- Я провожу тебя в аэропорт.
Мы шли к моей гостинице, по-прежнему держась за руки. Ощущение томительной грусти с каждой минутой становилось все сильнее. Слезы стояли где-то очень близко. Что это? Насмешка судьбы? Или – а вдруг? – этот тот безумный шанс, который выпадает раз в жизни? Шанс, который мгновенно меняет все. О котором – неиспользованном – потом с тоской вспоминают до последнего дня…
В аэропорт из центра можно было доехать на метро с пересадкой на автобус. Но я попросила девушку на ресепшене вызвать такси. В конце концов, когда я еще снова приеду в Прагу, а деньги за сову, которые вернул Алеш, остались.
Путь был неблизкий. Мы вдвоем сидели сзади. Я положила голову Алешу на плечо и смотрела на его руку, которая нежно касалась моей ладони. У него были очень красивые руки с тонкими длинными пальцами. О господи, лучше не думать о том, что они могут – кроме изящных украшений, конечно.
- Не имеет смысла просить тебя поменять билет? – тихо спросил он.
- Не надо, Алеш, - я с трудом проглотила слюну. – Я… не знаю. Ничего не знаю. Не понимаю, что происходит. Мне сейчас очень грустно. Это не будет случайная… что-то случайное, на пару дней. Чтобы потом забыть. Это будет очень больно.
- Да, Анна, - его губы прикоснулись к моим волосам. – Ты права. Но вдруг это наш шанс на что-то большее? Не на пару дней?
Я вздрогнула: он повторил то, о чем я уже думала и продолжала думать.
- Рискнуть? Разрушить все, что у нас есть сейчас? А если мы ошибаемся? Если это просто какая-то… вспышка? Если ничего не выйдет, а обратной дороги уже не будет? Остаться ни с чем?
- Хорошо, - вздохнул Алеш. – Наверно, действительно лучше думать о том, что могло бы быть, чем пойти ва-банк и проиграть. Лучше яркое воспоминание, чем большое разочарование. Хотя… сейчас мне кажется, что я мог бы тебя полюбить.
Мы говорили очень тихо, чтобы не слышал водитель, и губы Алеша были рядом с моим ухом, почти касались мочки. Я чувствовала тепло его дыхания, и от этой близости кружилась голова.
- Мне тоже… кажется. Но я…
- Ты выходишь замуж, да. И я тоже, наверно, женюсь на Милене. Господи, Анна…
- Алеш, не надо, пожалуйста, - взмолилась я, едва сдерживая слезы. – Не говори ничего.
Как мне хотелось растянуть эти последние минуты. Чтобы такси застряло в пробке, например. Но вечернее шоссе было полупустым, и вот уже впереди показались здания аэропорта Рузине.
Я зарегистрировалась на рейс, сдала чемодан в багаж. Время еще было – почти час до начала посадки. Однако Алеш сказал, положив руки мне на плечи:
- Иди, Анна. Слишком тяжело… Тебя ведь уже здесь нет. Иди.
Он наклонился и поцеловал меня. Так, как я себе представляла – нежно и страстно. Я обняла его, запрокинула голову. Как будто летела в темноте между звездами, в бесконечность, исчезая, растворяясь в этом поцелуе. Он был таким сладким. И горьким. И соленым от подступивших слез. И как же мне не хотелось, чтобы он когда-нибудь закончился…
- Sbohem! – прошептал Алеш, последний раз коснувшись моих губ.
Я смотрела ему вслед, пока он не скрылся за дверями. Повернулась и пошла на личный досмотр. А потом сидела, ожидая посадки, в странном оцепенении. Между прошлым и будущим. Между небом и землей. Как будто все внутри сжалось в тугую болезненную точку. Мне всегда казалось, что человек не может ни о чем не думать – но я не думала. В голове скакали крошечные обрывки, даже не слова, а образы-вспышки.
И только когда самолет набрал высоту и вокруг защелкали пряжки ремней, я отвернулась к иллюминатору. По щекам потекли слезы. Это была уверенность – холодная и тяжелая, словно каменная плита.
Сегодня я прошла мимо самого важного в своей жизни. О чем буду помнить и жалеть до самой смерти…
1.
Десять лет спустя
- Анечка, миленькая, родненькая, я тебе торт куплю. И на коленки встану. И в попу поцелую. Все, что захочешь, только спаси.
