Но больше всего Эмиля поразил темно-серый взгляд мужчины. Он рассматривал своих посетителей с интересом, но не навязчиво, и от его глаз не хотелось отвернуться, уйти или спрятаться. Невероятный контраст с тем взором — пристальным, холодновато-надменным, коим одаривала миссис Уорлок. Эмиль почувствовал толику облегчения.
На рабочем месте доктора Майера царил уютный порядок. Все предметы обладали плавными линиями и простотой классики, все лежало строго на своих местах, и становилось ясно, кто расставлял книги в приемной секретаря. От окружающих вещей веяло четкостью и правильностью, ничто не было лишним: стопка бумаги, подставка с писчими предметами, стационарный телефон на боковой подставке дубового, сделанного из светлого дерева, стола, конфеты в разноцветных обертках в прозрачной круглой вазе… и никаких часов. Разве что, кроме тех, что черным ремешком опоясывали левое запястье Адалрика, но он ни разу на них не взглянул.
Заметив удивленно-пораженный взгляд Эмиля, мистер Майер снова улыбнулся. Думая о чем-то своем, он наблюдал за блондином, сложив ладони домиком и чуть прижимаясь к ним губами. И теперь сделал мягкий жест в сторону вазы:
— Угощайтесь, Эмиль, я их специально выкладываю для своих гостей, — Адалрик не сказал «пациенты», что прибавило плюсов во мнении Эмиля о нем.
— С-спасибо, я… Не сейчас, — проблеял Джонс, потупившись.
Он опять начинал нервничать и чувствовать ком в горле. Пусть не так, как в прошлый раз, но очень похоже. В этот момент в дверях появилась Нелли с чашкой чая, и поставила ее перед Эмилем, приветственно кивнув врачу. Она ушла, и мистер Майер подал голос:
— Прошу, расскажите мне, что вас привело ко мне и что беспокоит, — спокойный взгляд переместился с Эмиля на Луиса и обратно. Мужчина ждал ответ от любого из них, и не настаивал, чтобы начинал говорить непосредственно его клиент. — Сегодня у нас ознакомительный сеанс, и я бы хотел, чтобы вы чувствовали себя, как дома. Не переживайте и не волнуйтесь. Вы пришли ко мне в первую очередь за помощью.
Луис поглядел на сжавшегося Эмиля и осторожно погладил его по плечу. Ему было решительно все равно, как на это отреагирует специалист, парень только хотел понять, что конкретно ему нужно делать. Поскольку Джонс молчал, Луис вполголоса уточнил:
— Эмиль, если хочешь, я сам могу рассказать…
Тот в ответ слабо кивнул, поглядев на врача, а потом уставился на свои руки, сложенные на коленях. Кронви положил поверх одной из них свою широкую теплую ладонь и коротко выдохнул, собираясь с мыслями. Затем поднял голову и начал говорить, стараясь не показывать, как и сам немало нервничает:
— Доктор Майер, у Эмиля провалы в памяти. Он периодически не может вспомнить, чем занимался в какой-то час или даже день. И его поведение, в такие моменты, очень сильно меняется. Словно Эмиль перестает быть собой, говорит и делает разные вещи, а потом приходит в себя и не помнит этого.
Пока Луис отвечал за него, Эмиль отмалчивался. Чашка с чаем стояла нетронутой, и юноша потянулся к ней свободной рукой. И только когда теплая, почти горячая жидкость оросила горло, почувствовал мимолетную дрожь, словно успел замерзнуть, но не понял этого.
Мистер Майер это заметил. Он внимательно слушал Луиса, но временами посматривал на Эмиля, незаметно оценивая манеру его поведения. От врача не укрылось то, как бережно и заботливо относится Кронви к своему спутнику, и как тянется блондин к его рукам.
— Спасибо, Луис, — поблагодарил Адалрик, слегка нахмурившись, но сразу согнав с лица подобное выражение. — Должен сказать, Эмиль, что у вас чудесный друг, — Джонс вскинул голову и, неожиданно засмущавшись, спрятал глаза, чувствуя, как начинают гореть щеки. — Но также я должен похвалить и вас. Вы, несмотря на свои страхи, которых наверняка не мало, пришли ко мне, — мужчина выдержал паузу, после чего неожиданно спросил: — Эмиль, как бы вы оценили свой уровень тревоги по стобальной шкале?
