Вечером я отвезла Алеша в аэропорт и там позорно разревелась – так не хотелось с ним прощаться. Вот хоть прямо плюй на все и бери билет на тот же самолет. К счастью, я не возила с собой загран, а то кто знает, как далеко зашло бы это искушение.

- Анна, перестань! – потребовал Алеш, сцеловав мои слезы. – Иначе я буду волноваться, как ты доехала до дома.

До дома я действительно добиралась больше двух часов по пустым улицам. Уговаривая себя, что ничего ужасного не произошло. Ну на самом-то деле, чего реветь! Через три недели прилечу в Прагу, а там еще немного – и свадьба. Но в голову настырно лезли всякие ужасы. То авиакатастрофа, то мама и брат Алеша, которые отговаривают его от женитьбы, то Марта, внезапно вставшая на дыбы.

Марта, кстати, вела себя странно. Алеш рассказал, что за две недели после Нового года она вообще больше ни слова не сказала - ни обо мне, ни о предстоящих изменениях в жизни. Но это ладно, она и так с Алешем по своей инициативе мало разговаривала. Но когда он ей сказал, что поедет ко мне и что потом я приеду к ним, только плечами пожала. Вообще ноль эмоций.

- Мы тогда были у психолога, - рассказывал Алеш. – Она мне обычно потом кратко передает, о чем они вдвоем говорят. Так вот Марта ей сказала: папа хочет жениться. И все. Та пыталась хоть что-то из нее вытянуть. Мол, что ты думаешь об этом, нравится тебе или нет, но так и не смогла. «Ничего не думаю» – и все.

А вот я как раз об этом очень даже думала. Алеш говорил, что наедине с психологом Марта вполне так разговорчивая. И я вполне убедилась, какой болтушкой она может быть. К предстоящей свадьбе и появлению мачехи она уж точно не могла остаться равнодушной. И то, что категорически не хотела ничего обсуждать, только подтверждало это. Иначе почему было не поговорить с теткой-психологом на несущественную тему? В общем, я чувствовала, что разгребать и разруливать это предстояло мне, и задачка явно вырисовывалась не из легких.

Скучала я по Алешу просто страшно. Сильнее, чем до его приезда. Работала и постоянно косилась на телефон, не квакнет ли Вайбер. Не выдерживала и сама писала какую-нибудь чепуху. И еле могла дождаться вечера, чтобы поговорить с ним в Скайпе. Разговоры наши по большей части явно тянули на плашку 18+. А потом я по полночи не могла уснуть, вспоминая, что уже между нами было, и представляя, что еще могло бы быть. Умей я писать, из меня вышел бы, наверно, отменный порнограф.

На курсах, разумеется, был траур. Как ни странно, чештина в последнее время пользовалась повышенным спросом. Видимо, потому, что эмигрировать туда было намного легче, чем в другие страны Европы. Я подыскала вместо себя временного преподавателя, который должен был взять уже следующие группы, но… Он говорил «Брно» с ударением на о. Уже одним этим все было сказано.

Проще всего оказалось решить вопрос с Корсой. Ее забрал Димка для своей подружки, которая только что сдала на права. Ей требовалось что-то простенькое и недорогое, чтобы не жалко было обдирать на первых порах.

- Ну ты дала дрозда, мать, - сказал он, пока мы оформляли документы. – Не ожидал.

- Думал, что буду жить одна до старости?

- Нет, не одна. Кошку заведешь. Или двух.

Я смотрела на Димку и тихо удивлялась. Ему исполнилось тридцать два, и он был сейчас намного интереснее, чем в юности. Одни глаза чего стоили. Красивый, уверенный в себе мужчина, вполне успешный. Мы были вместе тринадцать лет, и когда-то я с ума по нему сходила. Куда все делось? Куда вообще уходят чувства? Через несколько месяцев после развода я перестала вспоминать о нем, если не было повода. А ведь если бы не он, мы с Алешем могли бы быть вместе на десять лет раньше.

Не факт, возражал здравый смысл, там ведь еще и Милена была. Да и вообще кто знает, как тогда все могло сложиться. Может, наоборот, все получилось именно так, как должно было.

- Хотя… - сказал Димка, когда мы закончили все дела и зашли в кафе. – Ты всегда была настолько повернута на Праге, что, наверно, не стоит удивляться. Это какая-то магия, она все-таки тебя к себе притянула. Ты же там родилась, и она считает тебя своей собственностью.

