— Бенджен, сейчас, — по интонации Менсер он ничего не понял, но когда девушка крепко вцепилась в его локоть, а под ботинками хлюпнула вода, юноша наконец догадался, что происходит сейчас.

Потеряв дар речи, он как-то рассеянно кивнул и помог ей пройти в комнату, что оборудовали под родильную. Как только Менсер усадили на кушетку, одна из медсестер захлопнула перед будущим отцом дверь. Радостная Лорен, вмиг сбежавшая по лестнице, увидев, как побледнел ее безэмоциональный брат, принесла ему стакан виски.

— Знаешь, Бен, тебе бы лучше подняться к себе в кабинет и постараться отвлечься. Это может продолжаться очень долго.

Одновременно с последними словами сестры за дверью раздался первый вопль Менсер, после чего Стилл убедился, что стоит подчиниться. Он поднялся к себе и постарался с головой нырнуть в книги, но крики Ленц не заглушили даже стены.

У него перед глазами появилась обессиленная сестра, ее зеленоватое лицо, дрожащие руки, мать, чья одежда насквозь пропитана кровью. Он словно перенесся в тот день, когда чуть не потерял ее и потерял своего первого племянника. Одна мысль о том, что то же самое может случиться с его ребенком, вызвала у него животный ужас. И даже то, что роды у сестры принимала местная повитуха, а у Менс лучшие специалисты из столицы, никак его не успокоило. В этот момент Стилл впервые почувствовал, что такое отцовская любовь.

Схватки длились всего пару часов, Менсер родила быстро и без каких-либо усложнений, но ему это время казалось вечностью. Бенджен уже был уверен, что никогда не дождется этого, но сестра постучала в дверь и сказала, что он может спуститься.

Когда Стилл опустил дверную ручку, ноги перестали его слушаться. Он увидел улыбающуюся Менс с чуть взмокшими волосами, прилипшими ко лбу, воркующую над ребенком. Она подняла на него горящий восторгом взгляд и что-то сказала. В этот момент ему казалось, что весь мир изменился, стерев с себя всё плохое, чтобы предстать перед этим малышом в лучшем виде, и он сам казался себе лучшим человеком, чем тот, что был всего час назад. Только теперь Стилл понял, что уже по меньшей мере минуту стоит с глуповатой улыбкой на пороге.

— Посмотри же на нее, — мягко повторила Менсер, поправляя пеленки, — Просто безупречная, я всё еще не верю.

Бен кивнул, что значило что-то вроде: «да, я тоже никак не могу поверить, спасибо тебе, любимая, я самый счастливый человек на планете».

За вечер ему еще раз десять предлагали подержать Фредерику на руках, но она казалась ему такой нежной и уязвимой, что Бен боялся даже дышать рядом. Девочка была намного меньше, чем Джуд, и куда более хрупкой.

Целый месяц он ходил по дому на цыпочках, зло смотрел на каждого, кто поднимал голос хотя бы на октаву, включая взволнованных детей. Мальчишки оказались неимоверно рады тому, что у них теперь есть сестра, но Стилл шипел грозные предупреждения каждый раз, когда кто-то из них подходил к кроватке.

Ребенок был спокойным и неприхотливым, на руках у матери малышка могла молча лежать часами. Бенджен сидел рядом, завороженно глядя то на мать, то на дочь, но сам взять ее на руки не осмеливался. Когда она немного выросла и поправилась, приблизился этот неизбежный момент.

— Давай же, Бен, это всего лишь твоя дочь, — Менсер улыбнулась и кивнула на кроватку.

Победитель чуть неуверенно шагнул вперед.

Он сразу почувствовал, что перед ним лежит то единственное существо, которое может заменить целый мир. Тихое дыхание тут же нашло отклик в его душе, Бен замер, чувствуя, как дочка занимает то место в его сердце, что превратилось в кровоточащую рану. От жара камина на ее щеках горел легкий румянец, совсем как у Менс, и Стилл понадеялся, что она будет такой же рыжеволосой. Широко улыбаясь, он повернулся к Ленц, чтобы получить одобрение еще раз. Легким касанием она подтолкнула его вперед, и Победитель наконец протянул руки к ребенку.

