— Многие умрут, и чем дольше мы тянем, тем больше будет жертв.
Она беззвучно разрыдалась, кажется, вполне осознав неизбежность происходящего. Голова Менсер упала на его грудь, Бен осторожно приобнял ее за плечи и, почувствовав, как ее дрожащая рука крепко сжала его ладонь, вдруг совершенно ясно осознал, что она уже простила его, но что сам он этого себе не простит никогда.
========== Глава 14: Первая жертва революции ==========
Бенджену никогда не забыть выражение Лорен, с которым она услышала новость о том, что Фредерик Ленц по собственной воле сознался в преступлении и сдался властям. Когда его под руки вели в здание мэрии, а люди обозленно смотрели в спины стражей порядка, не решаясь выразить свой протест, что-то в ней переломилось.
Вернувшись домой, она выслушала объяснения брата, потерянно кивнула, соглашаясь с тем, что другого решения она тоже не видела, но после этого она смотрела на него как-то иначе. Без осуждения, не пытаясь обвинить, без страха и злобы, но перед ней как-будто открылось то, чего она не видела ранее. А точнее то, во что она отказывалась верить.
— Я всё время думаю о том, что теперь будет делать Менсер, — стоя к нему спиной, Лорен нарезала листья чуть повядшего салата, пока Бен чистил картошку, — Мы обязаны ей помочь, не только из-за того, что ее отец спас всех нас, но и как друзья, понимаешь, милый?
— Разумеется, — повернувшись к ней, Стилл прищурился и чуть наклонил голову.
— Она осталась одна в этом большом доме, и мясная лавка, которой теперь нужен продавец, совсем не входила в ее планы на ближайшие несколько лет. Менсер ведь хотела работать с детьми, а не заниматься этим… Я считаю, что мы должны ей помочь.
— Думаешь, она согласится?
— По крайней мере, на первое время. Я могла бы поискать кого-нибудь.
— Тогда поговори с ней. — Он знал, что Лорен уже кого-то нашла, и почти наверняка назначила дату первого рабочего дня.
В дверь настойчиво постучали. Лорен, что пошла открывать, окликнула его через пару секунд. На пороге стояли два молодых миротворца. Один из них с интересом разглядывал сестру, а второй, держа в руках белый шлем, нараспев произнес:
— Вас вызывают в мэрию, мистер Стилл.
Лорен перевела на брата вопросительный взгляд, Бенджен пожал плечами и, прихватив шерстяное пальто, направился за миротворцами.
***
Последний раз Бен был здесь почти три года назад, и за это время почти ничего не изменилось. Всё те же серые стены, нагоняющие тоску, скупой букет сухих цветов, затхлый запах. Только на табличке теперь другая надпись:
«Главный миротворец — Р. Силвер»
Бенджен нахмурился, удивившись знакомой фамилии, и постучал в дверь. Бен убедился в том, что этот человек действительно родственник супруги Опала, как только тот впервые подал голос. Резковатый, сухой, серьезный.
— Времени у меня немного, так что те… вам следует слушать внимательно и запомнить с первого раза.
Стилл спокойно кивнул в ответ.
Кроме внешности и осанки между отцом и дочерью было мало общего. Сдержанную и уверенную Александу нельзя было назвать надменной, она относилась к незнакомцам с осторожностью, в то время как ее отец каждого окидывал оценивающим взглядом. В его интонации скользило высокомерие, каждое слово направлено на то, чтобы напомнить собеседнику, перед кем он стоит.
— Завтра после обеда состоится казнь. На главной площади, само собой.
Когда от накатывающей злости сердце застучало у него в висках, Бенджен плотнее сжал губы, чтобы не сказать ничего лишнего.
Надеяться, что они сделают это тихо, было слишком глупым с его стороны. Менсер не просто потеряет отца, но будет вынуждена присутствовать на представлении, разыгранном только ради того, чтобы лишний раз доказать, что они это могут.
— В связи с… нежелательными настроениями среди населения нам нужна ваша помощь. Небольшая речь поможет людям вспомнить, что бывает с теми, кто переходит на сторону врага. — Силвер, на чьем лице проскользнула самодовольная улыбка, протянул ему листок с текстом.
