Майя поднялась с кровати и вышла в коридор. В кроссовках было гораздо удобнее и мягче ходить, чем в её истоптанных ботинках. Да и новая одежда нравилась ей гораздо больше, пусть она и не отличалась особым разнообразием.
От энергичного шага ещё слегка влажные волосы Майи развевались. Иногда она даже специально взмахивала ими. От ощущения покоя в ней проснулось какое-то кокетство, жаль только, что кокетничать не перед кем.
Коридор закончился и Майя попала в большую комнату, напоминающую больничную палату. Около одной из коек — ни разу не похожих на Глэйдовские, эти были вроде мягких кресел, а не твёрдого плетеного ящика — стоял седой мужчина в белом халате. Завидев Майю он жестом предложил ей сесть.
— Как самочувствие? — спросил он.
— Нормально. — ответила девушка, усаживаясь на койку. Топанга кивнула доктору и села неподалёку на табурет.
— Вот и хорошо. Есть что-то, конкретно беспокоящее?
Майя кивнула и приподняла низ футболки, показывая порез. Доктор осмотрел его, чем-то там помазал и перевязал, как он сказал «На всякий случай». После, седой доктор взял в руки небольшой шприц и повернулся к девушке.
— Левую руку, пожалуйста.
— Что это? — Майя недоверчиво покосилась на иглу.
— Всего лишь витамины. А, Б, С, Д, Кальций, Калий, железо и ещё множество веществ, которых вас благополучно лишали все эти годы. — безмятежно ответил доктор. Майя, смягчившись, протянула ему руку. Игла вошла в предплечье, и под кожей неприятно закололо.
Потом ей посветили в глаза фонариком, проверили рефлексы, даже в рот заглянули — врач явно специализировался сразу во всём. Под конец из безымянного пальца взяли кровь для анализа, и объявили, что Майя может наконец идти. Напоследок, седой доктор что-то шепнул Топанге, после чего она кивнула, и, улыбнувшись Майе, вывела её из палаты.
— Да, серьёзная такая проверочка… — пробормотала блондинка, прижимая к пальцу ватный диск.
— Это ради вашего же блага. Вы долгое время жили совершенно одни, а до того, как мы забрали вас участвовали в серьёзном сражении, не так ли? — Топанга, несколько раз свернув по коридору, карточкой открыла дверь и прошла с Майей в свой кабинет. Пустые серые стены и один единственный стол, занимающий большую часть пространства.
— Присаживайся. — сказала женщина. Майя села. Топанга — напротив неё. — Ну, теперь мы поговорим. Ты можешь задавать мне любые вопросы, и я обещаю ответить, но только если ты пообещаешь мне отвечать на мои.
— Где мои друзья? — тут же спросила Майя.
— Они сейчас отдыхают, так же, как и ты. Пройдя такие же медпроверки.
— Почему я не с ними? Я что, особенная какая-то?
— Для меня, да. — ответила Топанга внезапно твёрдо. — Мне очень важно поговорить с тобой. Не стесняйся и не бойся меня.
Майя вздохнула. Куча вопросов, которые ей так хотелось задать так и рвались из неё. Но в таком случае, Топанга бы молчала — одних только вопросов у Майи хватит часа на два.
— Я хочу… Услышать о Вспышке. Что это? — наконец спросила она. — Я знаю, это болезнь и всё такое, но откуда она взялась, и что случается с людьми?
Топанга сцепила руки перед собой и начала говорить:
— Вспышка — это искусственно выведенный вирус. Много лет назад, когда начались вспышки на солнце, произошла утечка, и не до конца изученный вирус распространился. Человек, заразившийся ей… В каком-то смысле деградирует. Его инстинкты и поведение опускаются до уровня дикого зверя, всё человеческое в нём исчезает, он становится способен на ужасные вещи. Это отражается на нём внешне. ПОРОК немного заморочился, подобное ты наверняка видела в Лабиринте. Кого-нибудь из ваших жалили гриверы? — Майя похолодела, когда в памяти всплыл образ Бена. Женщина понимающе кивнула, заметив это.
— ПОРОК смог самостоятельно воссоздать вирус? — негромко спросила блондинка.
— Почти. До конца Вспышку так и не изучили, чтобы действительно её воссоздать. Главная загадка это антидот. ПОРОК ходит рядом с разгадкой, но достать никак не может. Пока что их исследования мозговых реакций иммунных детей не дают нужных результатов, а ждать люди не могут. Вернее, они начинают чувствовать, что их просто водят за нос.