- Нет, - улыбнулась я, выедая ложкой пенку с капучино. – Это она моя собственность. И никак иначе.

- Я, кстати, тоже думаю жениться. Летом.

Наверно, я должна была испытать какую-то если не ревность, то хотя бы досаду, но, прислушавшись к себе, поняла, что это меня ни капли не волнует.

- Удачи тебе. Будь счастлив.

- Странно, Ань, - он положил ладонь на мою руку. – Странно, что после стольких лет это единственное, что мы можем друг другу сказать. Надеюсь, что на этот раз у тебя все сложится.

Мне тоже хотелось в это верить. Но иногда становилось так страшно, как бывает, когда плывешь в море и вдруг понимаешь, что под тобой метры темной воды, в которой водятся неизвестно какие зубастые твари.

21.

- Все равно в моем «Арчибальде» было лучше, - проворчала я. – Номер больше. И вид на город. И кровать удобнее.

- Зато там не было меня, - одно движение, и я мгновенно оказалась лежащей на нем. – Начнем сначала? Чтобы ты убедилась, что лучше все-таки здесь?

- Нам же за Мартой ехать.

Вздохнув с сожалением, Алеш перекатил меня обратно и пошел в ванную.

В этот раз я летела другим самолетом, с ночной пересадкой, чтобы попасть в Прагу утром. Чтобы хоть немного побыть вдвоем, пока Марта в школе. Алеш снова встретил меня с хризантемами, на этот раз белыми. Я сидела в машине, уткнувшись в них носом, и нетерпеливо ерзала. Теперь уже он ехал слишком медленно – ну, так мне казалось. Алеш поглядывал на меня с улыбкой, в которой явственно читалось: да, я тоже очень соскучился, но знак запрещает больше шестидесяти.

- У тебя новая стрижка, - заметила я.

- Просто волосы отросли. Мой парикмахер заболел, а к другому не хотелось. Но придется. Неудобно на день рождения таким павианом.

- Нет, пожалуйста! – я состроила глазки кота из «Шрэка». – Так лучше. Мне так нравится. Так ты похож на… себя тогда.

- Ладно, уговорила, - Алеш смешно сморщил нос. – Подстригусь, когда уедешь.

- Но чтобы к свадьбе снова отросло! – потребовала я.

Наконец мы добрались до гостиницы – небольшого ядовито-желтого здания недалеко от Карлова моста. Самой серьезной проблемой оказалось найти место для парковки. Впрочем, и номер пришлось подождать – в нем еще делали уборку, несмотря на то, что Алеш заказал ранний чек-ин. Мы сидели на диване в холле, держались за руки и нетерпеливо посматривали на ресепшен.

- Prosím, - наконец кивнула нам девушка-администратор.

Мы поднимались по лестнице на второй этаж, и Алеш попросил, намекая на вечер, когда он приехал в Питер:

- Только не раздевайся прямо здесь, пожалуйста. Тут наверняка есть камера.

Нервно рассмеявшись, я расстегнула пальто. Оказавшись в номере и едва закрыв дверь, мы начали раздеваться с такой скоростью, с какой солдат не одевается по тревоге.

- Мне, наверно, лечиться надо, - смущенно усмехнулась я, стягивая волосы в хвост, пока Алеш сдергивал с кровати покрывало. – Ты не представляешь, о чем я думала в самолете всю дорогу.

- Надеюсь, ты мне расскажешь? – он потянул меня за руку, я потеряла равновесие и шлепнулась на кровать.

- Тебе же придется в этом каяться на исповеди!

- Ничего, оно того стоит, - Алеш наклонился надо мной, легко касаясь губами груди.

- А потом священнику самому придется исповедоваться, потому что он слушал такие вещи.

- Это его проблема, - губы скользнули ниже.

- И правда…

Больше мы уже не разговаривали. То есть что-то, конечно, говорили, но связной беседой это вряд ли можно было назвать. Странно, раньше я всегда относилась к сексу как к чему-то такому важному, серьезному, ответственному. Может быть, потому, что с Димкой у нас это был первый опыт, сначала все получалось не пойми как и приходилось с трудом друг под друга подлаживаться. С Алешем, конечно, тоже, но уж точно не с трудом, наоборот. Это была, как говорил, хоть и по другому поводу, мой папа, тонкая доводка. А в целом – легко и свободно. Так, как и должно быть.