Бенджен пробежался глазами по строкам. Во рту у него пересохло, он прочистил горло, чтобы выдавить из себя пару слов. Силвер нетерпеливо прожигал его взглядом.
— Этот человек пользуется уважением в Дистрикте, — осторожно и мягко начал Бен. — Его публичная казнь вызовет волну протестов, если я скажу что-то… подобное, это только усугубит ваше и без того ненадежное положение.
Брови Ричарда Силвера резко съехались к переносице.
— Вы используете свой авторитет, чтобы успокоить народ. Я здесь совсем недавно, и большинство людей действительно еще не совсем привыкли ко мне. Своей поддержкой вы только развеете их сомнения на счет того, что мы вершим правосудие во имя Панема.
— Но я не поддерживаю этого.
— Я могу расценивать это, как предательство. — Силвер заскрипел зубами, приближаясь к победителю и ни на секунду не сводя с него пристального взгляда.
Стилл упрямо продолжал смотреть в пылающие яростью глаза, настойчиво, но без вызова.
— Это всего лишь здравый смысл. Я считаю, что для укрепления вашего положения, да и Панема в целом, было бы лучше позволить этому человеку тихо и с честью принять свое наказание. Этот цирк обозлит людей, это не рационально. — Ни одна мышца на лице Бена не дрогнула, а его спокойный взгляд, кажется, вывел собеседника из себя.
— Никто здесь не спрашивает ваших советов. Сделайте, что велено, иначе завтра я, не без удовольствия, пристрелю и вас.
Вот это Бен уже мог поставить под сомнение. Он только хмыкнул в ответ, качнув головой, но этого хватило, чтобы Силвер вскипел окончательо. Всё дерьмо, уже не помещающееся в этом человеке, вмиг вылилось наружу.
— Если не вы, то те, кто может быть вам дорог. Хоть я тут и недолго, но уже располагаю некоторой информацией на этот счет. Лорен, Патриция и Генри Стилл, ваш племянник и… эта девица, как ее там, Менсер Ленц. Вы с ней, кажется, в близких отношениях?
Когда эти имена с легкостью слетали с его языка, Бена чуть не вырвало от отвращения. Было бы справедливым попытаться свернуть ему шею прямо сейчас, но Стилл хорошо знал, кто стоит перед ним. Этот человек, поставивший собственные амбиции выше жизней дочерей, не бросался словами зря. Стоит дать ему хоть малейший повод — и он с удовольствием исполнит каждую свою угрозу собственноручно. Он не испытывал ни малейшего сочувствия, когда Александра, добиваясь его любви, оказалась в инвалидной коляске, и с легкостью отпустил на смерть младшую дочь. И даже это не вызвало в нем укола совести. Что стоит для этого человека перебить хоть весь Двенадцатый Дистрикт, каждого жителя которого он всей душой презирает?
— Дело ваше, и вам потом это разгребать.
Бенджен с трудом натянул непроницаемую улыбку, едва наклонил голову в прощальном жесте и постарался как можно спокойнее покинуть комнату, уже впитавшую зловоние своего хозяина. Рядом с такими людьми, как Ричард, Стилл казался себе не таким уж и мудаком.
***
На следующий день после обеда к площади согнали почти весь Дистрикт. Люди толпились у края сцены, бросая обозленные взгляды на миротворцев, и игнорировали звучание гимна, доносящееся отовсюду. Ставни тех лавок, что видно с площади, были плотно закрыты, окна жилых домов зашторены, много людей в знак недовольства надели черные повязки чуть ниже плеча. Напряжение витало в воздухе. Пожалуй, им стоило повесить на Ленца хоть какое-нибудь обвинение. Если вырывать достойных людей из семей и без суда приговаривать к казни, не оглашая их вины, не мудрено ожидать, что люди будут напуганы и недовольны.
Бенджен надеялся, что его опасения таковыми и останутся, и никто не сорвется. Всё, что происходит сегодня — откровенная провокация. Капитолий перешел черту, но если в ответ ее перейдут и жители Двенадцатого, пострадают только последние.
Бен отошел от окна, когда его окликнули, и в последний раз выразил безмолвную надежду на то, что сегодня единственным человком, заплатившим за чужие ошибки, будет Фредерик.
