- Вероятно, не больше трех, - сказал Ван Рейс. - Двух убьют или поймают - третий убежит.

- Значит, сейчас они просто наблюдают за нами. Когда, ты думаешь, будет засада?

Ван Рейс закрыл флягу и повесил на пояс.

- Ее может вообще не быть. Гванда только что одержал славную победу в Умтали. Он сейчас может быть не готов напасть на тридцать наемников. Тут важно еще одно: многое зависит от того, какой ему дан приказ и подчиняется ли он приказам. Никогда нельзя быть уверенным насчет того, что он выкинет. Конечно, если кубинцы вступят в 'Родезию, они сразу шлепнут Гванду. Это будет не война из-за кустов. Им не нужна помощь со стороны черных, во всяком случае, таких, как Гванда.

- Нам нельзя вести грузовики к самому проходу, - сказал я южноафриканцу.

Мы достигли дальнего конца плато, где оно переходило в предгорье, за которым начинались горы. Сужающийся книзу проход Зану, когда-то носивший имя Сесила Родза, четко вырисовывался вдали, на фоне неба. Солнце уже не так пекло, через час-другой начнет смеркаться Наступление сумерек красивейшее зрелище в Африке Западная сторона неба занимается ярко-красным цветом, который пронизывают желтые и черные полосы.

- Это верно, - согласился насчет грузовиков Ван Рейс. - Отсюда звук двигателя разлетается на мили. Как-никак сейчас не Зулусская война. Чтобы достать нас ракетами, им не обязательно подходить к нам вплотную. Они могут быть с тепловым наведением, имей в виду.

Я имел это в виду. Африка - больше не добрая старая Африка. Вся эта романтическая дребедень навсегда ушла в прошлое. В том числе и сражение у брода через Рорк, когда пара сотен англичан сдержала тысяч шесть зулусов. Конечно, у англичан были "гатлинги" и "максимы", они здорово помогли. Теперь тут все иначе: у белых - оружие не самого последнего образца, а у черных - сверхсовременное, поставляемое из Советского Союза и Китая.

Мы можем оставить здесь, скажем, человек десять, когда стемнеет, предложил Ван Рейс. - Эти десять слезают с машин и растворяются, а машины разворачиваются и едут обратно. Пусть они считают, что мы испугались.

- Не думаю, что они купятся на это, - неуверенно сказал я. - Эта война тянется не первый год, и они наверняка знают все ловушки. Это как во Вьетнаме. Вначале проходили все старые трюки, но потом они поумнели. Так же, как и мы привыкли к их трюкам.

Ван Рейс встал, чтобы собрать людей.

- Тогда что ты предлагаешь?

Залезая в машину, я ответил:

- Я сейчас как раз думаю об этом, сержант. Обещаю, что первому скажу тебе.

Потом обратился к Кесслеру:

- Трогай. И держи не больше десяти миль в час.

ГЛАВА IV

Между Умтали и Зану больше не осталось деревень, населенных местными. Когда-то здесь располагались три деревни, в них жили родственные племена, которые находились в состоянии вечной войны друг с другом. По крайней мере, они воевали между собой в старые времена. Это была обычная для здешних мест война: убивали без разбору, похищали детей. Потом пришли белые родезийцы, которые заставили их прекратить войну, и те оставались просто враждебными друг другу. Так они и жили, и даже, в некотором роде, процветали, пока не начались террористические вылазки - в конце шестидесятых.

И три деревни исчезли, сожженные до основания. Вокруг лежали только кости, тел не было: убийства и поджоги произошли здесь несколько лет назад. Головная машина, подпрыгивая на неровностях дороги, проезжала мимо пепелища, когда я сказал Ван Рейсу, который втиснулся между мной и Кесслером:

- Видишь впереди рощицу? Поближе того хребта?

День уходил, но видимость была пока еще вполне приличной. В миле к востоку, как мне показалось, солнечный луч играл в стекле бинокля.

- Деревья вижу и зайчик тоже заметил, - сказал Ван Рейс. - Ну, и что насчет деревьев?

- Там мы собираемся потерять грузовик на мине. Деревья как раз возле дороги, место затемненное, земля ровная. Хорошее место для привала, если не заминировано.

- А почему бы не остановиться в другом месте?

Ван Рейс был не из тех, кто обсуждает приказы, но он посмотрел на меня с удивлением.

