- Строишь тут из себя супермена, янк. Позволь тебе напомнить, что нас восемь, а вас двое.

Это заявление решило позицию Тиббза, черного из Алабамы, не любившего белых. Он с улыбкой покинул ряды большинства, держа наготове свой, как он говорил, любимый 'М-16. У каждого из нас было свое любимое оружие.

- Ты мою голову не считай, - предупредил он Смита. - Я сам решу, на чьей мне быть стороне - Он встал в линию со мной и Ван Рейсом. - Теперь семеро вас и трое нас.

Потом Кесслер присоединился к нам, хорошим мальчикам. Соотношение стало четыре к шести. Смит все еще стоял в вызывающей позе, готовый начать стрельбу, но другие наемники не были такими безрассудными. Обстановку разрядил Спаркс, этот пижон из Австралии.

- Вы все, ребята, как хотите, а мне это уже надоело. Я пошел.

На несколько секунд воцарилась тишина. Потом противостояние разрушилось, по крайней мере, на ближайшее время. От Смита отвернулись и другие наемники, последним это сделал его соотечественник О'Хара.

Пойду похороню Симми, - сказал мне Смит. - Попробуй сказать, чтобы я оставил его птицам.

- Хорони, кого твоей душе угодно, только делай это побыстрее И еще помни, друг, что у тебя в активе уже есть один бунт. В следующий раз полезешь без очереди - получишь за все Улавливаешь?

Смит буркнул что-то. Он мог бы говорить сейчас что угодно, я пропустил бы это мимо ушей. Он покопался в еще не остывшем металле и нашел саперную лопатку без ручки. Остальные сидели, попивая воду из котелков, пока Смит рыл мелкую могилу для своего убитого английского друга. Может, он и был неплохим солдатом в Германии, но об Африке он не знал элементарных вещей. Думаю, мало он смотрел английских фильмов на своей ферме в Ирландии, а я не стал его расстраивать и объяснять, что через пять минут после нашего ухода шакалы начнут раскапывать могилу.

Никто из южноафриканцев не порывался похоронить Финчли, и это, по-моему, доказывало, что так называемая единая южноафриканская нация - это нечто эфемерное. Мы с Ван Рейсом сидели, прислонясь спинами к толстому стволу дерева. Он отпил совсем немного воды и закрыл флягу. Потом закурил сигарету с тем же спокойствием, с каким это делает фермер, сидящий на пороге своего дома на исходе тяжелого рабочего дня. На массивных щеках его блестела седая щетина.

- Ничего бы не пожалел за бутылку холодного "кейптаунского", мечтательно произнес он.

- И я, - согласился я, думая о "Карта бланка", напитке, который мексиканцы делают с такой любовью.

Мы уже обыскали карманы убитых террористов и ничего интересного не нашли, за исключением личного знака с тела убитого родезийца. Звали его Брайенз, номер личного знака был 3003. У одного из террористов мы нашли в кармане рубашки родезийские деньги и еще какие-то, неизвестные мне.

- Это из Мозамбика, примерно на пять долларов США. Они почти не дают этим нищим карманных денег, - пояснил Ван Рейс.

- Ты думаешь, мы накрыли их всех? - спросил я.

- Скорее всего, - ответил Ван Рейс. - Три - это обычное число разведчиков, которое они оставляют. Не приходилось слышать, чтобы эта цифра менялась, а я играю в эти игры уже давно. Могу сказать, что основная группировка Гванды находится сейчас на расстоянии многих миль от нас. Миль двадцать или больше. Слишком далеко, чтобы они могли услышать взрыв и стрельбу. Звук в этой местности распространяется далеко, но все же не так. Клянусь, сейчас мы можем быть спокойны.

- А Гванда не хватится своих наблюдателей? Мол, долго не показываются?

- Они и не должны показываться, пока у них не будет чего-нибудь конкретного. Их задача - болтаться на хвосте главных сил противника и смотреть, что он делает. Я полагаю, ты удивлен, что они появились сразу все, когда увидели, как взорвался грузовик.

Я улыбнулся Ван Рейсу и достал сигарету. Американские у меня кончились, это были местные под названием "Крикет". Я подумал, что это паршивое название для сигарет. А собственно, почему бы и нет? Ведь и сигареты-то паршивые. Без фильтра, жгут пальцы, как ствол пистолета после короткой перестрелки где-нибудь в танцзале западного Техаса.

