Кути сообразил, что Фредом звали собаку, и ему стало полегче, однако он поспешил сообщить:

– Только у меня денег совсем нет.

– Скажешь тоже: нет. Ты за пару секунд заработал два доллара. Двадцать процентов пойдет Фреду, ладно? Давай-ка еще минут десять поработаем на этом углу, а потом отправимся в Силвер-лейк.

Кути попытался представить себе, как отсюда добраться до Силвер-лейк.

– Далеко идти.

– Никаких «идти» и, кстати, хватит болтать – сейчас снова красный включится. У меня есть машина, и мы с Фредом переезжаем с места на место. Поверь, тебе пойдет на пользу поехать с нами.

Кути в полной растерянности посмотрел на широко улыбавшегося кареглазого пса, задумался на мгновение над фразой «переезжаем с места на место» и выдавил из себя:

– А…га. – И протянул собеседнику руку. – Меня зовут Кути.

Тот пожал ее сухой мозолистой ладонью.

– Кути? Это серьезно. А я – Разумник-Философ Майо. Если коротко, то Раффл. – И тут же повысил голос: – Мэм, вы позволите вымыть вам стекло? Мы с сыном сегодня еще ничего не ели.

У Раффла не было ни бутылки с водой, ни хотя бы газеты, которыми можно было бы вымыть стекло, но женщина, ехавшая в «Ниссане», все же дала им доллар.

– Вот, Кути, еще твои сорок центов, – сказал Раффл, когда вновь загорелся зеленый. – Только, знаешь, лучше бы ты снял очки – в них ты похож на малолетнего наркомана.

Кути снял очки и молча посмотрел на Раффла. Он совершенно не знал, какого цвета сейчас его синяк, но опухоль заметно сужала его поле зрения.

– Н-да, парень, видно, что последние день-два выдались у тебя напряженными, – прокомментировал Раффл. – Ладно, оставайся в очках, а то люди будут думать, что это я тебе подвесил.

Кути кивнул и надел очки – но прежде с тревогой взглянул на запад.

Раффл, по-видимому, был доволен заработком последних десяти минут и, достав из кармана верхней из своих нескольких рубашек несмываемый маркер для белья, приписал под словами «БЕЗДОМНЫЙ ВЕТЕРАН ВЬЕТНАМСКОЙ ВОЙНЫ» – «С СЫНОМ, ОСТАВШИМСЯ БЕЗ МАТЕРИ».

– Теперь мы будем грести деньги лопатой, – с удовлетворением сказал Раффл. – Может быть, даже ночевать каждый раз станем в мотелях.

Кути подумал, что спать на колесах было бы даже лучше.

– Я согласен и на автомобиль, – сказал он, стараясь не выдать голосом своего нетерпения. Однорукий пока не появлялся в поле зрения, но Кути очень легко мог представить себе, как он выглядывает из-за любого угла.

– Здравый подход, – ответил Раффл. – А теперь стоило бы сменить позицию… Пива хочешь?

Кути изумленно заморгал:

– Мне всего одиннадцать.

– Ну, ты как хочешь, а я выпью. Пошли.

Перейдя через улицу, они в сопровождении Фреда вошли в маленький винный магазин. Раффл купил бутылку «Короны» в узком бумажном пакете.

– Теперь можно и к машине, – сказал он, когда все трое вышли на тротуар.

Машина, двадцатилетний «Форд Мейврик» горчичного цвета, была припаркована за павильоном прачечной самообслуживания; на заднем сиденье были свалены одежда, коробки из-под компьютерных дискет «Максвелл» и по меньшей мере дюжина пластиковых перемоточных машинок для видеокассет. Как только Раффл открыл дверь, туда пролез Фред, а хозяин и Кути расположились на переднем сиденье.

Раффл ловко откупорил бутылку о нижний край приборной доски, а потом деланым басом спросил:

– Как тебя зовут, мальчик?

Сообразив, что Раффл изображает кого-то другого, Кути ответил:

– Майо. Э-э, Джеко Майо.

