Не выдержав, я взяла телефон, зашла в Фейсбук и снова открыла страницу Алеша. Отмотала к самому началу – за несколько месяцев до нашего знакомства. Я тоже завела аккаунт примерно в то время, в дополнение к Живому Журналу.

Тогда Фейсбук был еще интересной новинкой. В неофитской эйфории я писала много, а вот у Алеша за тот год было всего несколько постов. Один из них – фотография украшений, которые он продавал на Карловом мосту. Я узнала совичку, и в носу защипало.

Листая хронику от старых записей к новым, я наткнулась на свадебную фотографию: Алеш и Милена на крыльце церкви, вокруг еще куча всякого народу. Даже больше двух лет прошло. По ее фигуре было незаметно, что она беременна, видимо, срок маленький. Но где-то через семь месяцев они стояли на том же самом церковном крыльце. Улыбающаяся блондинка держала на руках закутанного в одеяло младенца. Рядом с ней - мужчина, очень похожий на Алеша, но постарше, а сам Алеш и Милена – по бокам. Надо думать, крестины, а мужчина – брат. Как же его? Зденек, кажется.

Больше ни одной фотографии жены и дочери – за исключением той, в горах – не было. Во мне боролось противоположное: «Меньше знаешь – крепче спишь» и «Лучше знать, чем не знать».

Вздохнув поглубже, я все-таки перешла на страницу Милены.

6.

Милена завела страницу года на два позже Алеша, за несколько месяцев до свадьбы. И самым первым постом выложила фотографию, которая показалась мне смутно знакомой. То есть место на ней. Хотя в Брно я никогда не бывала.

Черт, да это же Прага. Смотровая площадка в парке Стромовка, который мы с Димкой исходили вдоль и поперек. Или все-таки что-то похожее?

Я увеличила фотографию. Нет, точно. Вот скамейка, которую не видно с дорожки – там смело можно было целоваться. И рядом кривое дерево.

Подпись: «Мое любимое место».

Ну и ладно, почему бы нет? Они с Алешем переехали в Прагу пять лет назад, когда умер его отец, но ведь могла же она и раньше приезжать. С ним или одна.

Милена выкладывала в основном фотографии – разных мест, собачки, себя в зеркале, поэтому одинокая строчка бросилась в глаза. Перед свадьбой – на следующий день появилась уже знакомая мне фотография на церковном крыльце. Это была довольно грубая идиома, которая в смягченном виде означала: если не можешь получить то, чего хочешь, жри что дают.

Интересное кино… Это о чем? В комментариях к посту ей задали аналогичный вопрос, но Милена не ответила.

Что-то было не так. Что-то такое я заметила, но не осознала.

Отмотав ленту назад, я снова прочитала подпись над фотографией смотровой площадки.

Вот оно! Любимое место по-чешски - «oblíbené místo». А написано было «oblíbané». Грамматическая ошибка? Опечатка? Или же производное от «líbat» - целовать? Слова такого нормативно не было, но получалось что-то вроде «мое место для поцелуев».

Ань, уймись, а? Это уже хрень какая-то, честное слово. Что ты вообще ищешь? Доказательства того, что Марта не дочь Алеша? Какое тебе дело, если он считает ее своим ребенком по факту? Ну да, вырвалось у него это, может, он и сам уже жалеет. Хотел бы знать наверняка – сделал бы анализ ДНК. Ты хотела найти ее фотографию – вот и ищи.

Я снова начала листать ленту. Фотографий Марты, как и самой Милены, было много. С рождения и до пятилетнего возраста. Я вынуждена была признать, что девочка очень симпатичная. И очень похожа на Алеша. Блондинка с карими глазами. Вот только ни одной новой фотографии Милены с Мартой и Алешем на странице я не увидела. Все те же две – крестины и в горах.

Вот тут уже можно было задуматься. Но опять же – к чему? То, что у них не клеилось, я и так поняла. Какое это теперь имело значение?

Да нет, имело. Если вдруг я все-таки решусь на отношения с Алешем - на серьезные отношения, - первым вопросом будет, смогу ли я поладить с Мартой. А для этого мне не помешает знать диспозицию. И не только со слов Алеша.

