Магнус не видел выхода из сложившейся ситуации, раз за разом поглядывая на молчащий телефон, одиноко лежащий на краю стола. Ему сегодня больше никто не позвонит, и один Бог знает, что Грей сотворит с ним за эти часы. Если б только можно было как-то подать сигнал, дотянуться до сотового… Но связанные руки и ноги не давали этого сделать.
Застонав, азиат скрипнул зубами, моля о том, чтобы Эрик возвратился нескоро, ибо видеть его лицо, перекошенное злобой, совершенно не было желания. Однако у организма имелись потребности, которые Магнус не мог игнорировать, впрочем, не факт, что Грей чем-то помог бы.
Потянув за веревку, стягивающую руки, Магнус дернул ее, пытаясь расшатать, но та оказалась привязана к железным прутьям на совесть. Видимо, Эрик знал толк в том, что делал, и, похоже, не в первый раз.
Бейну оставалось лишь надеяться, что Гордона Бельвезера Грей убивали не в этой комнате, иначе за содержимое своего полупустого желудка Магнус не ручался. Он пытался не представлять, как искореженное тело бывшего директора приюта, разбрызгивало ужасного вида кровавые кляксы по полу, которые после Эрик не очень тщательно отмывал.
Глубоко задышав через рот, Магнус постарался успокоиться. Если подобная участь предстояла ему самому, то он не хотел бы дожить до такого, уж лучше вспороть себе горло теми самыми ножницами, что валялись на полу, брошенные Эриком. По крайней мере, меньше боли и потери чести, нежели молить прекратить пытки.
Магнус старательно не думал об Александре. Если начнет вспоминать, то все закончится тем, что слезы польются нескончаемым потоком, а Магнусу нужна была вся сила воли и все силы, что еще сохранились в его теле, дабы хоть как-то противостоять Эрику.
Когда за дверью в свете горящей лампы замаячила тень, Магнус напрягся, готовый к тому, как Грей вот-вот переступит порог, чтобы сотворить очередное злодеяние, но этого не произошло. Тень замерла, и Магнус услышал тихое бормотание и жалобный всхлип, после чего Эрик отошел от двери.
Магнус облегченно выдохнул, но настолько тихо, насколько это было возможно. Он все еще не мог поверить, что его бывший лучший друг так поступает с ним, но уже догадался, что Эрик болен. И не только своей бывшей зависимостью, от которой ему удалось избавиться, но и тем, что помешался на нем, Магнусе, рассчитывая, сам не зная, на что.
Он ревновал к той жизни, которая появилась у Бейна, ненавидел Алека за то, что тот смог влюбить Магнуса в себя, в то время как у самого Эрика это не вышло. И, возможно, Грея отчасти можно было понять, в его тщетных попытках привлечь внимание неразделенной любви. Но те ужасные вещи, что он совершил, непростительны не только в глазах Магнуса, но и в лице закона. И такие убийственные чувства Бейн принять никак не мог.
Поскольку ноги Магнуса были относительно свободны, будучи связанными только между собой, он подтянул их к себе и, радуясь, что обладает достаточной гибкостью (слава урокам танцев!), перевернулся, встав на колени, вымученно застонав, когда руки сначала вывернулись под неудачным углом, и в них начало потихоньку восстанавливаться кровообращение, циркулируя по пережатым сосудам.
К счастью, о способности Магнуса вертко изгибаться, Эрик не догадывался (в отличии от Алека, успевшего оценить все прелести и возможности тела возлюбленного), чем и воспользовался Бейн, прижавшись лбом к связанным запястьям, не зная, как ему быть дальше с тем, что он уже сделал. Ноги, прижатые к заднице, тоже начинали ныть, а неудобная поза молящегося, в которой застыл Магнус, совсем не способствовала улучшению состояния.
Тем не менее, парень радовался маленькой победе, удивляясь, как своими переворачиваниями на скрипучей кровати не привлек к себе внимание что-то делающего за стеной Эрика. Казалось, удача повернулась к Магнусу лицом.
Попытавшись зубами хоть чуть-чуть расслабить один из узлов, Магнус потерпел поражение. От тщетности попыток, и без того измученный, парень едва не заскулил от досады, думая, что еще можно предпринять.