Юноша прикусил губу. Он нервничал. Очень. И не пытался скрыть этого просто потому, что не умел открыто лгать, особенно в присутствии специалиста. Подумав, Эмиль произнес:
— Сто баллов… Наверное, — добавил он, неуверенно посмотрев на врача.
— Я понял, — подбодрил его Адалрик. — В скоро времени мы это исправим, а пока, скажите, вы, наверное, учитесь в университете? — Эмиль кивнул. — Хорошо. Тогда, я хотел бы узнать, Эмиль, вы любите решать тесты? Как вы к ним относитесь?
Джонс снова задумался, чуть склонив голову к плечу. Если выбирать, то, пожалуй…
— Скорее люблю, чем нет, — ответил Эмиль кратко. — Они… Отвлекают, я отстраняюсь от всего вокруг.
— Здорово, — врач довольно улыбнулся и полез в ящик стола, доставая оттуда пару листов и протягивая их Эмилю вместе с ручкой. — Можете пододвинуться ближе к моему столу, Эмиль, и начать заполнять, хорошо?
Джонс так и сделал, отставив в сторону пустую чашку. Он вопросительно посмотрел на Адалрика, ожидая указаний, и врач начал объяснять:
— Тесты займут не так много времени, как кажется, Эмиль, — Джонс не привык, что к нему так часто обращаются по имени, но это почему-то не напрягало. — Это шкалы оценки тревоги и депрессии Гамильтона*. Возле каждого пункта отмечайте, насколько сильно вы испытываете тот или иной симптом, а потом мы посмотрим и выясним, что не так.
Эмиль кивнул и уставился в тест, отключаясь от всего окружающего, подходя к заданию, как всегда, со всей ответственностью. Мистер Майер улыбнулся и вновь обратился к Луису:
— В последнее время у Эмиля были какие-либо травмы головы?
— Насколько я в курсе — нет, — ответил Лу. — По крайней мере, в моем присутствии такого не случалось, да и Эмиль не жаловался, что падал или ударялся. Но мы знакомы примерно год, а что было до этого, я не знаю, а Джонс не помнит.
Адалрик неожиданно нахмурился, а Эмиль поерзал на месте, прикусив губу. Он был полностью сосредоточен на тесте, но слова Луиса расслышал прекрасно.
— Ладно, пока я не стану спрашивать почему, — Майер откинулся назад, погладив подбородок, потом заглянул в ящик стола и достал оттуда пухлую тетрадь темно-коричневого цвета. Он написал что-то на листе, обозначив два пункта. — Луис, вы сказали, что у Эмиля меняется поведение. Насколько сильно и как бы вы описали его состояние во время этих странных изменений?
Кронви сосредоточенно покусал губу и ответил:
— Меняется полностью. То есть, я как будто общаюсь с другим человеком. Даже походка и жесты иные, совсем не Эмиля. В такие моменты мой друг становится очень решительным, но перестает быть дружелюбным, скорее наоборот, — Лу бросил взгляд на блондина, который, если бы мог, в этот миг, то слился бы с мебелью. — Меняясь, он всеми силами меня избегает, словно прячется.
Адалрик, пока Луис отвечал на его вопрос, записывал в тетради все то, о чем рассказывал Кронви. Он подчеркивал особенно важные для него самого пункты и задумчиво кивал, после чего поднял голову, взглянув на блондина.
Тот по-прежнему заполнял тесты, но его взгляд словно застыл в одной точке, а ручка в руке дрожала. Парень явно, изо всех сил, пытался не рассыпаться прямо здесь на части. Ему было некомфортно — подобное однозначно бросалось в глаза. И не понятно, то ли из-за слов Луиса, то ли нечто другое вызвало в нем подобные эмоции.
Майер кое-что решил для самого себя, о чем собрался сказать в конце сеанса.
— Провалы в памяти, изменение в поведении, — перечислил Адалрик. — На что-нибудь еще Эмиль жаловался? Потеря сна, снижение аппетита? Может быть, было что-то, что могло повлиять на него: учеба, работа или некие другие проблемы?
Джонсу не слишком нравилось, что о нем говорят в третьем лице, но в то же время это отстраняло его, словно выносило за рамки личных проблем. Казалось, что двое рассуждают о совершенно другом человеке, а Эмиля такое вполне устраивало.
Луис, точно так же, не упустивший напряженную позу спутника, подавил желание сорваться с места и обнять блондина; вместо этого он вздохнул и сказал:
