- Да, - Алеш обнял ее за плечи. – Это все серьезно, Анна. Если надо, то поставим. Твое здоровье для нас важнее.

Тут наконец до жирафа дошло. Я утащила его в спальню и, убедившись, что Марта не подслушивает под дверью, зашипела:

- Не стыдно? Обманываешь ребенка.

- Немного есть, - согласился Алеш. – Но что делать? Люди охотно дружат против общего врага.

- То есть я теперь для вас общий враг? Нормально!

- Извини за пафос, но не ты, а твоя болезнь. Потерпи немного, ладно? Это же для нашей общей пользы. А заодно и курить бросишь, Марта же с тебя не слезет.

- Концлагерь какой-то, - проворчала я, сдаваясь. – А что за лекарство, интересно, я должна принимать?

Алеш вытащил из аптечного пакета пластиковую бутылочку и коробочку-таблетницу.

- Держи. Это витамины женские. Тебе не помешает. Заложи сразу на неделю, а Марта будет следить, чтобы ты не забывала. И не узнает, что это.

- А может, тебе в другой приход перейти? На Карлову площадь? – поинтересовалась я, раскладывая витаминки в ячейки таблетницы.

- Зачем? – удивился Алеш.

- Потому что там костел Игнатия Лойолы. Иезуиты. Тебе было бы в самый раз.

- Это говорит женщина, которая с детства дружит с Кострой? Как голова?

- Настолько обалдела от всего, что даже не болит, - хмыкнула я, понимая, к чему он клонит.

- Тогда, может, ляжем сегодня пораньше? Пока ты годна к употреблению и еще можно обойтись без всяких… лишних деталей одежды?

Мы снова расхохотались, как два придурка.

- Прекрати ржать! – потребовала я, фыркая от смеха. – Иначе сейчас опять Марта прибежит, узнать, в чем дело. Мы же должны быть серьезными и сосредоточенными на моей болезни.

В следующие два дня мигрень мощно взяла реванш, а потом, когда закончились таблетки, пошла на убыль. Вместо ставших уже обычными трех-четырех раз в неделю сначала два, потом три раза за две недели, потом один раз за неделю. И… прекратилась вообще. Доктор Муравей не ошибся. Правда, на прием к нему через месяц я все-таки не пошла. Позвонила и сказала, что голова без таблеток болеть перестала. Он предложил записать меня к гинекологу, но я отказалась. Интернет насплетничал, что такие случаи, как мой, вовсе не редкость, а подходящую контрацепцию подбирают методом научного тыка: не болит голова – хорошо, болит – попробуем что-нибудь другое. И это может продолжаться не один месяц, а мне очень уж не хотелось, чтобы все началось снова.

Марта действительно с меня не слезала. Утром проверяла, выпила ли я витаминку из таблетницы, по двадцать раз за день спрашивала, не болит ли голова, заставляла выбирать самые длинные маршруты по пути из школы, чтобы я подольше погуляла. А еще не давала засиживаться за компьютером и постоянно принюхивалась, не курила ли я. Мне даже было неловко, что я заставляю ее так волноваться. Но Алеш оказался прав. Именно вот это общее беспокойство за меня их заметно сблизило. Без какой-либо искусственности и напряжения.

Раньше, когда мы гуляли втроем, Марта то обгоняла нас, то отставала. Или брала за руку меня. Однажды в субботу мы сделали большой круг: спустились с нашей горы на Малу Страну, перешли Влтаву и добрались до Старомнестской площади. И как раз успели к полному часу. Пока апостолы на Орлое проходили перед открытыми окошками, Костра важно звонил в колокольчик.

«Извини, Анна, не могу с тобой поговорить, я на работе».

Я рассказала Марте, как разговаривала с ним в детстве. И как одиннадцать с лишним лет назад он пообещал мне что-то хорошее. Алеш слушал и улыбался: он все это уже знал.

- И хорошее случилось? – Марта посмотрела на Костру и помахала ему рукой.

- Да. Мы познакомились с папой.

- А почему вы не поженились еще тогда?

- Так получилось, - Алеш поправил ей воротник куртки. – Но если б мы поженились тогда, у нас не было бы тебя.

Марта наморщила лоб, потом решительно взяла его за руку – первый раз сама. Вторую руку протянула мне.