В голове лихорадочно вертелись мысли, а сердце стучало, как бешеное, отбивая свой быстрый ритм. Неизвестно, что может сотворить Эрик, когда увидит, что его пленник сменил положение, однако возвратиться в прежнее состояние, глядя на свои скрещенные руки, Магнус не мог, отчасти жалея о бессмысленном поступке. Но хотя бы один плюс из этого вышел — запястья перестали нещадно ныть, моля о снисхождении к ним.
Хлопнула дверь, и Магнус испуганно дернулся, когда на пороге увидел стоящего Эрика, держащего на руках поднос с глубокой тарелкой, а рядом с ней — стакан воды. Если Грей предполагал, что Бейн захочет что-то принимать из его рук, то азиат намеревался горько его разочаровать.
Эрик нахмурился, когда увидел Бейна в столь странной позе, в которой блондин его совершенно точно не оставлял, но морщинка меж бровей быстро разгладилась, а на губах застыла странная улыбка, которая раньше редко появлялась на его лице.
— Думаю, тебе не слишком удобно так, Ади? — вздохнул Эрик, подходя к сиротливо стоящему возле стены столу.
Взмах руки — и сумка Магнуса, со всеми учебными принадлежностями, полетела на пол, из-за чего Бейн едва не выругался, поскольку к книгам относился с особой бережливостью, ненавидя, когда кто-то смел с ними обращаться так по-свински.
Вместе с сумкой упал и сотовый, но не ясно было, разбился он или нет.
Грей водрузил свою ношу на столешницу и, придерживая стол, подтащил его к кровати, ставя рядом с Магнусом. Сам Эрик сел на край кровати, коснувшись ладонью спины азиата, и тот, вздрогнув, повернул к нему голову.
— Не трогай меня, — хрипло выдавил Бейн, стараясь не думать, какое содержимое может быть в тарелке, однако долетевший запах куриного супа вызвал невольное урчание в изголодавшемся желудке.
Эрик послушно убрал руку, и Магнус смог взглянуть ему в глаза, замечая, что в них что-то изменилось. Нет, они по-прежнему оставались льдисто-холодными, но в них появилось еще нечто такое, из-за чего Бейну стало не по себе.
Перед ним оказался словно другой человек — лицо тоже, а черты более мягкие, сглаженные, даже как-то по-детски невинные, если это сравнение вообще применимо в описании жестокого насильника, сидящего позади Магнуса и… сейчас смотрящего на него внимательно, словно с сожалением.
Подобные живые эмоции Бейн уже видел на лице Эрика, но они быстро сменялись коварными ухмылками и пронзительными животными взглядами, за которыми не скрывалось ничего, кроме пустоты и мрака.
— Тебе нужно поесть, — наконец, произнес Эрик, когда Магнус отвернулся от него — шея начинала ныть от неудобного поворота.
Бейн скрипнул зубами, ничего не отвечая, пока не ощутил, как сзади него Грей начинает что-то делать. Магнус вскрикнул, когда его плеча коснулись горячие шершавые губы, которые Эрик, похоже, часто кусал, из-за чего они обветрились. Он задрожал, постаравшись отстраниться.
— Эрик, пожалуйста, не надо, — все-таки вырвался судорожный вздох из груди, когда ладони блондина огладили его талию.
Грей остановился на мгновение, и Магнус услышал, как тот тяжело дышит, но
вместо того, чтобы остановиться, залез на кровать, придвинувшись к сидящему на пятках Бейну и прильнув грудью к его спине.
Азиат прикусил губу, чтобы не заорать и не доставить дополнительное удовольствие своему пленителю, хотя желание отодвинуться как можно дальше уже начало свербеть под кожей.
Эрик натужно вздохнул и жалобно протянул:
— Я не Эрик, — и горячее дыхание опалило ухо Магнуса.
— Ч-что? — удивился Бейн, почти перестав сопротивляться чужим соприкосновения, выворачиваясь, чтобы снова посмотрел на блондина.
— Я не Эрик, — повторил тот тихо, до боли знакомым тоном, каким разговаривал когда-то в детстве. — Я — Джонатан. Джонатан Моргенштерн. Я никогда не рассказывал тебе о том, как зовут меня на самом деле, Ади, но я — Джонатан, а Эрик… Эрик спит.