– Отлично. – Раффл сделал большой глоток. – Мы жили в Ла-Миранде, это в сорока пяти минутах езды отсюда по 5-му шоссе, усек? Дом на четыре спальни, а больше ты нигде и не жил. Я работал автомехаником, но зарабатывала в основном мамочка, которая была секретарем суда, вот только медицинской страховкой она не озаботилась, и, когда у нее начался рак, мы остались без ничего, а потом она умерла. Подробности у тебя вряд ли будут выспрашивать, а если все-таки спросят, просто начинай плакать. Ты сможешь заплакать, если надо будет?

– Легко, – ответил Кути после недолгого размышления.

– Прекрасно. Теперь еще одно. Кто мы – черные, или белые, или мексиканцы, или индейцы, или кто еще?

– Чтобы для обоих годилось?.. Я бы сказал… – он пожал плечами, – что мы местные, анджелесцы. Просто… просто загородные.

– Замечательно. И что там раньше было, и не помнишь толком. – Раффл запрокинул голову и допил остатки пива. – А теперь… кое-что такое, к чему тебе придется привыкнуть, лады? Допустим, ты вдруг переедешь на Борнео, или в Австралию, или куда-нибудь еще – там могут что-то такое, к чему тебя приучили относиться как к плохому, считать хорошим, ведь возможно такое, да? Я имею в виду – пока от тебя не потребуют это делать. Ты можешь просто считать это высшим образованием.

– Допустим, – осторожно сказал Кути.

– Вот и отлично. Дай-ка мне из пепельницы гвоздик.

Кути отыскал гвоздь и подал его своему спутнику.

Раффл приставил острие гвоздя к маленькому углублению в дне бутылки, взял старый ботинок, валявшийся между сиденьями, и, ловко ударив каблуком по шляпке, проткнул стекло насквозь, не разбив бутылку. Потом он вытащил гвоздь и подул в дырочку.

– Любой добрый папаша Дагвуд[12] обязательно курит трубку, – сообщил он. Потом сунул руку под сиденье, вытащил коробку с металлическими мочалками для мытья посуды и достал одну. Оторвав щетинистый клочок, он пихнул его, как птичье гнездо, в горлышко бутылки, а оставшуюся губку положил обратно в коробку и убрал ее под сиденье.

– Если увидишь мусоров, – сказал Раффл, – не показывай виду, не смотри по сторонам, а просто шлепни меня по ноге.

Кути вспомнил, что когда-то прочитал в газете: «мусорами» хулиганы называют полицейских.

– Это… это… извините… наркотик? – нерешительно осведомился он.

– Если коротко – да, – ответил Раффл. Из дыры в подвернутом манжете рубашки он вытащил что-то вроде белого камешка наподобие тех, которые отец Кути подсыпал в цветочные горшки, стоявшие в атриуме, и осторожно положил его в углубление «гнезда», торчавшего из бутылочного горлышка.

Потом Раффл извернулся, прислонил бутылку к пластиковому подголовнику, который, как сейчас заметил Кути, был испещрен подпалинами, приложил губы к дырочке, пробитой в донце бутылки, а потом чиркнул длинной зажигалкой «Крикет» из прозрачной оранжевой пластмассы и, поднеся огонек к кусочку камня, втянул в себя воздух.

Кути смотрел в сторону, но все же видел, как бутылка заполнялась бледным дымом. Его сердце отчаянно колотилось, но ни одного «мусора» поблизости не было; уже через две-три секунды Раффл открыл дверь и ловко катнул бутылку, так, что она перекатилась через всю стоянку.

Потом Раффл выдохнул, и Кути уловил запах нагретой стали с легким химическим оттенком.

– Никогда не связывайся с трубками, – хрипло сказал ему Раффл, нажав на стартер. – В любом винном магазине всегда найдется то, что нужно.

– Дагвуд, наверное, хранил их, – осмелился возразить Кути.

Раффл рассмеялся, и тут зажигание наконец-то включилось, и он перебросил ручку коробки передач на задний ход.

– Да, – сказал он все тем же хриплым голосом, – у него, конечно же, были дубовые стеллажи, на которых хранилась прорва банок и бутылок. Блонди стирала с них пыль, а если случайно разбивала какую-нибудь, он приходил в ярость: «Ах ты, дрянь такая! В этой «Короне» я проделал идеальную дырочку!»

Кути принужденно засмеялся. Раффл свернул налево на 4-ю улицу и перестроился в крайний правый ряд, чтобы выбраться на идущее к югу 110-е шоссе.