– Иштван, миленький, что же ты натворил, а? Зачем полез в осиное гнездо, да еще разворошил его? Денежек захотелось срубить по-легкому? А о нас ты подумал? Знаю, что подумал. Знаю, что для нас старался. Жить-то теперь как дальше? – Лиля глубоко вздохнула, пытаясь унять слезы, но ничего не вышло, и она расплакалась с новой силой. Когда рыдания кончились, и слезы, пробежав дорожками по щекам, высохли, и сил уже не осталось, чтобы оплакивать, она тупо уставилась в одну точку. Ее взгляд зацепился за ротанговое кресло, стоявшее в стороне от основного гарнитура. Лиля вспомнила, как пару лет назад этот самый набор плетеной мебели стоял во дворе, и Иштван нога за ногу сидел таком же кресле, пил коньяк и смеялся. Она словно воочию увидела тот вечер, раскрашенный закатом в теплые тона, круглый стол, ломившийся от шашлыков, раков, огромных помидоров «бычье сердце» и зелени. Лиля тогда, не дождавшись к столу остальных, стащила кусочек шашлыка и съела, как конфетку. Горячее мясо обжигало язык, в животе толкался Мишка, и жизнь казалась такой чудесной.
– Я самая счастливая! – заявила она мужу, а он потянулся к ней и радостно чмокнул. Нельзя, нельзя вслух говорить такое! Даже думать нельзя!
Где оно теперь, это счастье?
В комнате заворочался малыш, позвал спросонья. Лиля встала и на ватных ногах пошла к сыну. Легла рядом на двуспальную кровать, где, развалившись, спал их с Иштваном сыночек, и чуть слышно поцеловала ребенка в висок.
– Спи, мой хороший, – прошептала она. Малыш, не просыпаясь, перекатился на бок, уткнулся ей грудь. – Счастье мое. Ты и Света. Только отца вашего больше нет с нами, – пробормотала она, закрыв глаза. Опять начали душить слезы и скатываться в уши, но Лиля не обращала на них внимания, боясь пошелохнуться и разбудить сына. Постепенно ее сморил сон, чуткий и тревожный, сквозь который она слышала, разговоры мужчин во дворе, работающий двигатель и шум открывающихся ворот, выпускающих автомобиль из говоровского двора. Оставалось только надеяться, что Иван уехал и больше не вернется.
– Между вами раньше что-то было? – полюбопытствовал по дороге на работу Стас у задумавшегося Бессараба.
– Да, – добродушно отмахнулся тот, улыбаясь. Хоть остаток ночи он провел, размышляя, что предпринять дальше, настроение казалось превосходным. Вижу цель – следую к ней!
– Серьезное что-нибудь, или так, шуры-муры? – не унимался Стас.
Хотелось послать его или посоветовать следить за дорогой. Но Иван решил завербовать себе союзника.
– Заявление в загс чуть не подали. И Света – от меня, – признался Иван и посмотрел на Стаса. Ему стало интересно, какую реакцию на собеседника произведет его признание.
– Что-то помешало? – бесстрастно полюбопытствовал Говоров. Ивану почудилась издевка в его голосе.
– Сверни на повороте, заедем ко мне. Нужно переодеться, – велел он, игнорируя вопрос.
Родной дом встретил ароматами кофе и выпечки.
– Только что сварила! – сообщила Александра Васильевна, его домработница. – И пирожки согрела.
– Мы уже завтракали, – отмахнулся Иван.
Домработница всплеснула руками. Бессараб направился в кабинет, позвал за собой Стаса:
– Иди сюда.
Он достал из ящика массивного письменного стола, отделанного резьбой, фотографию в рамке и протянул другу.
– Смотри.
– Откуда у тебя фотография Светы? – изумился тот.
– Это Таня – моя сестра. Она умерла. Помнишь, я рассказывал?
Стас кивнул и уставился на снимок. Как это раньше рисовали картинки в журнале «Мурзилка» «найди десять различий»? Конечно, лицо очень похоже, и рассыпанные по плечам кудряшки такие же.
– Да-а-а, дела! Почему ж ты тогда не женился на Лильке? – возмутился Стас.
– Решил, что это ребенок Цагерта, – выложил правду Иван.
– Кто-то надоумил?
– Получился испорченный телефон. Это проклятая история, и, чтобы о ней говорить, мне нужно сильно напиться.
– Подожди, это из-за Лили ты тогда институт перед самым дипломом бросил и пошел добровольцем в Афган?
