– Мальчики, к чаю! – певуче зазвучал голос Лены.

– Пошли чай пить, нищий ты наш агент по недвижимости, – с издёвкой пригласил Васильич. Виталий предпочёл не обратить внимания на едкий эпитет в свой адрес. Встав, он потопал на зов сестры.

Рассевшись за овальным плетёным столом, покрытым белоснежной скатертью, семейство принялось за трапезу. Огромное блюдо с ещё тёплым луковым пирогом источало аппетитный аромат. Вокруг него теснились многочисленные вазочки с печеньем и конфетами. Свежезаваренный чай янтарно поблёскивал в тонкостенных сервизных чашках. Хозяин усадьбы, довольно крякнув, положил себе внушительный кусок пирога. Отправив в рот значительную его часть, он принялся жевать, прижмурившись от удовольствия.

– Катерина, тут мне твой муж на жизнь жаловался, – облизывая пальцы, обратился он к невестке. – С работы, говорит, увольняют. Жить скоро не на что будет.

– Да, у нас сложная жизненная ситуация, – потупив глаза, произнесла та. – У Виталички проблемы.

– Бедные вы, бедные… – усмехнулся Штырь. – А я смотрю, на машине новой приехали. Или это так, кто-то покататься дал?

Катерина рассерженно зыркнула в сторону мужа. Тот сделал вид, что не заметил.

– Машина не новая, а подержанная, – стала оправдываться невестка. – Три года ей. По дешёвке взяли, последние деньги отдали. Но она в очень хорошем состоянии. Пробег всего десять тысяч. Потому и взяли, что хорошая и дешёвая.

– А-а-а, – протянул Васильич. – Ну, если хорошая и дешёвая, тогда можно и последние деньги отдать. Да, Виталичка?

Шурин снова предпочёл не отвечать.

– Что молчишь-то, родственник? – вопросил хозяин усадьбы, отправляя в рот следующий кусок пирога. – От проблем на работе язык отнялся? Кушай вон пирожок – мамка испекла!

Лена, всю беседу явно страдавшая от выпадов мужа в адрес гостей, попыталась сменить неприятную тему.

– А как у Тёмы дела в институте? – задала она вопрос.

– Хорошо, – подал голос Виталий. Потом вдруг чихнул и трубно высморкался в платок.

Васильич, жуя, насмешливо наблюдал за ним.

Брат Лены вид имел бледный, даже болезненный. Сколько Штырь его помнил, тот всегда был худым, с землистым цветом лица и постоянно простужался. Казалось, ткни в него пальцем – и он рассыплется на части. Жена Виталия, наоборот, тело имела дородное, на лице всегда играл румянец. Мужу спуску не давала, держала его в строгости, на коротком поводке. Сопровождала супруга везде и всюду. Кроме того, Катерина была старше Виталия на несколько лет, ухаживала за ним, как мамка, и последнее слово в доме всегда было за ней. Все вокруг это знали и тихонько посмеивались, но в глаза, кроме Васильича, никто ничего не говорил.

– Приболел никак, а, Виталька? – хмыкнул Штырь, сведя на нет старания жены разрядить обстановку. – Катька, что за мужем не ухаживаешь? Заболел вон, чихает… Ты к нам лечиться приехал, Виталь? Морским воздухом подышать, ингаляцию сделать?

Невестка подавилась пирогом, а Виталий, с хмурым видом пряча в карман носовой платок, сердито ответил:

– Я к матери приехал. Навестить.

Васильич картинно вздёрнул брови.

– Егоровна, так это он к вам, оказывается, прикатил! – изумился он. – А я думал, ко мне. Ошибся, значит. По простоте душевной не понял, что к чему.

– Стёпа, Виталик по делу приехал, – стараясь не смотреть на мужа, произнесла Лена.

– По де-елу, – протянул супруг. – А я, знаешь, и не сомневался, что по делу. Какое-то чутьё прямо-таки подсказывало, что Виталик приехал именно по делу! Ну давай, родственник, выкладывай, какое у тебя ко мне дело.

Подцепив из вазочки конфетку, хозяин усадьбы принялся медленно разворачивать фантик, обводя присутствующих насмешливым взглядом.

За столом повисло молчание. Все, как один, уставились в чашки с чаем.

– Ну, я слушаю! – поторопил Штырь и надкусил шоколадный батончик, церемонно придерживая его двумя пальцами.

Шурин закашлялся, покраснел и, закрыв рот салфеткой, выскочил из-за стола. Не переставая кашлять, он скрылся в доме.

