезу, застывшую на щеке, закрыла альбом и приготовилась спрятать его подальше, но не тут то было. Из него в руки вывалился конверт без адресата. «Нельзя читать чужие письма!» – предупреждал внутренний голос, когда я уже открыла его.

Листок в клеточку из школьной тетради, помещенный внутри, содержал краткое сообщение:

«Ульяна Григорьевна – бабушка по материнской линии…

У меня дыхание перехватило от радостной новости. Оказывается, у меня имелась родственница, хоть и проживающая за тысячу километров отсюда. За всю свою сознательную жизнь я не видела ни одного близкого родственника, который бы появлялся на пороге дома или хотя бы иногда давал о себе знать. У всех одноклассников бабушки и дедушки являлись неотъемлемыми атрибутами воспитания, я же была лишена подобной радости, поскольку знала, что старшие представители семьи отошли в мир иной. Родители при этом, никогда не распространялись на данную тему и не вносили ясности. Сейчас появился шанс обрести новую родню, пусть незнакомую, но от этого не менее желанную: «Я не одинока!» За последнее время, это единственное обстоятельство вселило в меня надежду, позволило обрести смысл существования.

Дальнейшие действия не подлежат логическому объяснению, впрочем, я порой поступала слишком импульсивно, руководствуясь сиюминутными порывами. Вместо того чтобы вернуться к учебе и приступить к сдаче сессии, я купила билет и отправилась на поиски бабушки. В семнадцать часов заняла верхнюю полку плацкартного вагона, а в восемь-сорок утра уже стояла на платформе вокзала нужного города.

Город был прекрасен. Некое сочетание современности с вкраплениями элементов прошлых эпох. Гости, понаехавшие из других мест, стремились прогуляться по набережной, чтобы увидеть во всей красе великую реку. У меня в планах изучение достопримечательностей не значилось, потому что путешествие еще не закончилось. Нужно было проследовать до деревни, указанной в письме, но когда я обратилась к кассиру с просьбой продать билет, она удивилась:

– Милочка, нет такого направления!

– Не может быть!

Я предъявила письмо как доказательство. Кассирша минуту поразмышляла, после чего пригласила на помощь коллегу постарше. Та, поправивши профессорские очки, сообразила на удивление очень быстро:

– Как же, помню! Двадцать лет назад все жители этой деревеньки разъехались в разные стороны. Сейчас там остались только разрушенные дома непригодные для проживания да старый погост, который давно никто не посещал.

– Так я могу…

– Непонятно, что вы задумали, но не стоит туда ехать.

– Почему?

– Места гиблые, да и поговаривают, что прежде там люди пропадали.

– Мало ли что говорят!

– Настырная, – кассирша покачала головой, как бы в осуждение, – все же ответь, что такой симпатичной девушке там понадобилось?

– Научный интерес.

– Хоть бы попутчика взяла!

Мне стала докучать излишняя забота совершенно незнакомой женщины, прилипчивой, как банный лист. Сделав глубокий вдох, я вновь произнесла:

– Один билет, пожалуйста!

– Последний раз предупреждаю, – не унималась сердобольная, – в той деревне колдовство древнее живет.

«Ага! Баба Яга и Кощей Бессмертный!» – про себя пошутила я.

Впрочем, я пропустила мимо ушей эти нелепые сведения, посчитав их «полетом» фантазии впечатлительной дамочки. Что бы она ни говорила, я твердо решила идти до конца.

Билет получила до близлежащего поселка в двух часах езды. Старенький автобус, видавший сотни тысяч километров, весело подскакивал на кочках давно не ремонтированной трассы. Ухабам не было конца и создавалось впечатление, что автобус двигается по шпалам железной дороги. От жуткой тряски в животе было тошно. К неприятным физическим ощущениям добавлялся эффект внутренней дрожи, ухудшающий общее состояние. К концу путешествия и вовсе наступила паника. Огня в масло подливали постоянно болтающие тетки, рассказывающие жуткие истории.

– Слыхала ли? – начала одна из них.

– Вся округа гудит! – поддерживала вторая, в предвкушении разведать подробности.

– Вчера возле колодца, где Васька повесился, привидение видели. Вроде как облачко, но с руками, ногами, а глазищи – два красных фонаря.

– Брешут!

– Вот те крест!

– А еще говорят…

Мне уже хотелось было закрыть уши, чтобы не слушать этот бред, но тетки не унимались, и пришлось слушать до конца.

– В округе волк объявился. Голодный, злой. С починка дед пропал, не иначе хищник загрыз.

– Не ровен час на людей охотиться начнет!

– Стоит ему только кровушки отведать, не отбиться будет. Деда-то почитай неделю ищут, да только и косточек не осталось!

– Людоед – одним словом! – всплеснула руками впечатлительная слушательница.

– Ты гляди, в темноте по деревне не шастай, а то со спины схватит, да и в лес утащит!

– Не буду!

– А еще случай вышел, – наводила смуту все та же сплетница, – на болоте третьего дня свет видели. Митрич, тот, что с краю живет, НЛО видел.

– Чего видел? – переспросила одна из теток.

– Тарелку летающую, а там этих, как их…

– Пришельцев? – помогла собеседница.

– Нет. Лунатиков с десяток не меньше.

– Врет твой Митрич.

– Не обижай! Он человек серьезный. Раз сказал, значит так и есть! Они его чуть с собой не забрали, еле отбился.

Невероятные истории, по всей видимости, добавляли остроты в обыденную сельскую жизнь, находящуюся в стадии разрухи. Об истинном положении дел современной деревни я не имела понятия. Перед глазами возникали картины всеобщей запущенности. Мелькающие за окном населенные пункты, целиком состоящие из ветхих бревенчатых домов, наводили тоску. Почти каждый второй дом был нежилым, разваленным от времени и ненужности.

Поселок, в котором довелось выйти на остановке, мало отличался от остальных. Возле единственного общественного места – магазина с облезлой вывеской «Сельпо» пенсионеры ждали прибытия автолавки с хлебом. Я подошла, чтобы спросить, куда мне двигаться дальше:

– Не подскажете… – начала я беседу, надеясь на радушие.

– Чего тебе? – грубо ответила полная женщина, даже не обернувшись.

– Как добраться до Климовки?

– Сумасшедшая какая-то! – ответила тетка.

Все же мне удалось выведать, что до деревни нужно идти пешком не меньше пяти километров. По весенней слякотной земле это расстояние покажется бесконечно долгим. В городе давно уж сухо, и жители перебрались в удобную легкую обувь, а здесь стоило бы иметь резиновые сапоги, чтобы не промочить ноги. Мои крепкие ботинки на шнурках служившие верой и правдой второй сезон, к сожалению, сдались под натиском распутицы и промокли насквозь, хотя я не проделала и половины пути.