– Ну, положим, до Афгана мы так и не добрались, уже войска выводить начали, но до моста Дружбы дошли, и в Амударье ноги помыть довелось, – рассмеялся Иван и добавил, ухмыляясь. – Даже не догадывался, что ты в курсе моего боевого пути.
– А чего там знать? – фыркнул Говоров. – Афган, Абхазия, Первая чеченская…
– Я ж и говорю, прям биограф мой.
– Ты ж везде отметился, – отмахнулся Стас и спросил серьезно: – В марте из-за этой истории с катушек слетел?
– Да.
– Как догадался?
– Увидел Свету, узнал, что у нее был лейкоз. Много ума надо, что ли? – пожал плечами Иван, но уточнять не стал. Дочку увидел первый раз на экране телевизора, а о ее болезни узнал от посторонних. Позорище.
– Что предпримешь? – полюбопытствовал Стас, прекрасно понимая, что его посвятили в эту «Санта-Барбару» неспроста.
– Это моя семья! Пора ее вернуть.
– А Лиля согласна? – насторожился Стас. – Тут, Иван Григорьевич, в приказном порядке не решишь. И что хочешь от меня?
– Не мешай мне с ней видеться.
– Да кто ж мешает? – удивился Говоров.
– Если я буду говорить на черное – белое и наоборот, не возражай, – продолжал выдвигать свои требования Бессараб.
– Ты только не навреди ей, пожалуйста! – Искренне попросил Стас.
– Я не могу ей навредить, я люблю ее! – резко оборвал Иван.
– Моя жена сказала бы: «Как все запущено»! – пробормотал Говоров.
– Кстати, о твоей жене. Постарайся нейтрализовать ее, ладно? – душевно попросил Бессараб.
– Попробую, но не обещаю. Юлька и так к тебе настороженно относится. А если узнает о твоем героическом прошлом…
– Я переживу. А ты позвони в течение дня домой, узнай у Лильки, может, есть какие-то вопросы. Мне пока как-то неудобно.
Но звонить Стасу не пришлось. Часов в одиннадцать Лиля набрала его сама.
– Когда будешь везти документы, захвати внутренний план счетов и приказ об учетной политике, – попросила она.
– Хорошо, сейчас бухгалтер подготовит, и я привезу в обед. Или Иван.
– Приезжай лучше ты, Стасик, – взмолилась Лиля и отключилась.
Стас посмотрел в окно, за которым, несмотря на утро, уже поднималась жара, на ветку тополя с жухлой и пыльной листвой, и задумался о невероятных жизненных фортелях, которые случаются на каждом шагу. Сегодня утром он увидел прежнего Ивана, которого знал раньше. От недовольного самодура – начальника не осталось и следа. И вся причина, оказывается, в Лильке! В белесой, худой и длинноногой! Эх, бабы, бабы, что же вы с нами делаете!
Он пощелкал пультом и включил сплит. Оттуда повеяло прохладой. Стас еще постоял у окна, поразмыслил с минуту и позвонил жене.
– Будьте добры Юлию Дмитриевну! – попросил он.
– Да. Слушаю! – бодро крикнула жена в трубку.
– Юль, давай съездим, посидим в обед в ресторанчике. Только ты и я.
– Что случилось-то, Говоров? – насторожилась его дражайшая половина. Стас словно увидел напряженный взгляд благоверной.
– Ничего, хочу хоть час провести наедине со своей женой. Это предосудительно? – шумно вздохнул Стас.
– Нет, – тихо заметила Юля – видимо, не нашлась, что сказать.
– Я заеду за тобой около часа. Только ты выходи сразу, чтобы время не терять, – быстро добавил он, не давая ей возможности передумать или решить все по-своему.
– Хорошо, – ошарашено пробормотала она. Муж не каждый день звал ее в ресторан.
– И позвони Лиле, чтобы обедать нас не ждала. Только не говори, что мы в кабак нацелились, а то ей обидно станет. Скажи, что по твоим делам. Ну, придумай что-нибудь.
– Ладно. Только учти, родной, если это какие-то уловки, головы тебе не сносить! – предупредила жена, вновь обретя боевой задор.
Документы повез Иван.
Глава 10
Сразу после обеда зазвонил телефон. Незапланированный выход на связь.
– Я виделся с людьми, – начал Олег без предисловий, – завтра начнут поиски. Условия такие: как только все найдется, ты можешь возвращаться. Лично к тебе претензий никто не имеет.