— Но ведь они смогли. В смысле, у нас в Глэйде был парень, Алби. Его ужалил гривер. А потом пришла сыворотка вместе с Терезой и он поправился… Правда, потом погиб.
— Вот. Не известно, как бы он вёл себя после. К тому же, гривер — робот и Вспышка в нём ненастоящая. На настоящих заражённых мог быть совсем другой эффект. Никакой, например. Поэтому они собирались продолжать ваши Испытания, изучения и тому подобное…
— Как у ПОРОКа хватает совести так издеваться над детьми? И раз мы такие ценные, зачем помещать нас в Лабиринт, где столько ребят просто погибло?!
— Лабиринт — лишь проверка. ПОРОКу нужны сильнейшие. Те, кто действительно способен выдержать Испытания. Какими бы ценными не были иммуны, для изучения нужны только самые крепкие, чтобы всё вышло наверняка. А насчёт совести… — Топанга вздохнула. — Знаешь, не все в ПОРОКе так одержимы целью. Некоторые пошли за ними из отчаяния. Это же их и погубило.
— В каком смысле?
— Представь, что очень близкий тебе человек заразился. Ты видишь, как ему плохо, ничем не можешь помочь, но знаешь, что есть организация, пусть жестокая и не всегда правая, но которая ищет лекарство, как может. Ты сделаешь всё, чтобы спасти дорогого человека. Пойдёшь в ПОРОК. Там лаборатории, новейшая техника, редкие книги… Всё это как будто приближает тебя к лекарству. Но если бы всё было так просто… Иногда, даже не смотря на благую цель, любящие друг друга люди оказывались на разных сторонах — за и против. И начиналась война, в которой всем уже всё равно, что ты чувствуешь.
— Это ужасно… И глупо. Предавать, чтобы спасти.
— А как бы ты поступила на их месте?.. Ты помнишь своих родителей? Конечно, не помнишь. Но ради них, или ради кого-то другого, кто тебе близок, как родной человек, ты разве не сделала бы всё, что угодно, чтобы не дать ему сойти с ума на твоих же глазах? Я не говорю сейчас про человечество в целом, после катастрофы очень мало кто думает не только о себе, но самые близкие? Пошла бы ты на такое? Предала бы ради того, чтобы они жили?
Майя тяжело вздохнула и, поразмыслив, медленно произнесла:
— Да. Наверное…
Топанга грустно улыбнулась и поспешила перевести тему.
— Я знаю, вам всем стёрли память, но… Ты помнишь хоть что-нибудь?
И тут блондинка поняла, что хочет рассказать ей и о своих снах, и о странных картинках, мелькающих перед глазами, и о голосах. Потому что в этой женщине есть что-то, что придаёт домашнего уюта, спокойствия. Хотя бы её имя.
— Иногда… Во сне мне слышатся голоса. Я не запоминаю, что они говорят. Зато я помню некоторые яркие картинки. Иногда просто абсурдные. — Майя усмехнулась, вспомнив о фиолетовом коте. — Странно?
— Нет. — улыбнулась женщина. — Совсем нет.
Майя вздохнула.
— Откуда вы столько знаете о ПОРОКе?
Топанга усмехнулась.
— Знай своего врага лучше чем себя, если хочешь одержать победу. О, кстати, у меня кое-что есть для тебя. — Топанга похлопала себя по карманам и достала из них что-то. — Это нашли в кармане твоей одежды. Я решила, что ты захочешь оставить это себе. Ну, на память.
Майя взяла в руки пожелтевший лист бумаги. Развернув его, она увидела карандашный пейзаж Глэйда, нарисованный ей ранним утром, по ощущениям, уже миллион лет назад. Сейчас, когда Глэйд был позади, девушка с улыбкой разглядывала его серую рисуночную копию. Всё-таки, вспоминать о тех временах будет приятно, несмотря ни на что.
— А ещё я должна отдать тебе это. Ничего не спрашивай, просто надень его и ни в коем случае не снимай. Хорошо?
Майя оторвала глаза от рисунка. Перед ней на гладкую поверхность стола Топанга положила маленькое серебряное кольцо.
Когда Майя вернулась в комнату, на соседней кровати сидела Тереза — тоже чистая, в новой одежде, почти такой же, как у Майи. Но вот от былой радости у брюнетки почти ничего не осталось, нахмурившись, она сидела, сложив ноги по-турецки, и задумчиво глядела в стену.
