Сначала оккупационные власти планировали возвести кирпичную стену вокруг гетто, но потом окружили его рядами колючей проволоки. Двое ворот охраняла белорусская и еврейская полиция. Территория гетто в Минске составляла 2 кв. км. Оно включало 40 улиц и Юбилейную площадь, где в бывшем здании Советского районного отдела милиции находился юденрат. Здания в гетто были одноэтажными и деревянными. С 1942 г., номер дома, где жили узники, вписывали в их желтую лату.

В начале осени 1941 г. в гетто Минска уже было уже приблизительно 80 тыс. узников (55 тыс. из Минска и 30 тыс. из окрестных местечек). Жилая площадь составляла 1,5 кв. м. на человека. За 28 месяцев в Минском гетто прошло пять больших погромов – массовых акций уничтожения, после каждой из которых территория его постепенно уменьшалась.

Повседневная жизнь в Минском гетто была более трудной и опасной, чем во многих маленьких гетто Беларуси. К зиме гетто выглядело ужасно. Вокруг Юбилейной площади здания разрушены, деревянные заборы разобраны, столбы выкопаны и использовались для отопления. Люди были с обмороженными лицами. В большинстве домов в окнах выбиты стекла и они закрыты тряпками, бумагой и старыми грязными газетами. Продовольствие доставлялось не регулярно, почти каждую ночь узники подвергались нападениям, которые часто заканчивались убийствами. В гетто было ограничено время подачи электричества и воды из водопровода, и узники брали ее из колонок, а зимой – из снега22.

В Советском Союзе в силу известных причин перед войной отсутствовала сплоченная еврейская община и поэтому в юденрат попали случайные люди. В Минске юденрат возглавил Илья Мушкин, бывший работник Гормпромторга (городской администрации торговли непродовольственными товарами), который поддерживал связь с партизанами, за что в апреле 1942 г. был расстрелян. Мушкина сменил Моисей Иоффе, менеджер фабрики, переведенной в Минск из Вильнюса в 1940 г. Нацисты расстреляли его 18 июля 1942 г. Третьим председателем юденрата стал Эпштейн, польский еврей, который, как считали многие узники, хотел любой ценой спасти собственную «шкуру». Юденрату подчинялась еврейская полиция (200 чел.) под началом Залмана Серебрянского. До войны Серебрянский сидел в советской тюрьме за растрату, но остался патриотом, тесно сотрудничал с подпольщиками в гетто. С другой стороны, узники вспоминают, что еврейские полицейские были не менее жестокими, чем белорусские23.

Главной заботой в гетто стало продовольствие. Запасы от брошенных советских складов и магазинов накануне прихода немцев быстро кончились. Узникам не выдавали продовольственных карточек; кормили только тех, кто работал на немецких предприятиях. Юденрат открыл общественную кухню для наиболее обездоленных, где давали подобие супа (баланду) и ломтик хлеба. Найти еду можно было у немецких военных кухонь: подбирали остатки после чистки картофеля (картофельные очистки), объедки. Помогал натуральный обмен. Белорусы, которые хотели приобрести в гетто «драгоценные» вещи (рубашка или серебряная ложка) подходили к забору и бросали съестные припасы через колючее заграждение. Обмен продолжался во время пребывания на работе в русском районе. Имело место воровство24.

Нацисты делили евреев на «полезных» и «бесполезных». В ходе селекции они отделяли специалистов и «трудоспособных», а остальных немедленно уничтожали. В Минском гетто отсутствовали фабрики и заводы, и рабочие колоны ежедневно направляли за пределы гетто. Евреи работали на железнодорожном узле, в строительстве, в швейных, сапожных, химических, оружейных мастерских, которые обслуживали Вермахт.

Когда евреи поняли, что нацисты в первую очередь уничтожают тех, кто не работает, то матери стали брать с собой маленьких детей, которых они прятали возле рабочих мест. Дети все понимали и вели себя тихо. Другие узники пытались скрывать своих детей в русских приютах вне гетто. Когда немцы это выявляли, то детей возвращали назад в гетто или убивали на месте25.