- Нет, я все это заранее продумал,- ответил я Ван Рейсу. - Полный грузовик мэрков - тут можно набрать корзину денег и сувениров. Оружие, часы, кольца. Один по правилам должен был остаться и наблюдать за обстановкой, но не устоял при мысли, что два его друга загребут себе весь улов.

Ван Рейс увидел, что ирландец разровнял и утрамбовал могилу. Он встал, протер рукавом ствол автомата и с любовью сказал о нем:

- Хорошее дело нам сослужил. А то сейчас мы были бы на полпути к Гванде, а там бы нас уже ждали.

Совсем стемнело, и мы вернулись обратно на дорогу, рассредоточившись по обеим ее сторонам. Мелкий камень и песок хрустели под ногами. Огромная и яркая африканская луна вышла театрально покрасоваться, как это она обычно делала, словно для съемок очередного фильма типа "сафари" - две красивые женщины, муж-выпивоха и белый красавец-охотник, который любит выкурить трубку и пострелять слонов и буйволов. Но для нас ничего хорошего в этом Голливуде не было. Хотя бы потому, что было слишком светло. Нас легко заметили бы на этой дороге, тянущейся через бесконечную степь, и мы стали бы прекрасными мишенями, если бы Гванде вдруг взбрело в голову вернуться назад и устроить нам засаду.

Я шел по одной стороне дороги, Ван Рейс - по другой. Когда ты командир, то должен быть впереди, и тут уж было не до опасений насчет ирландца. У меня не было уверенности, чью сторону займет Кесслер, если ирландец схватится за оружие. В Тиббзе я был уверен куда больше. Помимо безрассудства и вечной бравады было в нем нечто такое, что вызывало уважение, и он мне начал нравиться. Вообще-то, я не думаю, что этот черный умник из Дотана так уж сильно нравился мне, мне нравились лишь некоторые его качества. В какой-то момент Тиббз может выступить против меня, но в свое время и по какой-то собственной причине (он сам это решит), а не будет подыгрывать этому шуту Смиту.

Впереди мне послышались неясные звуки и показалось, что я вижу какие-то тени. Я приготовился стрелять, но Ван Рейс успокоил меня, сообщив, что это не что иное, как маленькое стадо зебр, перебежавшее дорогу.

- Через минуту ты услышишь их запах.

Мы прошли в хорошем темпе пять миль, и я объявил привал. В этом месте рядом с дорогой был глубокий узкий овраг, и я сказал своим, что если кто хочет курить, то пусть спускается вниз.

- И смотрите - траву не подожгите.

Чего нам не хватало, так это пожара. Пламя побежало бы по степи со скоростью двадцать миль в час.

Мы с Ван Рейсом присели на корточки и отхлебнули воды из фляг. У меня в кармане рубашки лежал настоящий качественный жевательный табак. Ножом я отрезал кусок и протянул его Ван Рейсу, который, как и большинство южноафриканских голландцев, знал толк в этом деле. Было довольно холодно. Шакалы выступали со своим обычным репертуаром, но чуяли нас и держались на дистанции. Хорошо, если и Гванда так же поступает, подумал я. Мне "полковник" совсем ни к чему, пока я как следует не подготовился к встрече с ним.

- Как ты думаешь, Гванда может попытаться сегодня же воспользоваться проходом? - спросил я южноафриканца.

- Маловероятно, - глухо ответил он. Он сплюнул табак, и комок прочертил серебристую линию в лунном свете. - У Гванды сегодня был большой день, он захочет отпраздновать его. Гванда пьяница, он упивается насмерть при каждом удобном случае. На сержантское жалование он не мог позволить себе пить от души. А теперь, когда идет эта война, у него совсем другая жизнь. Он берет что хочет. Отвечая на твой вопрос, скажу, что мы выйдем на Гванду задолго до того, как он направится в проход Зану. По крайней мере, я думаю, что мы достанем его по эту сторону прохода.

Никем не потревоженные, мы прошли еще пяток миль и снова сделали перекур. Через десять минут мы опять были в пути. Итого мы прошли миль десять, и нам оставалось пройти еще десять-пятнадцать до встречи с Гвандой. Пока шагалось легко, но вскоре я почувствовал, что появляется усталость, людьми овладевает напряжение. Все они прошли солдатскую службу, но у меня была всего неделя, чтобы привести их в боевую форму. Впрочем, такие форсированные марши редко бывают в современных армиях.