А еще я не представляла, как по-разному можно заниматься любовью. Не в смысле способов и поз, конечно. Тут уж меня трудно было удивить. Но вот чем это было наполнено… Нежно. Страстно. Разнузданно-бесстыдно. Словно исполняя некий мистический ритуал. Дразня и подкалывая друг друга. И еще много чего другого.

К школе мы успели в итоге минута в минуту. Только Алеш притормозил, я увидела Марту – все в той же розовой куртке и с рюкзаком за спиной. Она шла к машине с видом настороженного зверька, который за километр почуял присутствие охотника.

Я специально села сзади, как в прошлый раз, чтобы можно было с ней разговаривать, но все получилось не совсем так.

- Добрый день, пани Анна, - сказала она, открыв дверь и забираясь в кресло.

Мы отъехали от школы уже на приличное расстояние, а Марта так и молчала, поглядывая искоса. А на меня напал такой же ступор, как и в церкви, когда они с Алешем подошли ко мне. Но тогда меня хоть косичка выручила, а сейчас в голове не было ни единой мысли. Как ни странно, спас ситуацию Алеш. Да еще таким вопросом, который, по идее, вряд ли должен был способствовать началу беседы.

- Что ты получила за диктант, Марта? – спросил он.

- Тройку, - та тяжело вздохнула и пояснила, повернувшись ко мне. – Все чарки. Никак не могу запомнить, где надо, а где нет.

Поскольку с чарками – долготами – у меня тоже была проблема, тема для разговора нашлась моментально. Мы начали обсуждать, кто в каких словах делает ошибки. Постепенно Марта стала оттаивать и перестала бросать на меня косые взгляды.

Когда мы приехали домой, она удивленно наморщила лоб:

- А где ваш чемодан, пани Анна?

- В гостинице, - вместо меня ответил Алеш. – Я встретил Анну в аэропорту и отвез в гостиницу. А потом мы поехали за тобой в школу.

Я заметила, что она хочет спросить что-то еще и поспешила озадачить ее новой вводной:

- И ты можешь звать меня просто Анна, без пани. И на ты.

- Хорошо, - кивнула Марта. – Пойдем, Анна, я покажу вам… тебе свою комнату.

- Только быстро, - предупредил Алеш. – Я разогреваю обед.

Марта вцепилась в мою руку и повела меня к себе. Она уже совсем перестала смущаться и снова болтала, как сорока, демонстрируя мне все, что было в комнате. Приходилось старательно делать вид, будто вижу все впервые.

- Это единорог, - рассказывала она, махнув рукой в сторону плаката с картинкой из какого-то мультфильма. – Его никто не видел, но он точно где-то живет. Просто прячется. Ведь если бы его не было, как бы его тогда нарисовали, правда? – и тут же без всякого перехода: - Мне теперь хоть будет с кем поговорить.

Я изо всех сил стиснула зубы, загоняя обратно в глаза попытавшиеся навернуться слезы. И спросила осторожно:

- А папа?

Но Марта подскочила к окну:

- Смотрите… смотри, Анна, там пани Ружичкова. Эта наша соседка, она заплетает мне косички. Сейчас холодно, а когда станет тепло, она будет сажать в саду цветы. И читать на скамейке. А Любош будет сидеть рядом. Любош – это кот.

Я просто диву далась, как ловко она ушла от ответа. Да, непросто нам будет, ой как непросто. Как бы не пришлось потом к психологу всем вместе ходить.

- Анна, а когда вы с папой поженитесь, мне надо будет звать тебя мамой? – Марта повернулась ко мне, опираясь спиной о подоконник.

Я подошла к окну, поправила два сбившихся хвостика у нее на голове, взглянула на «тайный садик».

- Только если сама захочешь. Все-таки у тебя есть мама. Хоть она и умерла.

- Да, - серьезно кивнула Марта. – Она на небе. И смотрит на меня. Но мама все равно может быть еще одна. Вот у Йитки мама живая, но она все время была пьяная, и они с папой ее выгнали. И Йитка теперь зовет мамой новую жену папы.

Так… Как ты, Алеш, говорил про минное поле? Да, вполне, оно самое.

К счастью, в этот момент он позвал нас обедать. Хотя и там были свои мины.

Когда Алеш разлил по тарелкам суп, я спросила, жадно принюхиваясь:

- Ты сам готовил?

