Четыре минуты, вперед или назад – об этом хорошо поразмышлять, лежа на спине в полубессознательном состоянии в темной палате, болтаясь в лодке среди камышей, выискивая, куда бы пристать, чтобы обменять ракушки на перья, как говорилось в той песне Клайва Джеймса. Мне нравится оптимизм Аристотеля: «Мы живем поступками, а не годами; мыслями, а не дыханием; чувствами, а не цифрами на циферблате. Мы должны отсчитывать время ударами сердца». Мне хотелось взять отпуск от времени; я разделяю мысль Д. Б. Пристли[8] о том, что хороший отдых – тот, что проведен с людьми, чье ощущение времени менее остро, чем твое.
На следующее утро мне делали операцию. К полудню я уже ощущал сухость во рту, рядом со мной стоял хирург, а медсестра измеряла давление и пульс. Процедура прошла успешно, и мне пообещали, что недель через восемь гибкость сустава восстановится процентов на девяносто, если я буду усердно заниматься физиотерапией.
Между процедурами я гораздо больше, чем обычно, смотрел телевизор, гораздо чаще, чем обычно, злился и много пользовался своим Kindle, потому что обычные книги с помощью одной руки читать трудно, как и часы заводить. Я читал «Дзен и искусство ухода за мотоциклом» – пространное описание духовного дорожного путешествия Роберта Пирсига, книгу, которая стала феноменальным бестселлером[9] благодаря удачному проникновению в своеобразный западный культурный Zeitgeist – дух времени. Очень своевременная книга, подвергающая переосмыслению наши представления о культурных ценностях. В данном случае «Дзен» подвергает сомнению предположение, что нам хочется всего побольше и побыстрее – более материалистичной, быстрой и более контактной жизни, большей надежды на вещи, неподвластные нашему контролю или пониманию.
Но по сути «Дзен и искусство ухода за мотоциклом» – книга о времени. Она начинается с фразы «По часам я мог понять, что сейчас половина девятого утра, даже не отрывая левой руки от руля». На протяжении последующих 400 страниц хватка практически не ослабевает: идет исследование того, что человек ценит и бережет в своей жизни, что человек видит и чувствует во время путешествия. Поездка на мотоцикле по пустынному ландшафту очень быстро все это проявляет. Путешественники – сам автор, его сын Крис и несколько их приятелей – едут по Центральным равнинам в Монтану и далее, и весьма быстро. «Мы хотели хорошо провести время, но для нас в данный момент акцент сместился на слово хорошо, а не на время, а когда происходит такое смещение, ты ко всему начинаешь относиться иначе».
Я думал о человеке, который сориентировал меня на слово и книгу, о школьном учителе английского по имени Джон Купер. Мистер Купер разрешил принести на семинар перед выпускными экзаменами текст песни Боба Дилана Desolation Row и проанализировать его, будто это стихи Шелли, хотя он был явно лучше. Однажды Купер во время утреннего собрания в нашем актовом зале поднялся на возвышение и произнес речь о времени. Помню, он начал с цитирования знаменитых высказываний: «Время, проведенное в смехе, это время, проведенное с Богом» (автор неизвестен); «Остерегайся пустоты занятой жизни» (Сократ). Затем он начал читать по бумажке. Мне запомнилось примерно так: «Время. Его можно тратить, получать, терять, экономить, упускать, замедлять, ускорять, побеждать, соразмерять, иметь, уделять, убивать». Были еще какие-то изысканные варианты, но финальная мысль заключалась в том, что за нами преимущество молодости, время работает на нас, а поскольку время никого не ждет, то, чем бы мы ни занимались в отпущенное нам время, мы не должны его тратить бездумно. Это мне запомнилось, но по такому правилу трудно жить.
Иногда мне кажется, что могу разметить свое детство промежутками времени. Наверное, все так могут. Когда мне было три или четыре года, отец принес домой золотые каретные часы в коробке, обшитой мятым малиновым бархатом, и когда мой пальчик нажал на кнопку сверху, колокольчик отбил время. Были еще школьные часы в актовом зале, кухонные часы, а в спальне у меня стоял будильник под названием «Биг-Бен» фирмы Westclox[10].