Я долистала ленту до самого конца, до последних записей. Фотография: Милена с Мартой и собачкой на прогулке. И самая последняя, на следующий день – несколько несвязных строчек. Без заглавных букв и знаков препинания.

Ощущение было такое, что писал человек не в себе. Может, пьяный. Или под наркотиком. Грубо, почти матом. Хотя чешский мат на русский мало похож – вялый и не слишком эмоциональный. Что-то невнятное о просранной - именно так – жизни и любви.

На телефоне у меня не было чешской раскладки клавиатуры. Я встала, включила компьютер и ввела в поисковик: «Milena Nováková bouračka». То есть автокатастрофа.

Сводка происшествий двухлетней давности скупо сообщила, что авария произошла в половине первого ночи в двадцати километрах от Праги. Находясь в состоянии алкогольного опьянения, Милена Новакова превысила скорость, не справилась с управлением, выехала на полосу встречного движения и совершила столкновение с грузовиком, в результате чего погибла на месте. И произошло это примерно через час после того, как выложила на Фейсбук запись.

На фотографии едва можно было разглядеть съехавшую в кювет фуру и груду покореженного металла, некогда бывшего небольшой зеленой машиной. Если до этого мне было не по себе, то теперь начало буквально трясти.

Господи, во что же я влезла? Что произошло перед тем, как она это написала и полетела куда-то на ночь глядя? И зачем мне это понадобилось? В очередной раз любопытство сгубило кошку. Или… хорошо, что влезла?

Все, стоп! Иначе сейчас придумаешь себе какой-нибудь замок Синей бороды. История, конечно, мрачная, и вытянуть из нее, при хорошем воображении, можно что угодно. Но, может, стоит вспомнить интерпретацию собственного развода, которая доходила через десятые руки? Некоторые считали, что я ушла от Димки, потому что он пил, бил меня и изменял. Другие – наоборот, что он от меня ушел, потому что я изменяла. Хотя на самом деле Димка вообще почти не пил и на сторону не гулял, а у меня второй в жизни мужчина появился через полгода после развода.

Я посмотрела на часы. Половина четвертого. Хоть опять снотворное принимай.

Мне все-таки удалось уснуть. А разбудило в девять утра кваканье Вайбера. Алеш писал, что едет в Брно за Мартой и будет в Скайпе вечером, когда вернется. Это давало мне время… для чего? Просто время. Чтобы, к примеру, заняться работой. На курсах в августе были каникулы, новые группы начинались только с сентября, поэтому я набрала по уши переводов, которые сами себя переводить не торопились.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Весь день я просидела за столом, напрочь забыв про микрофон для Скайпа. Впрочем, он нашелся в какой-то коробке, весь заросший пылью. Да и сам Скайп в компьютере пришлось реанимировать обновлениями, поскольку я не пользовалась им тысячу лет.

Алеш постучался только в начале одиннадцатого. Вид у него был уставший и не слишком веселый. С утра я разве что ногти от волнения не грызла, когда думала о том, как начать разговор. Как будто с незнакомым человеком. Возможно, я еще потому не брала устные переводы, что первый контакт с незнакомыми людьми для меня всегда был похож на прыжок в ледяную воду.

Но сейчас все получилось неожиданно легко. Как будто мы вот так разговаривали в Скайпе каждый день. Хотя мои ночные мысли никуда не делись, только отошли на шажок и присели на камешек.

- Как добрались? – спросила я. – Устали?

- Есть немного, - кивнул Алеш. – Марта уже спит, я сейчас тоже пойду.

- Как она вообще?

Вопрос прозвучал расплывчато, но я не знала, как сформулировать яснее. Алеш вздохнул.

- Расстроена. Два года жила с бабушкой. Там подружки, собака, кот. Да еще в школу совсем скоро. Она ходила в подготовительный класс, но тут все новое, незнакомое.

- Послушай… - я все-таки решилась. – У вас ведь с ней не очень… гладко, так?

Алеш помолчал и сказал, глядя в камеру – как будто мне в глаза:

- Анна, я тебе все расскажу. Но немного позже, ладно? Мы сейчас еще не настолько хорошо знакомы.