Хотя чешское polévka и переводят как «суп», на самом деле это нечто иное. Более сложное. Не на скорую руку. Алеш ответить не успел – его опередила Марта, с той же снисходительностью, с которой говорила о том, что папа не умеет заплетать косички:

- Нет, Анна, папа только простое может. Это пани Рада, наша помощница. Она меня в школу отвозит, готовит, убирает.

Алеш хотел что-то вставить, но Марта снова не дала ему открыть рот:

- Анна, а почему ты в гостинице? Я думала, ты будешь жить у нас. Когда люди женятся, они спят вместе.

Мы с Алешем обменялись очень красноречивыми взглядами. И главное, я никак не могла сообразить, говорит ли она так исключительно по детской непосредственности, или это такой очень тонкий маленький тролль.

- Но мы с Анной еще не женаты, - сказал Алеш.

- Но ведь поженитесь же, - пожала плечами Марта.

Похоже, тут надо было идти ва-банк.

- Марта, мы ведь с тобой разговаривали один раз совсем немного. И ты не знала, кто я, - тут мне показалось, что она хотела возразить, но сдержалась. – А вдруг при более близком знакомстве я бы тебе не понравилась? Поэтому мы и решили, что лучше пока мне остановиться в гостинице. Но в следующий раз буду жить у вас.

- Хорошо, - согласилась она и добавила с интонацией начинающей королевы: - Ты мне нравишься.

После обеда Марта нехотя отправилась делать уроки, а мы с Алешем устроились в гостиной на диване пить кофе.

- Знаешь, когда все слишком хорошо, это настораживает, - вздохнул он, обняв меня за плечи.

- Да. Но, вообще-то, я бы не сказала, что все хорошо.

Я пересказала, о чем мы с Мартой говорили, пока он разогревал обед. Как она ловко перевела разговор на пани Ружичкову, про подружку, которая вместе с папой выгнала пьющую маму.

- Знаешь, может, это просто пример был, но мне показалось, что не случайно она про пьяную маму упомянула. Скажи, насколько серьезно у тебя с этим было? С алкоголем?

- Если ты думаешь, что я алкоголик в ремиссии, то нет. Да, тогда пил много и часто, но прекратил в один момент, как только понял, что затягивает. Я понимаю, ты испугалась, когда мы выпили с твоим отцом и дедом, но так бывает очень редко. Это не проблема. А Марта по-настоящему пьяным видела меня всего один раз. Я тебе рассказывал. После того случая и перестал.

- Возможно, она очень хорошо тот случай запомнила, - не согласилась я. – А может, Милена что-то ей в уши пела. Боюсь, Марта будет во мне искать союзницу против тебя. Меня мама предупреждала, что так может случиться, но я не поверила. А зря. Мне не хочется думать, что она такой манипулятор, скорее, все это неосознанное, но будет достаточно сложно.

Ближе к вечеру пришла пани Рада, чтобы отвезти Марту на занятия танцами.

- Těší mě, - обычное при знакомстве «очень приятно» прозвучало… как будто с поджатыми губами, хотя сама она при этом улыбалась.

Это была строгая полная дама под пятьдесят, и ей идеально подходило слово hospodyně – домоправительница. Такая фрекен Бок. Разумеется, она знала о предстоящих переменах, и вряд ли они ее сильно радовали. Еще одна проблема на мою голову.

- Анна, ты будешь здесь, когда я вернусь? – спросила Марта, одеваясь в прихожей.

- Конечно, дождусь тебя, не волнуйся.

- Раду не бойся, - сказал Алеш, когда дверь за ними закрылась. – Она, конечно, суровая, но с хозяйством управляется хорошо и с Мартой ладит. Если вдруг не сойдетесь, всегда можно найти другую. А сейчас у нас есть два часа. Как ты думаешь, на что их стоит потратить?

- Даже не знаю, - вздохнула я, расстегивая его рубашку. – Может, разгадаем кроссворд из воскресной газеты?

22.

- Бессонница птицей стучится в окне. Не спится, не спится, не спиться бы мне, - продекламировала я своему тусклому отражению в оконном стекле. И откуда только залетел в голову этот стишок?

Спиться мне вряд ли грозило, больше пары бокалов вина я редко когда пила. А вот бессонница взялась за меня крепко. Не спала я уже третью ночь подряд. Сначала от волнения перед отъездом, потом в самолетах и на пересадке. А сейчас было хуже всего. Только-только наползала дремота – и тут же вылезала жуткая мысль о завтрашнем торжестве. Мне предстояло познакомиться не только с родными Алеша, но и еще с кучей народу.