– Может, сам ответишь на этот вопрос? – Нерешительно предложила Нора.

– Я ещё не достаточно хорошо освоил письмо.

Чувства Луки относительно второго ребёнка ей самой ещё непонятны, чтобы дать точный ответ. Порой, перед сном она мечтала, как построит для Норы, Эми и новорожденной дом, в котором они заживут счастливой семьёй, но затем, при свете дня напоминала себе, что этой мечте не суждено сбыться.

Нора приняла ответ со вздохом и снова погрузилась в письмо. Лука с облегчением потянулась за ножом и вернулась к колыбели.

– Лукия, – внезапно произнесла рыжая.

Нож выскользнул из рук, полоснув ладонь Луки, но она едва ли почувствовала боль глядя на Нору.

‘Что, чёрт возьми, Тесс там написала?’

– У тебя кровь, – сказала Нора.

Лука смотрела на неё не моргая, слишком шокированная именем, которого не слышала уже много лет.

– Что?

Нора указала на её ладонь:

– Ты порезался.

‘Почему она говорит о моей ладони? Почему такая спокойная?’

В горле пересохло, но ей всё же удалось спросить:

– Что ты только что сказала?

Нежные пальцы Норы подняли её ладонь, и прижали ткань к порезу:

– Ты порезался, – повторила она, обмакивая кровь с раны.

– Нет. Перед этим… имя, которое ты…

– Лукия?

Снова слышать это имя было больнее, чем ощущать порез на ладони. Лукия - имя беспомощной девочки без каких-либо жизненных перспектив, в то время как Лука - имя мужчины, который может делать все, что вздумается. Она слабо кивнула.

– Тесс спросила, задумывалась ли я уже об имени ребёнка, – сказала Нора, зажимая ладонь Луки. – Кажется, ты хочешь девочку, и я подумала, может назовем её Лукией, или Лукасом-младшим, если родиться мальчик. Что думаешь?

Лука почувствовала как пальцы Норы слегка дрогнули в её и без того шаткой руке. Она расслабилась, поняв, что Нора не подозревает, что имя “Лукия” когда-то было её собственным. Затем до неё дошло, что вопрос всё равно несет для неё опасность. Назвать ребёнка в свою честь означает дать согласие поднять этого ребёнка как собственного сына или дочь, а не просто побыть временным вторым родителем. Лука прикусила губу, обдумывая ситуацию, в которой оказалась. Не хотелось разочаровывать Нору, тем более сейчас, когда она постепенно заслуживает доверия женщины и учится полагаться на кого-то кроме себя, но Лука также не хотела давать ложных надежд. Она не знала, как долго пробудет с Норой и её детьми, но знает точно, что не хочет, чтобы в доме упоминалось имя “Лукия”. Мало того, оно напоминает о периоде в жизни, о котором она предпочла бы забыть. Также не хочется рисковать, если вдруг инстинктивно будет реагировать на имя, которое когда-то давно было её собственным. Но, конечно же, она не может сказать обо всем этом Норе.

– В твоей семье нет никого, в честь кого ты бы хотела назвать ребёнка? Твоя мать или отец?

Давление, на зажимающую Норой рану, увеличилось:

– Нет.

– Никого? Может в честь брата, сестры, кузины…

Нора покачала головой:

– Я никогда не была близка ни с кем из членов моей семьи.

Луке трудно поверить, что тот, у кого есть семья, находится вдали от неё.

Выросшая безнадзорным единственным ребёнком, она мечтала о любящих родителях, братьях и сестрах.

– Ты не хочешь, чтобы я назвала ребёнка в твою честь, так ведь? – В голосе Норы присутствовали нотки печали.

Лука взяла ткань из рук Норы и приоткрыла рану, осматривая порез.

– Дело не в этом, – пробормотала она.

– В чём тогда?

– Я не настолько люблю своё имя. Есть другие, более приятные имена.

Казалось, теперь Нора немного расслабилась:

– Какое твоё любимое?

‘О, нет. Я не буду давать ребёнку имя, пока не удостоверюсь, буду ли присутствовать при её взрослении!’

– Не думаю, что оно у меня есть.

– Как насчет имён…Натаниэль, Нэйт или Натали? – Спросила Нора.

Пальцы Луки сжали ткань. Одно имя из перечисленных, кое-что для неё значит. Удача или просто совпадение, что из всех имён Нора предложила именно его?

