Эталоном красоты в моих глазах всегда была мама. Она обладала врожденной женственностью, а ее одежда отличалась особенным вкусом, когда простое на первый взгляд платье превращалось в произведение кутюрье. Все ее старания сделать из меня девочку-кокетку не увенчались успехом. Я зачастую наблюдала, как мама красит губы, укладывает волосы и пыталась повторять, но выходило неумело. Когда она выходила из дома в воздушном, легком платье, струящемся на ветру, вслед оборачивались все без исключения – мужчины сворачивали шеи, а женщины завистливо поджимали губы. Ей шло абсолютно все: и строгий костюм и короткое мини. Те платья, которые покупались для меня, висели в платяном шкафу, не вызывая желания их носить.
– Ты же такая куколка! – восторгалась мама, любуясь, как я облачаюсь в темно-синее короткое платье.
Я придирчиво вертелась возле зеркала, одергивала подол, стараясь сделать его подлиннее. Ну, что за наказание, когда чувствуешь себя слишком голой.
– Мне не нравится, – звучал вердикт.
Мама, тем временем доставала другое, только я находила тысячи причин, чтобы забраться в удобные брюки. Лишь на выпускной вечер, пришлось сдаться и нарядиться в дорогущее бальное платье в пол, которое так и осталось платьем одного вечера. Одноклассницы, кстати оценили, наперебой выдавая комплименты.
Оставалась две недели до именин, вместе с тем усиливалось волнение. Утро нового дня не предвещало ничего необычного. В институт нужно было ко второй паре, поэтому я не спешила вставать с постели. Такое удовольствие понежиться, расслабиться, пока две щебетуньи не напрягают бесконечной болтовней. Они, кстати уже «улетели» на занятия, перед этим разбросав вещи. Такой хаос, обычно к вечеру разбирался, но ежедневно повторялся снова. Я чихнула, ругая вреднулю-Иринку, которая постоянно перебарщивала с лаком для волос.
Уже поддавшись сладкой дреме, я сомкнула веки, но телефонный звонок заставил вздрогнуть от неожиданности. Удивительно, мне никогда не звонили в это время. С родителями общалась вечером, после возвращения с работы, такой порядок установили изначально, чтобы не отрывать друг друга от важных дел. Исключением была сессия, когда результаты экзамена они ждали с особым волнением.
В трубке услышала незнакомый мужской голос:
– Маргарита Николаевна?
– Да, слушаю, Вас.
Возникла пауза. Голос по ту сторону замешкался, а потом медленно произнес:
– Разрешите представиться: майор полиции, старший уполномоченный Морозов Сергей Дмитриевич.
Снова возникла пауза. В этот момент я почувствовала, что случилось что-то страшное. Беспокойное состояние холодком спустилось по спине. Полицейский тем временем, тяжело вздохнул и продолжил:
– С тяжелым сердцем сообщаю, что сегодня утром на территории лесного массива были обнаружены ваши родители без признаков жизни. В настоящее время ведется следствие. Необходимо явиться по месту прописки, чтобы пройти процедуру опознания.
В ответ не могла ничего вымолвить. Сердце сжалось от боли, а из глаз градом хлынули слезы.
Полицейский вымолвил: «Крепитесь!» – и прервал разговор.
Жизнь в одночасье потеряла всяческий смысл. Родители – единственные близкие люди, которые являлись опорой. Своими успехами я была обязана только им!
Я слышала о конце света, когда вокруг остаются только руины, нет надежды на будущее. В этот момент наступил мой личный конец света. Занятия в институте ушли на второй план. Наспех швырнув в дорожную сумку пару вещей и взяв документы, помчалась на электричку. Соседкам по комнате оставила записку: «Уехала домой. Позже перезвоню!»