– Так, Виталька выбыл, – констатировал Васильич и переключился на невестку. – Катька, может, ты тогда изложишь суть вопроса?

Но вместо Катерины внезапно подала голос Лена.

– Стёпа, Виталик хочет занять у тебя денег, – на выдохе проговорила она. Было видно, что эта фраза стоила ей больших усилий.

– А кто бы сомневался, что Виталик хочет денег, – хмыкнул супруг. – Виталик к нам по другим поводам и не приезжает. Я имею счастье лицезреть его рожу, исключительно когда ему надо денег. И мать тут ни при чём. Да, Егоровна?

– Что? – встрепенулась тёща, услышав своё имя.

– Я говорю, что сын твой к нам приезжает, только когда деньги нужны!

– Виталик занятой очень, – уважительно произнесла та. – Не может часто приезжать. У него работы много. А сюда ехать далеко. А я не обижаюсь. Время-то сейчас какое! Тяжело всем. И потом, телефон есть! Зачем попусту машину бить, бензин жечь. По телефону можно поговорить.

– И часто ты с ним по телефону разговариваешь? – поинтересовался Васильич.

– Часто, – закивала Егоровна. – Вот вчера как раз разговаривала. Он позвонил, а я трубку взяла. Говорит, приедем к вам завтра, дело у меня к Степану. Вот я сегодня пирог-то и испекла.

– Пирог – это хорошо! – Штырь потянулся за следующим куском сдобы. – И много вам денег надо, Катерина?

– Сейчас Виталик придёт и скажет, – ответила невестка. Глаза, в которых плескалось раздражение, она старалась ни на кого не поднимать.

– Да ладно, – махнул рукой Васильич, – мы все и так знаем, кто у вас в семье руководит. Пусть твой Виталик там, в доме, кашляет. Говори сама.

Катерина поёрзала на кресле, бросая быстрые взгляды на присутствующих, помяла в руках салфетку и выпалила:

– Нам нужно десять тысяч долларов!

– Ого! – изумился хозяин усадьбы, замерев с куском пирога у самого рта. – Ничего себе! Для чего же вам столько денег? В магазин за хлебом сходить?

– Мы хотим открыть своё агентство по недвижимости!

– Ишь ты! – удивился зять. – Своё агентство! В чужом агентстве, значит, Виталька работать не может – сделок у него нет. А в своём, значит, сможет? И сделки тут же появятся?

В это время шурин вернулся к столу. Васильич, морщась, оглядел субтильного родственника. Уловив, что основной вопрос уже озвучен, брат Лены поспешил вставить своё слово.

– Разве мы много просим? – протянул он плаксивым голосом. – Подумаешь, десять тысяч! Для тебя это копейки.

– А ты-то откуда знаешь, копейки для меня это или нет? – поднял брови Штырь. Кусок пирога, наконец, был отправлен в рот. – Я, между прочим, деньги не печатаю! Я директор винно-водочного завода, а не завода по производству дензнаков!

– Так мы же всё вернем, – переглянулись Виталий с Катериной. – Мы же в долг!

– Конечно, вернёте. Ещё бы вы не вернули! – проворчал зять. – Вопрос только – когда? А что же вы в банке кредит не возьмете? Проценты неохота платить?

– Конечно, – закивала Катерина, – и проценты бешеные, и волокиты сколько! Пока все бумажки соберёшь, все проверки пройдёшь…

– Да знаю, знаю, – перебил её Васильич.

– А если знаешь, чего тогда спрашиваешь? – раздражённый Виталий позволил себе даже некий выпад в сторону богатого родственника.

Штырь не удостоил его ответом. Пыхтя, он поедал пирог. Затем, уперев взгляд в Катерину, внезапно произнёс:

– У тебя, Катька, прыщ на подбородке вскочил.

На лице невестки появилось мучительное выражение. А Васильич, прихлёбывая чай, добавил:

– И вообще, растолстела ты сильно! Витальку скоро раздавишь. Виталька, ты её сверху-то не пускай! Пусть под тебя ложится, а то мы твоих костей скоро не соберём!

Шурин натянуто улыбнулся. Снова возникла тягостная пауза.

– Ну так что, Степан? – не выдержал Виталий. – Дашь денег?

– Я тебе не Рокфеллер! – грубо отрезал Штырь. – И водку я не за доллары продаю, а за рубли! И выручку всю, до копейки, показываю! И налоги плачу! И зарплату людям не задерживаю! Перебьётесь!