- Потому что лучше шанса у нас не будет. Теперь слушай, все надо сделать быстро. Какая у нас машина самая ненадежная?

Ван Рейс ответил, что последняя.

- Ее уже столько раз ремонтировали, что долго она не протянет.

- О'кэй, последняя так последняя. Сколько нужно пластиковой взрывчатки, чтобы был шум, как от настоящей мины?

Ван Рейс прикинул в уме.

- Не очень много.

- Хорошо. Сделаем так. Через минуту Кесслер остановит машину и полезет в двигатель. Мы все тоже выходим немного размять ноги, и ты идешь к последней машине. Ребята сидят по-прежнему в кузове - их не видно наблюдателям. Потом, когда мы съезжаем с дороги и начинаем на пяти милях в час углубляться в рощу, ребята незаметно выпрыгивают из кузова и залегают. Первые две машины в это время загораживают их от наблюдателей. У тебя к этому времени приготовлена взрывчатка и короткий кусок бикфордова шнура. Третья машина держится за первыми двумя, а потом все рассредоточиваются, это нормальное дело. Водитель того грузовика должен четко представлять себе, сколько у него времени, чтобы слинять из кабины с противоположной от наблюдателей стороны.

- Вроде нормально. Не без риска, но сработать может, - резюмировал Ван Рейс. - А какого водителя ты возьмешь на эту роль?

- Я пойду, - вмешался Кесслер. - Я же говорил, что приехал в Африку не за золотыми зубами.

- Нет, - отрезал я. - Слишком много перестановок, разведчики могут что-то почуять. Ван Рейса они уже должны знать. Они привыкли к тому, что он все время ходит от машины к машине. К нему не может быть никаких подозрений.

- Тогда кто же? - снова спросил Ван Рейс.

- Марвин Тиббз - вот кто. Он все говорит, что у него в роду чуть ли не одни контрабандисты. Вот пускай и покажет свое хладнокровие.

- Если он не покинет машину вовремя или не успеет отбежать на приличное расстояние, от него ничего не останется.

- Останавливаемся, - приказал я Кесслеру, который сидел надувшись из-за того, что ему не дали сыграть роль героя. Он с остервенением жевал окурок сигары и раз с досадой стукнул кулаком по баранке.

Кесслер остановил машину и пошел открывать капот. Мы с Ван Рейсом тоже вылезли. Я потянулся, сделал глоток из бутылки, играя на невидимую аудиторию, а Ван Рейс пошел к третьему грузовику. Потом мы с Кесслером снова сели в машину и поехали дальше.

До рощи оставалось чуть больше полумили - у Ван Рейса было мало времени на подготовку. Но если кто и мог организовать все, то только этот крепкий южноафриканец. Нас еще пару минут подкидывало на камнях и выбоинах, и вот настало время сворачивать в выжженную солнцем степь. Колеса нашей машины съехали с дороги. Стемнело еще больше, но пока еще можно было различать людей и их перемещения. Было оптимальное время суток для такой операции, если она как следует подготовлена.

Я повернул зеркало заднего вида так, чтобы видеть происходящее сзади. Если они в этот момент покидали машину, то я их не должен был видеть. Вот Тиббз подошел к машине с другой стороны, сел рядом с водителем, потом водитель перелез через Тиббза и выскользнул из машины. Ван Рейса я не видел, Это хорошо. Его сейчас не должен был видеть ни я, ни наблюдатели Гванды. Я четко представлял себе, что должен делать и где быть в каждый момент наш грузовик, и очень надеялся, что водитель второй машины, ирландец О'Хара, не испортит дело и не подъедет слишком близко.

Кесслер все делал прекрасно. Он подрулил к правой стороне рощицы и поехал еле-еле Наша машина сейчас находилась примерно на одной линии между разведчиками и двумя другими машинами. Кесслер проехал еще несколько ярдов и выключил двигатель. Вторая машина в этот момент заруливала вправо. Я покинул кабину и взглянул на третий грузовик. Тиббз вел машину как условились. Увидев, что я наблюдаю за ним, он состроил пренебрежительную мину в мой адрес. Он проехал мимо меня, затем повернул машину так, чтобы люди Гванды не видели, как он вылезет из нее. Все, кузов грузовика был пуст, его пассажиры остались где-то сзади, припавшие к грязной земле.