– Садись, старик. Наливай. Господи, до сих пор не могу поверить, что это – ты. Сразу видно, из тропиков – сам чернущий, а голова вон как выгорела!

– Ну не могу же я вас надолго бросать, Димоно. А у тебя, похоже, что-то не так. Рассказывай.

   Действительно, на породистом шляхетском лице Севиного друга то и дело появлялось невеселое выражение. Димка вздохнул:

– Да тут разное-всякое. Ладно, с приездом! Мы тебя заждались.

   Друзья чокнулись. Коньяк оказался не "паленым" – сущий нектар.

– Понимаешь, старина, вот сразу после того, как я тебе отправил приглашение, все и началось. То воду у нас в музее отключали, то электричество. Якобы, за неуплату. Потом пожарная инспекция приходила. А на днях выяснилось, что наш музей хочет схарчить руководство Подольского района. Видимо, мы слишком хорошее помещение заняли. Или взятка нужна.

– Погоди, Димоно. Если вопрос в деньгах, нужно подключить Ринки – у них можно неплохо подзанять.

– Сев, я еще просто не знаю, в чем вопрос. Да и о каких деньгах может вообще идти речь – люди не для этого на другой конец Земли летели… Завтра пойду на ковер в район. Прости, но самое неприятное, что я не смогу подселить вас сюда – того и гляди, какая-нибудь еще очередная инспекция заявится.

– Да ладно, в гостинице перебедуем, денег достаточно. – Севе было крайне неловко, он уже начал обдумывать, как объяснить все Лесу и Ринки.

– Ну уж нет, Мейерхольдыч ты наш! Мы тут вчера подумали и я решил – поселим вас всех к Олегу Федоровичу. У него пустая комната как раз.

– А кто это? Это удобно?

– Да удобно, удобно. Очень неплохой малый, компанейский, ты с ним пока не знаком. Он тут мне очень помог в паре плохих ситуаций. А у него – "двушка" огромная, на Русановке, все условия, пляж, ванная, горячая вода. Ну, напоите его пивом там, я не знаю.

– Здорово! Давненько я на Русановке не живал, уже лет с десяток. Ой, Димоно, спасибо тебе. Давай – за тебя и твой музей!

   Выпили по второй, закусили шоколадкой. Димка забросал Севу вопросами о его житье-бытье в Сэнгамоне, о Ринки и Лестере, о планах на будущее. Время пролетело незаметно. Через полтора часа в кабинет ввалились довольные, как слоны, Лестер и Ринки: Влада знала и любила свое дело, она могла рассказать об Андреевском спуске целую длинную сагу. Шерманы слушали, открыв рты. Под конец Лестер загорелся идеей снять об этой улице документальный фильм. Он уже готов был начать оговаривать детали своего плана с Севой и Димкой, когда Сева сообщил ему неприятную новость о том, что жить они будут не в музее, а на квартире.

   Шерманы восприняли этот факт вполне спокойно и философски: ведь главное, есть где переночевать, а днем-то гулять нужно.

– Какие у вас теперь планы? – спросил Димка.

– Ничего определенного. Хотели пойти прогуляться.

– Тогда бросайте шмотки здесь и идите, а потом, вечером возвращайтесь – Федорыч заедет, отвезет вас по высшему разряду.

– А, он лошадный?

– Лошадный, купил тут себе старый "Паккард" – точно такой же, на каком Сталин ездил. Восстановил, вылизал, отхромировал – короче, сами увидите.

   Поблагодарив Димку и Владу за теплый прием, Лес, Ринки и Сева выгрузили из своего багажа самое необходимое, в том числе – фотоаппараты и видеокамеру, переоделись в соответствии с погодой и отправились на волю.

   …Три дюжины десять два ЗИ – одна дюжина одиннадцатому РЫ. Объекты получили постоянное место дислокации в соответствии с первоначальным планом.

   …Ринки упросили ребят посетить Лавру в первый же день, и в начале второго путешественники уже выгрузились из метро "Арсенальная" и прогулочным шагом, ведомые Севой, направились по тенистой улице в сторону Лавры. По пути Сева свернул в Парк Славы, чтобы показать своим друзьям вид с днепровских круч. Народу на улицах в этот пасмурный день было не очень много, асфальт еще не просох от дождя, зелень деревьев сверкала влажной свежестью. Было достаточно прохладно, непривычные Лестер и Ринки жались друг к дружке, поеживаясь.