– Почему именно эти имена? Они что-то для тебя значат?

– Они что-то значит для тебя, – тихо произнесла Нора. – Иногда, ты зовёшь во сне Нейта. Он твой друг?

На несколько мгновений Лука решила не отвечать на заданный вопрос. Она никогда никому не рассказывала о Нейте. Но быстро передумала, ведь Нора заслужила её доверие. Она не осмелится рассказать ей правду о себе, но об этом рассказать может:

– Да, он был моим другом. Мы вместе сражались в Мексике. Домой он не вернулся.

‘Вся жизнь Нейта сократилась до трёх коротких предложений.’

– Мне очень жаль. Если он был хорошим человеком и другом, это было бы хорошим именем для ребёнка, да? – Нора с нежностью коснулась её рукава.

Лука вела внутреннюю борьбу с самой собой. Закрыв глаза, она на выдохе ответила:

– Да.

– Отлично. – Нора с улыбкой посмотрела на живот. – Ты слышал? Твоим именем будет Нэйт или Нэтти.

Эми начала бормотать и пыхтеть во сне. Она перевернулась на подстилке, в процессе сбрасывая с себя одеяло.

Находясь к девочке ближе, чем Нора, Лука потянулась, накрывая Эми одеялом.

– Нора? – Нахмурившись, обратилась она к женщине. – Пощупай, Эми. Она ведь не всегда такая горячая, когда спит?

Письмо тут же было позабыто. Нора склонилась, проверить дочь. Опустив ладонь на лоб Эми, глаза матери расширились:

– Она вся горит! А рубашка насквозь промокла.

Горяче - холодные волны паники пронеслись по телу Луки. Она не знала чем лечить больного ребёнка.

– Что нам делать? – Она беспомощно смотрела на раскрасневшееся лицо девочки.

Эми вошкалась под одеялом, пока маленькое тельце не содрогнулось от кашля.

На мгновенье, в глазах Норы промелькнула та же паника, что и во взгляде Луки, но затем она расправила плечи:

– Давай попробуем дать ей немного чая и напоим луковым сиропом.

– Чай. Понял.

Лука поднялась на ноги, схватила горшок и быстрым шагом вышла из палатки.

В лагере стояла тишина. Билл Ларсон и его друзья все ещё сидели в салуне Форт Хилла, а большинство других эмигрантов уже спали в своих повозках и палатках. Сейчас ей бы не помешала помощь или совет Бернис.

Она подбежала к реке Снейк и зачерпнув в горшок воды поспешила обратно в лагерь. Без всяких объяснений она повесила горшок над огнём ночного сторожа.

– Что ты делаешь? – Как только тот заговорил, Лука поняла, что на посту сегодня Броди Коуэн.

– Мне нужна горячая вода. Эми заболела. – В данный момент у Луки не хватит терпения для перебранки.

‘Бог ему в помощь, если он попытается меня остановить!’

Но Броди лишь поудобней уселся на месте. Помогать ей он не стал, но и останавливать тоже. Уже с горячей водой Лука зашагала обратно в палатку.

Нора также сидела на коленях рядом с Эми. Она переодела дочь в сухую одежду и накрыла ещё одним одеялом.

– Горячая вода есть, - сказала Лука, понизив голос почти до шепота. - Какой чай нужен? Сассафрас?

– Да, и добавь сахара. Нужно подсластить иначе она его не выпьет.

Луке не нужно было повторять. В очередной раз она помчалась по лагерю и быстро вернулась из повозки с сахаром в руках. Она щедро положила целую ложку в кружку протянутую Норой.

Мать посадила дочь на колени, прижимая к груди, тем самым немного приподнимая. Она сделала предварительный глоток, прежде чем терпеливо, по чуть-чуть влила жидкость в рот Эми.

Время бежало за неоднократным подогревом чая, сменой холодных компрессов и попытками заставить Эми выпить луковый сироп. Когда солнце встало, девочка погрузилась в беспокойный сон.

Нора посмотрела на Луку покрасневшими от усталости глазами:

– Она не может путешествовать в таком состояние. Эта поездка станет для неё смертельной.

Лука посмотрела сквозь приоткрытый лоскут палатки вдаль на горы. Снежные вершины напомнили о необходимости продолжить своё путешествие и как можно быстрее. Если они сейчас потеряют много времени, значит все ещё будут в дороге, когда выпадет первый снег.