- Ир, не надо мне ни в попу, ни торт, ничего. Я тебе тысячу раз говорила, не беру устные переводы. Не люблю. Тем более специальные. Одно дело, когда сидишь себе за компом, рядом полка словарей и интернет. А в синхронке одна запинка или ошибка в термине – и репутация спущена в унитаз.
- Анюточка, не будет там ничего такого. Последний день выставки, закрытие. Одни приятственные слова, никаких терминов.
Был бы кто-нибудь другой, вежливо послала бы. Пойди одному навстречу – и все, потом не отвяжешься. Но с Иркой мы учились вместе, только она на польском отделении. Деловая дама, открыла свою переводческую контору, и я, разумеется, у нее вип-переводчик, для самых богатых и адекватных клиентов. И, само собой, она в курсе, что перевожу я только технические тексты с чешского, словацкого и польского. И обратно. Исключительно письменно. За устный перевод платят больше, но вот не люблю. Ощущение себя обслуживающим персоналом не люблю.
Сватала Ирка меня на выставку в Гавани. Международный ювелирный салон. Ее штатная переводчица накануне вечером сожрала что-то не то и всю ночь не слезала с унитаза. Аня Домникова – последняя надежда. Звонок в семь утра. Караул, спасай, подруга, горю, как швед под Полтавой. Я знала, что сдамся, но для вида сопротивлялась.
Выторговав повышенную ставку, я встала и начала собираться. В «Ленэкспо» надо было быть к десяти, а ехать с Просвета – путь неблизкий. На машине – точно нет, завязну. Значит, на метро и на маршрутке. В самый час пик – красота.
Первый вопрос: что надеть? Когда работаешь дома, тема гардероба перестает быть насущной. Ладно еще в гости или на какие-нибудь светские мероприятия, а так – банальный кэжуал, чтобы до магазина добежать. И на курсах преподавать ходила в джинсах, там обстановка была более чем неформальная.
Я пощелкала вешалками в шкафу. Какое-то унылое все. Или наоборот несерьезное. Разве что черный брючный костюм – классика того фасона, который будет в тренде всегда. Купила я его еще в тонкие-звонкие времена, к защите диплома, один раз всего и надела. Мама дорогая, восемь лет прошло – как одна копеечка. Не влезу, наверно.
К моему великому удивлению, костюм сидел, как влитой. Впрочем, чему удивляться-то? После развода я заметно похудела, хотя ничего для этого не делала. Когда все на нервах, мне кусок в горло не лез. Только кофе и сигареты. Пока желудок не запросит пощады.
Развод дался нам тяжело, хотя мы с Димкой прекрасно знали, что так будет лучше для обоих. Тринадцать лет вместе, из них восемь лет брака. Когда именно мы поняли, что зашли в тупик? Я точно не могла сказать. Может, на шестом году, когда вдруг перестали строить планы на будущее? Просто жили – как жилось. Один день за другим. Больше не говорили о детях. Стали реже ходить куда-то вдвоем, смотреть по вечерам кино, обнявшись и укрывшись пледом. Секс превратился во что-то рутинное – вроде бы, и с удовольствием, но без той сумасшедшины, которая была раньше. Иногда – очень редко! – в голову закрадывалось крамольное: может, я действительно сделала ошибку, не задержавшись хотя бы на пару дней в Праге с Алешем?..
Кажется, это была первая дискотека в том учебном году, в конце сентября. Я училась в десятом, и мне нравился одноклассник Илья, который не обращал на меня никакого внимания. Димку я вообще не знала – он только что приехал. Его отец преподавал математику, а мама была воспитательницей в интернате.
Он пригласил меня на медленный танец, и я чуть не отказалась. Во мне было честных модельных метр семьдесят пять плюс каблуки, а он – чуть ниже. Неловко как-то. Почему все-таки согласилась? До сих пор загадка.
- Тебя ведь Аня зовут? – спросил он. – А я Дима. Мне сказали, ты тоже из Питера.
Питерских в школе было немного, мы все друг друга знали, даже малышню. Я невольно к нему присмотрелась и сделала вывод, что он очень так ничего. Невысокий, но крепкий, спортивный. Темные волосы, темно-голубые, почти синие глаза. В общем, вполне симпатичный.
