встал шиповник, сомкнув штыки…
Продолженьем маршрута павших –
вдаль, на запад, маршрут реки.
Над могилой на светлой круче,
как знамёна, склонила Русь
овдовелых берёз плакучесть
и рябиновых гроздьев грусть.
Здесь в октябрьскую стынь ночами
мокнет чёрный ажур оград,
сыплет осень на вас в молчанье
золотой листопад наград.
Не нужна вам земная слава,
мимо мчится наш трудный век.
Вновь зима расстилает саван –
незапятнанный белый снег.
Вновь весна… Над безмолвным краем
тишина вспорхнёт, задрожит.
К вам придут девятого мая
те, кто клялся за вас дожить.
На военных и мирных вёрстах
неподкупные судьи – вы…
Обелиски ставятся мёртвым
для живых!..
* * *
Вновь сверну я с дороги непройденной
в самый первый свой, отчий дом.
Там на маленькой улочке родины
встречу вновь постаревших мадонн.
Правда, так никогда их не звали.
Звали – «Бабы, бери топоры!»
По-старушечьи тяжко ступали
наши мамы военной поры –
Дуня Колиха, Маня Володиха…
При замужестве им как завет
имя суженых – сильных, молоденьких –
по старинке давалось навек.
И они его верно носили.
С ним пахали, косили, гребли,
по погибшим своим голосили,
подымались, шатаясь, с земли.
…Я отца, я беду не запомнила,
как и не было страшной беды
в нашем доме под крышей соломенной,
где оладушки из лебеды.
Лишь разлуку познавшая, взрослая,
я постигнуть могу: в двадцать два,
с этим тягостным грузом прошлого,
стала мама моя – вдова!
Эта боль притупляется вроде бы –
ведь за дальнею далью война.
А окликните: «Маня Володиха!» –
тут и вспомнит Володю она.
Та же речка, и луг, и околица,
так же ходит-волнуется рожь –
только бабкой зовут Дуню Колиху.
Внук на Колю до боли похож…
Мне полынною горечью дышится,
и у памяти в горькой цепи
стынет лучшая Мама – Мишиха –
перед братской могилой в степи.
…Пусть вам сердце сегодня и в будущем
милосердной печалью щемит…
Наши мамы, не вы ли будите
память мира о спасших мир?
* * *
Капли слёз и дождинок осень
расплескала вновь по лицу…
Поздравленье-78
я несу моему отцу.
Но не брошу в почтовый ящик,
но не лично ему вручу –
перед прошлым и настоящим
я, на запад лицом, шепчу:
«С днём рождения, папка, милый!
Знаешь, я ведь совсем не та.
У тебя не хватило б силы
на закорках меня катать.
Ты сказал: Смерти нет, ребята!
Верю – истину ты сказал:
есть на свете твои внучата,
у внучат есть твои глаза,
рвётся Вечный огонь… Есть в мире
твой «Огонь!», твой последний бой…
В пантеоне в полках фамилий
есть твоя строка – наша боль.
И за строчкой встаёшь ты ярко –
навсегда молодой комбат…»
Кружит ветер листы-подарки,
дубликат золотых наград.
И дождинки, и слёзы осень
расплескала вновь по лицу.
Поздравленье-78
я несу моему отцу…
* * *
Осмыслит? Поймёт? Догадается ль город,
что эти седые нестарые люди –
выпускники сорок первого года,
и надо застыть пионеру в салюте,
и встречному надо пред ними склониться,
и сжаться сердцам безотчётно и остро…
И первая средняя будет гордиться,
и будет скорбеть просветлённо и просто.
Гляди не гляди, только всё – выпускницы…
Зарницею в памяти: облачной ранью –
веснушки, чубы и безусые лица –
мальчишки печатают шаг над Яранью.
…А девочки-бабушки помнят доныне
чернявых и русых, неловких и бойких,
и вновь поимённо заплачут над ними:
был первый их бой не последний ли бой их?!
Простят им обман: обещать – не приехать,
и эту измену – Святую вовеки…
Старухи девчонкам откликнутся эхом
из восьмидесятых двадцатого века.
И будут, живые, судить про живое –
о ценах, о грядках, о внуках и детях,
ремонтах, тревогах, здоровье, покое,
о клумбах под окнами и – о планете…
И бал выпускной через десятилетья
свершится в июньский безоблачный вечер.
Оно дотанцует свой вальс – поколенье,
чья юность эпоху взвалила на плечи…
* * *
Мной впитано в кровь, мной впитано в кровь –
беги не беги, беги не беги:
мой папа погиб, мой папа герой,
мой папа герой, мой папа погиб.
Чту память его, не помня совсем,
и с детства отцом другого зову.
Но кажется мне тем самым он, тем –
пришедшим с войны домой наяву.
Мне книжки читал, катал на плечах,
игрушки чинил, хвалил и ругал,
точил мне коньки, заваривал чай
и брал в сенокос с собой на луга.
Учил различать дела и слова,
стремиться в полёт и помнить про дом…
Он столько тепла души отдавал,
как будто, живой, платил долгий долг.
Нельзя вас считать на первый-второй.
Нас крепко сроднил свинцовый венец.
Такой же солдат, такой же герой –
мне отчим отец, мой отчий отец.
* * *
«Год рождения – сорок первый», –
пишем мы на бланках анкет.
И на миг сжимаются нервы,
на мгновение гаснет свет.
Так уж выпало – зародиться
на границе мира – войны.
Нам не помнится, только снится
шелест той Большой Тишины.
Будто въявь видим мы ночами,
как черёмуховой весной
наши мамы мужей встречали:
«Он под сердцем стукнул, родной».
Их в немом восторге кружили
молодые богатыри…
Были живы (как просто – живы!),
жадно ждали наш первый крик.
А явились мы в мир – не в мире.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