– Ребят, а ребят! Мы же сегодня еще не емши. Да и не пимши. Как по-вашему, вон то кафе подойдет? – спросил наконец Сева, которому стало холодно смотреть на своих друзей.

– Подойдет!!! – хором воскликнули оголодавшие сестрицы, окинув взглядом летнюю забегаловку со столиками под зонтиками с надписью "Хайнекен", источавшую вокруг себя весьма неплохие ароматы – А пива здесь нам нальют?

– Нальют, Эри. Только, скорее всего, не "Хайнекена", а местного, "Оболони".

– А оно… как?

– Да вроде ничего, вкусное было когда-то…

   Получив от полусонной продавщицы три порции вполне приемлемого и нежного шашлыка и несколько бутылок пива, молодые люди расселись под зонтиком и принялись за еду. Лестер вытащил видеокамеру и стал снимать застолье. Неожиданно он перевел объектив на палатку. Сева оглянулся, и… глаза его стали округляться.

   Возле палатки маячил высокий тощий силуэт "Марьи Васильевны" в мужской "ипостаси" – с расстояния в четыре метра ошибиться было невозможно. Субьект бросил единственный взгляд на продавщицу, и та, бессильно уронив голову на руки, навалилась на прилавок, сладко уснув. Сева быстро озирнулся – во всей аллее, кроме них, не было видно ни единого человека.

   "Марья Васильевна" подошел к их столику.

– Камеру выключи! – быстро произнес он. Говорил субъект по-английски, вполне понятно, но с очень странным, лающим акцентом.

– А не пойти ли вам, мистер? Для начала назовитесь! – немедленно отреагировала Морин.

– Помолчи, отросток, пока жива! – субъект извлек из кармана книжицу – удостоверение темно-серого цвета – Спецагент Пеппин, наркомат безопасности Украины.

– По зубам? – поинтересовался Лес, нахально направляя работающую камеру в лицо «спецагенту».

   Сева чуть не рассмеялся, несмотря на буквально осязаемые волны холодной ненависти, исходящие от "Марьи Васильевны".

– Ба, Марья Васильевна! Пивка не желаете? – учтиво спросил он по-русски.

   Подобный поворот беседы явно смутил "спецагента". Он, было, протянул руку к камере, но неожиданно раздумал. После затянувшейся паузы субъект усмехнулся – углы прямого узкогубого рта поползли кверху, обнажая кривые белые зубы. От этого рот начал напоминать квадратную скобку.

– Что ж, охотно.

– И чего же вам от нас нужно, Марья Васильевна? – спросил прежним учтивым тоном Сева, протягивая собеседнику открытую бутылку "Оболони".

   С подозрением взглянув на жидкость в бутылке, "спецагент" вновь заговорил. Голос его был на редкость неприятный, с неким металлическим зудением.

– Вы, как добропорядочные граждане, должны и обязаны оказывать всемерную помощь государственным специальным службам, не так ли?

   Ринки развернулись к "спецагенту", видимо, готовясь высказать ему все, что они о нем думают, а то и в челюсть с четырех рук засветить, но Сева наступил им под столом на ногу:

– Мы готовы, Марья Васильевна! – произнес он бодро.

   Морин взглянула на Севу с презрением. Видно, очень уж ее задел «отросток».

– Сегодня вас должны разместить на частной квартире. Меня интересует ее хозяин, его режим дня, связи, наличие оружия. – глухо сказал “спецагент".

– Так-так, очень хорошо… А теперь попрошу предъявить Ваши документы, разрешающие проведение этой акции! – ответил Сева, подпустив в голос стали, – Мы из особого отдела Интерпола! – левой рукой он показал, не открывая, свой малиновый солидный пропуск в общежитие Грэндтайдского университета – Мои коллеги, агенты Малдер и Скалли. Ваше удостоверение, ну ка! – он требовательно протянул руку.

   Психическая атака на "спецагента" была проведена столь успешно и неожиданно, что даже Ринки с Лесом на секунду поверили, что они и есть Малдер и Скалли. "Спецагент" в явном замешательстве медленно протянул Севе свои "корочки". Сева взял их, как ни в чем не бывало, сунул к себе в карман.