К вечеру, когда солнце уже почти село, я оказалась дома. Я обожала возвращаться сюда. Родной городок с любимыми улочками, памятными местами самое дорогое место на планете. Здесь провела детство под чуткой заботой семьи, «купалась» в любви родителей и с удовольствием наблюдала за прекрасными, можно сказать, даже идеальными отношениями между мамой и папой. Их взаимное уважение являлось примером для подражания. Иногда, я мечтала, чтобы рядом со мной оказался такой же мужчина как мой отец. Мама никогда не раздражалась по пустякам, шутила и пела. Папины сюрпризы – приятные мелочи: букетик полевых цветов, любимые конфеты, чашка ароматного кофе по утрам придавали романтизма и вносили в их жизнь ощущение волшебства. Словно юная влюбленная парочка они мило «ворковали», а если шли по улице, то всегда держались за руки.
Не могла думать о них в прошедшем времени и до сих пор не верила в страшное известие: «Сейчас, открою дверь, а там как прежде ждут!» Только чуда не произошло – квартира оказалась пуста. По особым приметам, известным с детства, я догадалась, что они собирались на пикник. Не было на месте походных рюкзаков, резиновых сапог и еще кучи прочих вещей для отдыха на природе. По наступлению теплых дней, выходные мы традиционно проводили на свежем воздухе. В программе обязательные пешие прогулки среди высоких деревьев, еда на костре. Счастливые, довольные родители устраивали концерт. Папа брал в руки старенькую потертую гитару, а мамин красивый голос, создавал атмосферу чарующей сказки. Когда она начинала петь, по коже бежали мурашки. В каждую фразу и ноту вкладывалось столько эмоциональной окраски, что я невольно начинала подпевать. Эти душевные песни стали достоянием нашей семьи.
Нахлынули светлые воспоминания, от которых больно сжалось сердце. Я не желала принимать жестокую реальность, лишившую меня самого дорогого на свете.
Вновь ожил телефон:
– Маргарита Николаевна…
Я узнала голос, принесший плохую новость:
– Майор?
– Мы можем встретиться?
– Я не хочу никого видеть! – со злостью бросила я, сама удивляясь такому поведению.
– Это ваш долг, – сухо уведомил полицейский.
– Я дома…
– Не уходите, сейчас буду! – перебил он, сбрасывая звонок.
Майор Морозов, прибывший за мной, оказался вполне приятным человеком. Он по-отечески обнял меня за плечи, заглянул в глаза:
– Будь сильной! – вымолвил он.
– Хорошо, – согласилась я, не представляя, что самое страшное еще впереди.
Процедура опознания, относящаяся к обязательным следственным действиям для родственников погибших, оказалась неподъемной ношей. С момента, когда я увидела два тела, накрытые с головой белыми простынями, мир перестал существовать, в привычном понимании этого слова. Как бы я слышала, видела, только сквозь пелену. И когда, из-за спины, я услышала: «Ты готова?», не смогла ответить ничего вразумительного. Девушка в ослепительно белом халате взялась за края простыни и открыла лицо человека, оказавшегося моим отцом.
– Узнали?
– Папа, – прошептала я чуть слышно и упала в обморок.
Очнулась я совсем в другом месте, когда все та же медсестра махала перед носом остро пахнущим тампоном.
– Где я?
– В полиции.
– Зачем?
– Осталась небольшая формальность, – сказал подошедший майор.
– Я устала…
– Прежде, чем пойдете домой, я объясню, что признаков насилия не было обнаружено и причина гибели ваших родителей неизвестна.
– Разве так бывает?
– Предварительные версии о переохлаждении или отравлении опровергнуты результатами экспертизы. Получается, что у обоих в одно и то же время остановилось сердце, возможно от сильного испуга, ведь нашли их сидящими возле большого дерева, тесно прижатыми друг к другу.
– Мне страшно!
– Хотите, я пошлю нашего сотрудника к вам домой.
– Спасибо! Не стоит. Я большая девочка.
– Если потребуется, примчимся по первому звонку, не стесняйтесь!
– Хорошо…
– У выхода вас ждет автомобиль.
Мне ничего не оставалось, как отправиться в одинокий дом, наполненный воспоминаниями о прекрасном прошлом.
О следующих днях в памяти сохранились лишь смутные обрывки, потому что от обилия пролитых слез все смешалось в однообразный серый туман. Я не ощущала окружающего мира, хотя вокруг было много людей, которые искренне сочувствовали. Похороны окончательно подкосили и лишили меня сил.