Как-то мы включили телевизор, чтобы посмотреть ирландского комика Дэйва Аллена. Это было рискованно, но у нас в доме это никого не смущало. Аллен был «опасным» комиком, часто задевал чувства религиозных групп, пил и курил в прямом эфире, растягивал свои истории допоздна. У него была сомнительная репутация и отсутствовал кончик указательного пальца на левой руке; он говорил, что лишился его при чрезвычайно смешных обстоятельствах, но потом мы узнали, что в шесть лет он просто сунул его в работающую мельницу.
Однажды вечером он встал из высокого кресла, опрокинул свой граненый стакан и начал говорить о том своеобразном способе, каким мы организуем собственную жизнь. «Я имею в виду, – сказал он, – как мы живем по времени… как мы живем по часам. Мы воспитаны по часам, мы воспитаны в уважении к часам, в восхищении часами. В пунктуальности. Мы подчиняем нашу жизнь часам. – Аллен взмахнул правой рукой, словно изумляясь всему этому безумству. – Вы начинаете работу по часам, заканчиваете по часам, приходите домой по часам. Едите по часам, пьете по часам, ложитесь спать по часам… Вы делаете это на протяжении сорока лет взрослой жизни, уходите на пенсию и что вам дарят на прощанье? Чертовы часы!»
Его грубость вызвала шквал телефонных звонков от зрителей (во время программы Аллена были люди, которые просто держали руку на телефоне, словно участники телевикторины). Но она не забылась, равно как и идеальный комический ритм, каждая пауза в котором была как такт в соло на барабане.
Восстанавливаясь, я тратил много времени на айфон. Как-то вечером, лежа в постели, я ощутил острую потребность посмотреть фильм с Биллом Найи. Я уменьшил яркость экрана, переключился на YouTube, погрузился в фильмы Ричарда Кертиса и в пьесу Дэвида Хэа «Окно в крыше», а после этого совершил нечто непростительное: заплатил за загрузку «Бойфренда из будущего». Довольно абсурдная вещь о том, как сын главы семьи, которого играет Найи, оказывается способным путешествовать во времени, исправлять ошибки прошлого – неловкое слово там, неудачную встречу здесь – и все заканчивается любовью и счастьем. Как заметил кинокритик Энтони Лейн, весьма разумным шагом было бы посмотреть газеты определенного дня, вернуться в прошлое на день раньше и поставить на лошадь, победившую в скачках. Как раз в стиле бойфренда из будущего, но, как известно, на протяжении более чем столетней истории таких художественных выдумок самые хитрые очень редко совершали путешествия во времени. Разумеется, я пожалел, что не могу вернуться немного в прошлое, чтобы не кликать кнопку «купить».
Но Найи привлекает меня не только своими работами в кино. Однажды я ужинал с ним и его тогдашней женой Дайаной Куик и обнаружил, что в жизни он точно такой же, как в большинстве своих фильмов и пьес: безукоризненный костюм, очки в тяжелой оправе и безупречно учтивые благородные английские манеры, которые заставляют тебя почувствовать, что все, что он говорит, либо проницательно, либо остроумно. И особенно понравилось мне в нем то, что его жизнь, кажется, идеально расписана надолго вперед. На мой вопрос, как он проводит свободное время, Билл сказал, что смотрит много футбола по телевизору, особенно матчи Лиги чемпионов. Его просто восхищает Лига чемпионов. Он еще добавил, что измеряет время, оставшееся ему на земле, количеством сезонов Лиги чемпионов, которые он сможет посмотреть. Если футбольный клуб «Барселона» сможет ближайшие 25 лет сохранять свою быструю игру в пас и придерживаться строгого правила, введенного в раздевалке, что каждый может владеть мячом не более семи секунд, тем самым доставляя удовольствие этой утонченной, но утомленной душе, то для него это будет самым фантастическим проведением жизни.
Восстанавливаясь после той аварии и чувствуя, что локоть постепенно приходит в нормальное состояние и я снова могу держать в руках нормальные книги, я обнаружил, что почти во всем, с чем сталкиваюсь, в каждой статье, в каждой книге, так или иначе проводится исследование времени. И в каждом фильме тоже: каждый сюжет либо чувствителен к времени, либо зависит от него, и все, что не вписывается в воображаемое время, является историей. А в газетах и по телевизору достойным освещения являлось лишь то, что имело отношение к той или иной годовщине.
