— Чара Чарг, ты как дочь Мастера Боя имеешь право отказаться от участия в войне. Воспользуешься?

— Нет. Я иду на войну, как и каждый Убийца и Спасатель. Мой отец не отказался бы, не откажусь и я.

— Так держать, солдат!

А после мне выдали направление. Я попала на северный фронт — туда, откуда война началась. Да, даже Спасателей подняли на место и вынудили идти на войну, отправив на рядовую. Спасатели и Убийцы объединяются ради общего дела — ради победы в этой войне. Все эти дни, с момента приезда военных на базу училища, нас обучали стрельбе из ружья, разминированию территории и как правильно устанавливать взрывные устройства в логове врага. Учили броску гранаты, обращению с взрывоопасными материалами и всему, что пригодится на фронте, в том числе шпионажу, разведке.

Сверю по часам, моё время пришло. Чемодан уже собран, все ценные вещи оставлены дома, часть вещей я распродала, а деньги передала в детский дом. Готова к отбытию.

— Сегодня мы все разъедемся и разойдёмся. Не знаю, когда мы увидимся, но надеюсь на предстоящую встречу уже в мирное время. Куда тебя направляют?

— На фронт, к границе с Долиной Богов. А тебя?

— Туда же. Значит, мы ещё увидимся, если наши подразделения войск окажутся по соседству. Удачи, Чара.

— Спасибо. Тебе тоже, Кирия.

Повернусь и в последний раз загляну тебе в синие глаза. Ты взволнован, это ощущается по тому, как ты держишься. Мне тоже не хочется прощаться с тобой при таких обстоятельствах, друг. Я буду молиться Судьбе, чтобы мы, выжившие ребята из комнаты под номером пятнадцать, вновь встретились уже после этой войны. Позволь Судьба, дай нам шанс! Пенелопа ещё минут пять назад покинула нас, её отправили на побережье северной части материка эвакуировать граждан и участвовать в запуске ракетных установок. Синар остаётся на Изумрудном острове работать с гражданами. Самых опытных, конечно же, отправляют на самый фронт — к границам с Долиной Богов.

— Что ж, прощай, друг.

— Береги себя, Чара.

— Договорились.

Ты не против обняться напоследок? Спасибо, что не отказал. Очень приятно. Спасибо тебе, настоящий друг. Я буду скучать по тебе, по Пенелопе и даже по скромному Синару. Интересно, где он сейчас? Должно быть, уводит сестру в бункер пережидать войну с разрешения руководства. Ну, мне пора идти. Сейчас уже начался сбор тех, кто отправляется на север страны. Ещё раз удачи тебе, Кирия Онно. Я буду ждать нашей скорой встречи. Не хочется тебя оставлять позади, но уже в пути. С Эдвардом я попрощалась прошлым вечером накануне его отбытия на северо-западное направление. Увы, никто из наших не остаётся на Изумрудном, весь наш курс распределили по всей стране. В последний раз вижу эти тёплые стены, деревянный пол, лица, ворота, окна. Думаю, сюда я больше никогда не вернусь.

Вижу, грузовик уже прибыл. Табличка говорит, что мне к нему. Солдат принимает новобранцев, проверяя направления. Покажу ему своё.

«Залезай».

Прямо в кузов? Хорошо.

«Чара!»

Этот голос вынудил меня развернуться. Дональд Ляс, ты ещё не дождался своего транспорта, по билету которого поедешь на войну. Мне казалось, уж тебя в первую очередь заберут, но ошиблась.

— Чара, прошу тебя, береги себя. Нам, увы, не по пути, но я буду ждать твоего возвращения.

— Позаботься о себе, Дон.

— Не могу. Буду думать о тебе, Чара Чарг. Мне очень хотелось бы, чтобы ты осталась в качестве гражданского лица и прошла в бункер, но ты решилась идти на войну. Поэтому я убедительно прошу тебя поберечь себя. Если бы только я мог быть рядом с тобой…

— Мне нет повода, не ради чего или не ради кого себя беречь, Дон. У меня никого не осталось, кто смог бы меня уберечь от смерти.

— А как насчёт меня?!

— Нет. И прощай.

Зайду глубже в кузов, чтобы оказаться дальше от тебя. Не пытайся докричаться, отвечать не стану. Всё уже в прошлом, Дон. Спасибо, что защищал меня, но больше твои чувства для меня ничего не значат. Наши отношения остались в прошлом и точка, тебе следовало это уяснить ещё тогда, в кулачном бою с Эдвардом. Если я и буду сражаться за жизнь, то ради Эдварда.

Ещё пара человек села в грузовик. Дверцу захлопнули и заперли, солдат прошёл вдоль машины и занял своё место. Завёлся мотор, мы двинулись с места. Позади остаются три года жизни в полной семье, семь лет в детском доме-приюте, восемь лет жизни в семействе Аух, четыре года обучения в Академии, год отношений с Дональдом Лясом и год жизни с родным отцом. Всё позади, в прошлом. Почему-то мне как никогда спокойно, даже до полного безразличия доходит. Что со мной будет — знать не могу и даже не желаю. Пускай будет что будет. Ещё накануне я обратилась к мадам Цэган за помощью и попросила её обстричь мне коротко волосы. Многие были удивлены, но мне безразлично. Длинные волосы на войне будут мешать не хуже лишних чувств, привязанности к кому-то. Поэтому я должна быть безразлична, хладнокровна ко всему, что может стать преградой для меня. Именно безразличие отличает Убийц от Спасателей. Первым безразлична Судьба жертв, вторые горячи сердцем. Вот что я наблюдала в глазах Сако Альцберг Ёрш в тот вечер, когда впервые встретилась с ним — безразличие к своим жертвам. Это же можно было прочитать в глазах Дона на первой миссии, в глазах Иной в день, когда она защитила меня от Убийцы. Наконец, оно поселилось в моём сердце. Теперь нет сомнений — моё профессиональное становление завершилось. Отныне я — подлинный Убийца, а не скудная пародия.

Вспомнила! Но к чему? Со дня смерти отца некому стало поливать антуриум, что некогда купила мама. Должно быть, красный антуриум уже никогда не расцветёт и уже засох. Говорят, пока цветёт красный антуриум, в семье будет обитать счастье…