Его прикосновение разбудило малышку, Фредерика открыла глаза. И он увидел свои собственные. Идеальная картинка, только-только так старательно им собранная, вдруг разрушались. В блеске серых глаз он увидел свое спокойное безразличие и почему-то почувствовал, что она будет такой же черствой, молчаливой, бездейственной, как ее отец.

Бен смотрел на ребенка, щурясь и хмурясь, и никак не мог скрыть разочарования. Он надеялся увидеть Менсер, рыжеволосую, радостную, с доброй и нежной душой, которую любят все вокруг, но для него стало совершенно очевидно, что от матери девочка не взяла ничего. Она словно обжигала ему руки, он пару секунд боролся с этим желанием, но все-таки отдал ее матери. Решение пришло ему в голову мгновенно, единственный способ спасти ее — уменьшить собственное дурное влияние и оставить маме, которая сможет сделать из нее хорошего человека.

Оторопев, Менсер смотрела на него с будоражащим испугом. Она опустила взгляд на ребенка, словно пытаясь понять, что в нем так отпугнуло его, но единственным, что она увидела, было еще одно подтверждение того, что Стиллу не нужен ребенок от нее, не нужна она и все эти убогие попытки создать семью. Она подумала, что он хотел видеть ребенка Жаклин. На ее ресницах задрожали слезы.

— Прости, мне нужно выйти подышать воздухом, — слабо прохрипел Стилл, растирая виски, и тут же выскочил из дома.

Гул голосов позади глушил стук сердца где-то в висках. Медленно оседая на крыльцо, Бен прикрыл глаза. Он чувствовал, как холодный ветер раздувает рубашку, волосы, как он медленно подсушивает что-то влажное на щеках… кажется, это слезы? Лучше бы он ощутил стыд, а не все эти мерзкие сопли.

Хлопок двери. Лорен остановилась позади, дождалась, пока он повернул к ней голову, и только после этого села рядом, кутаясь в плед и поджимая под себя покрытые мурашками ноги. Она выглядела пугающе спокойной, устремив пустой взгляд куда-то вдаль. Сейчас сестра даже слишком на него похожа, пожалуй, это было не заметить при других обстоятельствах.

— Мне всегда было интересно, как Жаклин удалось заслужить такую любовь. — В ее голосе не было ни злости, ни раздражения или упрека, только чувствовалась немая обида.

— Она единственная, с кем я чувствовал, что не один.

— Я всегда старалась быть рядом, но тебе это, кажется, никогда не было нужно, — вся боль мира вдруг проскользнула в ее голосе. — и родители так…

Ему вдруг показалось, что их воспитывали совершенно разные люди. Так захотелось почувствовать жалость к ее святой наивности, облегчить ей душу. Но Стилл не смог вспомнить хотя бы пару раз, не считая Жатвы и той самой ссоры, когда родители обнимали его. Зато прекрасно помнил их черствость, равнодушие, бесконечные требования. Лорен всегда видела их другими, ей каким-то образом удавалось быть любимой.

— Нет, прости, но нет, — он потупил взгляд на озябшие и побледневшие костяшки собственных пальцев, попытался растереть их, чтобы отвлечься.

Когда он переживал счастливые и беззаботные детские годы, она уже была подростком с кучей собственных проблем, работой, попытками учиться. Как только Бен немного повзрослел, она стала женщиной, вышла замуж, переехала. Он бросил старшие классы, загнал себя в шахты, работал без устали по 12 часов, Ло заботилась о ребенке и никогда не берегла себя. Муж Лорен умер, а Бенджен даже не мог вспомнить, что с ним случилось, и как сестра перенесла это. Он обрел смысл жизни, а она думала, что это первая любовь, и с милой улыбкой предупреждала его о разбитом сердце. Вся жизнь как будто через призму равнодушия.

— Мы вроде всегда друг у друга были, но справлялись по отдельности, да? — юноша попытался улыбнуться, но его лицо исказила болезненная гримаса. — Мне тоже жаль.

Он с трудом перевел на нее взгляд. Только теперь заметил, какая она, оказывается, красивая. Пара лет жизни в достатке убрала чрезмерную худобу, впалые щеки, волосы стали гуще. Ее глаза и сейчас словно отражали саму жизнь, даже тоска не омрачала мягкого выражения. Высокие скулы, большие глаза, широкий овал лица совсем не портил ее ангельского очарования. Ло всегда излучала свет и тепло. Прекрасная мученица.