Осенью 1941 г. в Минск начали привозить евреев из Германии, Австрии, Голландии, Чехии, Венгрии, Франции, Польши (7 тыс. евреев), а всего к маю 1942 г., по разным оценкам – от 26,5 до 55 тыс. евреев из семи стран Европы. Первый транспорт пришел в Минск из Гамбурга и, хотя следующие транспорты с евреями пришли из Дюссельдорфа, Франкфурта на Майне, Берлина, Брно, Бремена и других мест, иностранное гетто в Минске продолжали называть, как «гамбургскими». Вскоре выяснилось, насколько иностранные евреи оказались беззащитными:

– не знали русского языка, не могли вступить в общение и получить помощь от местного населения,

– не были приспособлены к физическому труду,

– не имели запасов вещей для обмена на продовольствие,

– страдали от местных болезней, воздействия климата и пр.

– были подвержены нацистской пропаганде и считали себя выше белорусских евреев, обвиняли последних в сотрудничестве с советской властью и считали их виновниками войны Гитлера против СССР26. Вместе с тем были примеры успешной совместной борьбы, когда Ильза Штейн и Лиза Гуткович организовали побег к партизанам 25 узников с оружием при помощи гауптмана Вилли Шульца27.

Меньше известна другая, героическая страница народной трагедии. Евреи приняли самое активное участие в партизанском движении Беларуси, которое нацисты не без основания считали еврейским (большую часть первых партизан составляли коммунисты, партработники, военнопленные и евреи).

Подполье, возникшее в Минском гетто, было уникальным. Первая подпольная организация была создана уже через три недели после образования гетто, и активно действовала до его последних дней.

На начальном этапе еврейское подполье действовало самостоятельно, поскольку советское и партийное руководство республики, покинувшее город тайно вечером 24 июня 1941 г. без объявления эвакуации, не оставило себе замены. Сопротивление в гетто возглавили члены Коммунистической партии Западной Беларуси (КПЗБ), имевшие богатый опыт подпольной работы в Польше накануне войны. Гирш Смоляр был секретарем КПЗБ в Барановичах, Слониме и Белостоке, Яков Киркаешта – из Румынии, Меир Фельдман – из Вильнюса. Они нашли поддержку у «советских» евреев – жителей Восточной Беларуси, среди которых выделялись Борис Хаимович, Нотке Вайнхойц, Шай Шитман. Еще одну группу возглавил Наум Фельдман, старый коммунист, участник Гражданской войны.

Основное внимание уделялось не вооруженному сопротивлению, а сохранению жизни в условиях геноцида:

1. Спасение узников и вывод в лес для участия участие в партизанской войне.

2. Борьба с паникой и поддержание веры в победу советского оружия.

3. Поиски связи с коммунистами «русского» района Минска.

4. Сбор информации и распространение сводок Совинформбюро.

5. Поиски оружия, одежды и лекарств, которые смогли бы помочь узникам оставить гетто и при первой возможности перейти в лес к партизанам.

Вокруг Минска находились большие лесные массивы, и это вселял надежду на возможность спасать людей в лесу. В декабре 1941 г. Исай Казинец и Гирш Смоляр создали объединенный городской подпольный комитет русского района и гетто Минска. Юденрат помогал с продовольствием, теплой одеждой, регистрировал узников, уходивших к партизанам, как умерших, или уничтожали регистрационные карты. По поддельным документам можно было проживать в сельской местности. В то же время не все евреи были готовы к тяжелой и опасной жизни в лесу. Многие беглецы столкнулись с антисемитизмом и саботажем в отношении их со стороны местного движения сопротивления28. Последние группы узников покинули обреченное гетто весной и летом 1943 г. В конце октября 1943 г. Минское гетто прекратило существование29.