Так-с, я ведь всё упаковала в чемодан? Может, стоит проверить на запасной случай? А чемодан-то полон. Не должна что-то забыть, потому что шкафы уже пусты, в стирку я ничего не отправляла. Ах, ладно, проверю повторно. В прикроватном гардеробе нет ничего — пустые ящики и только. В платяном шкафу тоже лишь эхо. Иная собрала вещи и покинула Академию ещё до моего пробуждения, с нею и Пенелопа. Ферн скоро вернётся за вещами. Больше никого в нашей комнате нет.

Эх-х. В следующем году у нас будет новый сосед. Кто он? Или она? Как время настанет — так и узнаю.

Ладно, можно застёгивать ремни на чемодане. Ничего не забыла. Ох, какие жёсткие ремни! А-а-а-а, режет кожу. Ну вот, готово. Кожа на руках покраснела от этих кожаных ремней. Сколько лет этому старинному чемодану? Откуда только Аух достали это старьё? Кажется, я понимаю, почему Аух отдали этот чемодан мне. Мда. Ну ясно всё с вами, чёртовы Аух.

А он тяжёлый, зараза! Даже как-то тяжелее, чем когда я несла его в Академию в начале года. И ведь ничего не поделаешь, и так максимально упаковала всё. Повторно всё складывать и прижимать друг другу желания не осталось.

Суета в общежитии. Только и слышно как прощаются, желают хорошо отдохнуть, удачной сдачи переходного экзамена и прочего. Чемоданы гремят жутко, скрипят по деревянному полу, царапают его, бренчат по ступенькам лестницы. Мадам Ан только и успевает записать уходящих и забросить в сейф ключ от очередной комнаты. Целая очередь выстроилась перед столом мадам. Надо и мне занять место. Охо-хо, она длина-а! Эй, я за тобой.

Уф. Ну вот, я отдала свой ключ и расписалась в журнале. Можно направляться к порталу, там меня должен дожидаться отец. Да, вижу его. Отец на месте. Не стоит его задерживать, ему ещё вещи паковать для перевоза в наш дом.

— Собралась? Готова?

— Да. Значит, наш дом уже в наших руках?

— Да, я быстро оформил нужную документацию и возобновил права на него. Так что мы уже можем переезжать в него. Только есть проблема…

— Какая?

Мне казалось, уже всё выполнено.

— Аух не подписали отказ от отцовства Цоболя. Он остаётся твоим приёмным отцом.

О, а вот и он сам. Наверняка руки чешутся поиздеваться над моим отцом. Намеренно не подписывает документ. Вот только зачем им всё это? Разве не станет легче, если они вернут меня в мою семью? Самим же проще жить станет. Не будет всех этих затрат денег, нервотрёпок, комната освободится. И главное — я не буду им глаза мозолить.

— Мне вот одно интересно, Аух… — отец решил напасть первым? — Почему вы не отказываетесь от Чары? Что, привязались к моей дочери за эти… Сколько же? Ну, сколько память мне не изменяет, лет так семь. М?

Ого, а папа крут! Нет, он просто уверен в себе. Стойкий, уверенный, сильный духом. Ему Аух не страшны, скорее он страшен для них. Неспроста же они пытались из него дух вывести эти семь лет. Применить грубую силу для них было равно моментальной смерти. Сколько мне известно, Цоболь Аух фактически не убийца. Он не окончил Академию, не получил диплом Академии Равновесия, да убил немного. В отличие от моего отца, Мастера Боя — Цоболь Аух жалкое подобие убийцы. Даже Кирия Онно или Иная Хиноэ одним ударом прибили бы его. Им оставалось лишь одно — вывести из отца дух через давление мною. Ненависть дочери к отцу — вот чего боится каждый отец. Аух понимали это. Знали, как крепко и преданно меня любит отец. Пользовались его слабостью. Теперь всё позади. Отец выиграл эту «партию».

— Вам самим будет проще жить без опеки. Так чего вы медлите?

— А тебе-то какое дело, Чарг?

Что ты на меня так сурово смотришь, Цоболь?

Цоболь Аух. Я называла тебя папой по собственной наивности и глупости. Сердце меня не обманывало — меня никогда не любили в семействе Аух. Я была ненавистницей. Глава семейства — Марго Аух, мать Цоболя. Она управляет всем и всеми. Без её разрешения Цоболь даже дышать не смеет. Как ещё он только не убил свою мать, что душит его в собственных объятиях, называемых «материнской любовью»? И можно ли назвать их отношения — семейными? Порой мне кажется, что мать поработила сына, сама того не заметив. Он с трудом возражает ей, но я ощущаю его внутреннее напряжение.

