Когда Ньют вошёл в аудиторию, он был уверен, что больше не заговорит с Томасом. Просто, ничего толком не объясняя, скажет, что их дружба больше существовать не может. Но стоило Эдисону улыбнуться и помахать Ньюту рукой, как его уверенность бесследно исчезла. И всё было из-за нескончаемого обаяния, харизмы Томаса, расположения, которого он вызывал одним своим видом, да и просто какие-то мелких бытовых ситуаций, когда Томас был рядом, помогал ему, веселил, и которые Ньют так хорошо запомнил. Всё это уже так прижилось внутри него — разве может всё так легко поменяться?
Не сможет он без Томаса. И хорошо, что он это понял сейчас, ещё до того, как начал свой бессмысленный бойкот. Он бы очень быстро сдулся, а брюнета уже не вернуть. Да уж, они с Терезой друг друга стоят…
Ну что за семейка?!
Томас спустил какую-то лёгкую шуточку на тему романа их профессора (по всему универу ходили слухи, что мистер Дженсен крутит со студенткой), потом пожаловался на то, что он теряет форму, поэтому решил заняться спортом, а потом слегка улыбнулся и, лениво подперев щёку, уставился в телефон.
Сколько лет прошло с того самого случая? Томас был подростком, Тереза была подростком. Оба росли в неблагополучных семьях — мать ушла от Томаса и его отца, когда ему было лет пять. Но Эдисон по своему характеру легко смог это перенести, потому что не задумывался. Он всегда умел расположить к себе людей, поэтому недостатка внимания в его жизни никогда не было. Томас вырос обычным обаятельным красавчиком, по которому сохнет полшколы, и который знает толк в гулянках, потому что у отца есть средства. Он никакого зла Терезе не желал, это было понятно. Судя по её рассказу, он просто набухался и решил пошутить, надеясь, что его шутку оценят. Но он не знал Терезу, она не знала его, в итоге всё чёрт знает как закрутилось. А не такой Томас человек, чтобы признавать, что что-то пошло не так, как он задумывал. Что в чём-то есть его вина, тем более большая. Он извинился так, как умел, но извинился искренне, хотя в большей части наверняка не понимал, из-за чего она так обиделась.
Ньют знал уже другого Томаса — более взрослого, хоть и всё ещё бестолкового. И лично для Рассела, как, впрочем, и для всего их университета, он не сделал ровным счётом ничего, за что его можно было бы ненавидеть.
Теперь Ньют знал. Он, может быть, осуждал (хоть и мысленно), но всё равно понимал, что это не было намеренностью.
Ошибки — это часть человеческой жизни. Без них нельзя. Люди спотыкаются, разбивают колени в кровь, стискивают зубы, поднимаются и идут дальше. Но теперь уже смотрят под ноги.
Поэтому Ньют всё так же по-дружески хлопнул Томаса по плечу, а на его недоумевающий взгляд только улыбнулся.
Он не будет лезть не в свои дела и сломя голову мирить этих двоих. Когда-нибудь он всё равно расскажет Эдисону о том, что с ним жила его сестра и они оба посмеются над этим. А до тех пор пусть всё остаётся так, как было.
Это решение поменяло его отношение к собственной непонятной «зависимости». Он уже открыто отодвигал всё на задний план, позволяя темноволосой девушке заполнить каждую клеточку сознания. Интересно, что было бы, если бы там на крыше он не струсил в самый последний момент?..
А неплохую форму мазохизма он выбрал — в своём воображении рисовать картинки того, что могло бы случиться с ним, но что не случилось, потому что он — Ньют и этим всё сказано.
***
Прямо во время последней лекции у него в кармане зажужжал телефон. Сначала он махнул рукой — потом перезвонит, лекция важная и сам предмет он очень любит. К тому же, надо всё записать, потому что Томас благополучно слинял.
Жужжание прекратилось спустя полминуты. Только Ньют улыбнулся, ликуя, что его оставили в покое, как телефон снова завибрировал.
Ньют забеспокоился. Так настойчиво звонить ему могла только мама и то, если что-то случилось. Парень поднял руку и, не дождавшись разрешения, пулей вылетел за дверь, мысленно придумывая самое страшное, что могло случиться с семьёй.
Номер был неизвестный. Значит, не мама. А кому он тогда так нужен? Ньют нахмурился и, ткнув в нужную кнопку, приложил трубку к уху.
— Ал…
— Алло. — перебил его незнакомый женский голос. — Тереза, это ты?
Ньют выпучил глаза. Наверное, это мать Терезы… Странно, её номер ведь тоже записан у него.
Тереза просила не отвечать, а он уже ответил. Просто сбросить? Хотя, судя по упёрству этой женщины и её прямому родству с брюнеткой, она от него не отстанет.
— Здравствуйте… — аккуратно начал Ньют. — Вы, должно быть, мама Терезы, верно? Нет, это не она, это…
— Молодой человек, вы кто? — снова перебила женщина раздражённо. — Не хулиганьте, верните Терезе её телефон, я должна поговорить с ней!