- Пойдем туда, - сказала она, глядя на нас по очереди. – Где вы познакомились. Это далеко?

Мы переглянулись.

- Совсем близко, - ответила я, проглотив подступившие слезы.

Мы дошли до Карлова моста, показали ей место, где когда-то Алеш и Ярда продавали свои украшения. Потом подошли к Яну и, разумеется, загадали желания, погладив собаку.

- То, что ты загадал после свадьбы, исполнилось? – спросила я.

- Кажется, да, - Алеш покосился на Марту, которая снова взяла нас за руки. – А твое?

- И мое. Думаю, что да. А еще мне кажется, что мы опять загадали одно и то же.

- Не рассказывайте! – строго потребовала Марта. – Нельзя рассказывать. Иначе не сбудется.

- Не будем, - успокоил ее Алеш. – А что, девчонки, не пойти ли нам покормить лебедей?

Эпилог

полгода спустя

Алеш работал дома и после обеда ушел в мастерскую, а я решила прилечь на диване и подремать. Марта уютно пристроилась под боком. Гостиная была залита светом, и я чувствовала себя мамой-кошкой, которая греет на солнышке живот с будущими котятами, лениво вылизывая уже подросшего. Счастливая, разомлевшая. И я тоже едва не мурлыкала: так мне было хорошо.

Разумеется, все вышло совсем не так, как мы рассчитывали. Хочешь насмешить бога – расскажи ему о своих планах. Ян оказался большим шутником. Просили? Получите и распишитесь. Вы же не сказали, когда именно вам это надо. Да и вообще дети обычно не спрашивают, ждут их или нет. Пришло время – появляются.

В день свадьбы мы с Алешем загадали на Карловом мосту одно и то же: чтобы все наладилось с Мартой. Конечно, это зависело от нас, но всегда приятно думать, что высшие силы на твоей стороне. А в тот день, когда стало ясно: желание наше, может, еще не совсем исполнилось, но уже исполняется, - мы снова, не сговариваясь, загадали одинаково. Чтобы у нас родился ребенок. Но ведь не уточнили же, что не прямо сейчас, а немного попозже.

Главный цирк был в том, что мы уже прочно привыкли: о предохранении можно не думать. Таблетка утром – обычная рутина, как будто даже с самим сексом и не связанная.

- Сакра, - сказал сконфуженно Алеш, когда я лежала на нем сверху, блаженно и расслабленно жмурясь. – Кажется, мы что-то забыли.

Мы были как два подростка в разгар гормональной бури, которые забывают обо всем на свете, едва запустив лапы друг другу под одежду. Вся проза жизни оставалась где-то далеко за периметром. Какая там контрацепция! Прошел уже почти год с того момента, как мы впервые оказались в постели, но тянуло нас друг к другу все сильнее и сильнее.

В следующий раз о резинке, предусмотрительно положенной на тумбочку, вспомнила я. В тот момент, когда останавливаться было уже… в общем, останавливаться мы не стали. Хотя по срокам все выходило очень даже опасно. Впрочем, двухдневная задержка вполне вылечила меня от забывчивости, но тут мы поехали на зимние каникулы в Питер.

Кажется, Марта влюбилась в него так, как я была влюблена в Прагу. С лета она только им и бредила. Единорогов и принцесс на стене потеснили плакаты с видами Петербурга, а на телефоне в качестве заставки красовалась Петропавловская крепость. Со второго класса Марта начала изучать английский. С пятого должен был добавиться второй иностранный язык на выбор, и она твердо заявила, что это будет русский. Хотя и рассчитывала к тому времени знать его с моей помощью так, что «Эва сдохнет от зависти». Я подумала, что есть в этом определенная ирония, учитывая, какого мнения о России ее настоящий отец, но озвучивать мысль не стала.

Ее отношения с дедушкой приводили меня в состояние умиления на грани слез. Когда я разговаривала по Скайпу с мамой, Марта подбегала перекинуться с ней парой слов, но с дедом у них были свои личные тайные разговоры. Интересно, что моих она начала практически с момента знакомства называть бабушками и дедушками. Правда, было одно различие. Магдалена, моя мама и бабушка для Марты были одинаково babi с прибавлением имени, чтобы отличить одну от другой, папа – děda, а вот дедушка – dědeček. Ласково.