Цоболь Аух относился ко мне так же, как к нему относится его мать. Это не отношения между отцом и ребёнком, это тирания! Он не любил меня, потому что его никогда не любила мать. Отца он лишился в детстве. Поэтому ему не знакомо это чувство — родительская любовь. А значит, он сам не способен её проявлять. Лишь притворялся, актёр драматического спектакля.

— Идём. Тебе пора возвращаться домой, Чара Аух.

— Чарг!

— Нет, ты ещё Аух.

Да знаю я, знаю! Что, приглашаешь пройти в портал первой? Ну ладно, как скажешь. Хотя, погоди. Я хочу сказать отцу кое-что.

— Пап, не волнуйся за меня. Скоро я вернусь.

— Конечно, ты же у меня сильная девочка.

Увидимся, папа. Ты жди только меня у дома. Как только я разберусь с Аух, то вернусь к тебе домой. Времени немного пройдёт, как на пороге окажусь я. Ох, жду не дождусь этого момента свободы!

Да, трамваи у нас скоростные и это замечательно. На них быстро можно домчаться до любого уголка. В Островграде этот вид транспорта — с самой широкой транспортной сетью. Три кольца вокруг исторического центра, около десяток веток из разных точек города. Современные вагоны с кондиционерами. Бесшумное передвижение, с лёгким покачиванием. Приятная музыка из маленьких колонок над дверями. Электрическое табло, бегущая строка с указанием предыдущей и следующей станций. В салоне всегда чисто и опрятно, изорванные каким-нибудь идиотами сидения моментально заменяют на новые. Стёкла вставляют. Полы вымывают. Пространства достаточно, чтобы пара прошла без тиснений. Даже под сумки и багаж пространство под сидениями предусмотрено. Да-а-а, комфорт и покой. Правда, людей всё равно толпы ездят.

Он спит, что ли? Может, толкнуть его в плечо?

— Чего?

— Ты уснул, что ли?

Ну-ну, что за суровый взгляд?

Странно. Раньше никогда не обращала внимания на оттенок его глаз. Они не жёлтые, а… стеклянно-золотистые. Как янтарь! Ого! У его матери такие же глаза. Он весь в мать вырос.

Вымотался, да? Отдохни немного.

Странное чувство. Давно ли оно у меня в груди поселилось? Я ощущаю некую близость с Цоболем. Мне всё сложнее воспринимать его как ненавистника. Неужели я проникаюсь сочувствием к нему?! Вот уж точно чего не ожидала от себя!

Цоболь действительно вымотался за этот учебный год. Дыхание тяжёлое, да и взгляд тусклый, уставший. Его так и клонит в сон. Между прочим, уже скоро наша станция. Спать в конце пути — не лучшая идея.

— Скоро наша станция, так что не засни.

— Хых. Смешно.

— Я вижу, как ты устал.

Промолчишь? Как тебе угодно. Ответ не обязателен, мне было важно просто сообщить.

Вот так вот сидя с тобой рядом, именно сегодня я ощущаю некую лёгкость внутри себя. Я словно избавилась от груза на душе. От этого тянет взлететь в небеса и простить даже Цоболю все его грехи.

Нет, что это со мной сегодня?

Мы на месте. Остаётся лишь дойти до дома. Пройтись пешком очень полезно, особенно километр. Правда, до нашего дома не километр, а половина.

Что, мой чемодан нести не будешь на этот раз? Зол? Хах! Какие мы злые, прямо очень. Нет, он даже не зол сейчас. Какой-то равнодушный. Уставший. Даже не привычно его таковым видеть. В его возрасте работать кузнецом — тяжко. Всё же Цоболю Аух всего лишь 24 года. Ещё юноша, молодой, в самом рассвете сил. А такой озлобленный на мир! Из него негатив так и сочится!

Ну что, пройдёмся? Не стал носить за меня чемодан — ничего не остаётся, как мне тащить его за собой. Тяжесть конечно, неприятно, но тут ничего не порешишь.

Как же мне хочется вернуться в родной дом! Интересно, сильно ли изменилась обстановка в нём с того времени? Конечно, нет. Отец оставил дом в гордом молчаливом одиночестве на попечение у государства почти сразу после лишения родительских прав. Вряд ли в доме что-то переменилось. Ключи-то от него у отца! А что, если… нет, дом в целостности и сохранности. Всё же отец не глуп и предусмотрителен. Наверняка он создал вокруг защитный барьер. Так что никто пробраться в него не смог. Всё же дом Мастера Боя — сокровищница для Спасателей и ненавидящих.