Чей телефон?..
— Вы, наверное, ошиблись. Это телефон не Терезы, меня зовут…
— Как у тебя оказался её телефон? Что ты делаешь у них дома? Ты друг Томаса?
— Да, но не только, я ещё и… — договорить не смог, потому что женщина снова перебила на полуслове. Ньют уже начинал злиться. Она его собирается слушать вообще?
— Ну, всё ясно. Парень, кто бы ты ни был, верни Терезе телефон и занимайся своими делами. Дай ей спокойно поговорить с матерью. И на будущее: кража телефона это не лучший способ привлечения женского внимания.
Ньют поперхнулся воздухом. Ничего не ответив, он сбросил и запустил руку в волосы, пытаясь понять, что это сейчас было вообще.
Он поговорил с матерью Терезы, которая почему-то уверена, что телефон принадлежит ей. А ещё она уверена, что он находится у них в доме. Понять бы ещё: у кого это у них…
Вдруг в голове как будто что-то щёлкнуло. Мозаика, которая до этого собрана была лишь по частям, наконец сошлась в одну единую картинку.
Тереза запретила ему самому отвечать на звонки её матери. Их дом — это дом Томаса и Терезы, где он — пришедший в гости друг и «выкравший» телефон у девушки.
«Ни секунды, проведённой с вами, я не притворялась», да, Тереза?
Кулаки сжались от злости. Ему буквально плюнули в лицо этой вчерашней открытостью Терезы и той нежностью, которую он успел к ней испытать.
Вскипающая ярость затмила сознание. Сейчас ему захотелось просто оказаться рядом с Терезой, встряхнуть её как следует, накричать и потребовать объяснений.
Что он и сделает.
Наплевав на дополнительный час лекций, он закинул на плечо рюкзак и выбежал из здания универа.
Томас может им гордиться.
***
В комнату Минхо, где мирно отдыхала девушка, он ворвался подобно урагану.
Тереза сидела на кровати и читала какой-то журнал. Увидев Ньюта, (но очевидно не заметив его разъярённый вид) она улыбнулась, откладывая чтение.
— Привет…
— Что ты наболтала своим предкам?! — сквозь зубы процедил он.
Её улыбку как ветром сдуло.
— Что?
— Что. Ты. Наболтала. Своим. Предкам?! — выделяя каждое слово повторил Ньют. Тереза поджала губы и отвела глаза в сторону. — Я говорил с твоей мамашей и, похоже, я чего-то не знаю о собственной жизни!
— Ньют, я… — начала она своим фирменным тоном. Как же Ньют раньше не замечал того, насколько часто она вот так говорит?!
Это разозлило его ещё больше.
— Вот только не надо! Мне сейчас нужно, чтобы ты объяснила мне, какого чёрта происходит! Оправданиями не заваливай, я уже понял, что ты это умеешь.
Тереза мельком взглянула на него. В её взгляде была такая обида.
Сама виновата.
А Ньют себя ненавидит за то, что так легко ей верит и не может ничего с этим поделать.
— Я…
— Правду. — потребовал Ньют.
— Хорошо. — она судорожно вздохнула. — После того, как я свалила от Томаса, я не хотела уезжать. Снова возвращаться в эту тошнотворную идиллию мамы и Эдисона — уж лучше бомжевать. — она попыталась усмехнуться, но поняла, что Ньют шутить не настроен. Облизнув губы, она продолжила. — Но я очень хотела поступить, пусть и не в этом году. Меня бесило, что у моей мамы это идёт в комплекте с Томасом. Я поехала в Бруклин, чтобы переночевать в какой-нибудь дешёвой гостинице, а потом планировала устроиться куда-нибудь на работу, чтобы к следующему сезону уже быть полностью готовой к обучению. Но случилось… То, что случилось. Я оказалась без всего, а это прямая дорога в Орлеан. Это хуже любой пытки: видеть их воркования, слушать о том, какой молодец Томас и какая дурочка я, что не смогла поступить. Я попросилась остаться у вас. Но я не могла вот так просто рассказать маме и об ограблении фиг в каком районе, и о тебе с Минхо — она ведь всё неправильно поняла бы! К тому же она так старается подружить нас с Томасом, начала бы мне лекции читать о том, что мы с ним обязаны жить в мире. Мне пришлось соврать, что я действительно осталась без денег и документов, но всё ещё живу с ним, и он любезно предоставил мне новый телефон — то есть твой — вместо украденного. Я думала… Ну, я думала, что как только получу документы, то тут же смогу зарабатывать, значит смогу съехать. Всё бы могло храниться в тайне, чтобы она не закатила никаких истерик и тому подобное… Томасу она звонит раз в полтора месяца — за это время я могла бы хоть как-то выровнять ситуацию! И вам тоже пришлось соврать, иначе бы ты в первую очередь выставил бы меня за дверь. Ну… В общем, я верила, что так будет правильно.
