Мать Лены поддерживала ее. Говорила, что будет замечательно, если она выйдет замуж за крымчанина. Южный воздух и переезд к морю казались ей чем-то завораживающим, так как Ирина Георгиевна до этого всего лишь раз побывала на море и долго оставалась под впечатлением.

И вот Лена, еще не окончив техникум, в свои 19 лет отправилась по приглашению жениха в Крым на майские праздники отдыхать. Стояла замечательная погода. Пьянящий запах цветов, морской воздух – все это благотворно повлияло на Лену. Молодые и веселые местные друзья и новые знакомые отложили хороший отпечаток. Родители Алексея показались довольно милыми и добродушными. Сомнений не оставалось. Свадьбу решено было сыграть в Крыму, по завершении сессии и после получения дипломов.

Несмотря на то что перед свадьбой все вроде бы шло гладко, Лену терзало смутное чувство, едва они сели в поезд. В этот день отъезда, когда Алексей ее забирал, он хорошенько выпил и как-то странно себя вел. Любви и уважения в его словах не чувствовалась. А взгляд исподлобья пробирал Лену до дрожи. У нее даже мелькнула мысль выйти из поезда, пока еще они недалеко отъехали, и вернуться. Но эта мысль тут же показалось временной глупостью. Долго еще потом Елена вспоминала свою нерешительность. Но чему быть, того не миновать. Свадьбу сыграли в конце июля.

Крымский дом было решено поделить на две части – в одной жил брат Алексея Дмитрий со своей молодой, вот-вот собиравшейся родить супругой, в другой Алексей с Леной и со свекровью. Отец братьев уехал на тот момент работать в Рязань по распределению, а мать осталась в Крыму. Общий дом, общий фруктовый сад.

Лена принялась выращивать цветы, но так как она никогда не жила в таком климате, да и вообще не занималась садоводством, то в первый год у нее ничего не выросло. С каждым днем она чувствовала на себе неприязнь со стороны новых родственников.

Дом, в который она переехала, лишь казался ей гостеприимным и богатым. Уже через несколько месяцев Лена четко понимала, что ее постоянно заставляют экономить на всем. На расходе электричества и даже на туалетной бумаге. При этом Лена никогда не отличалась расточительностью, ведь она выросла в довольно скромных условиях.

Она устроилась в местный санаторий работать помощником повара. И если раньше жизнь в Крыму виделась ей со стороны отдыхающей, то теперь, когда приходилось вставать в 5 утра, чтобы успеть на первый автобус, потом проводить на ногах более десяти часов, обливаясь потом, у раскаленной плиты и без того в душном помещении, а вечером бежать на рейсовый автобус обратно, романтика угасла уже через месяц. Даже в выходные не хотелось выезжать на знойный пляж.

Лена забеременела, у нее был жуткий токсикоз, но она продолжала работать и тягать огромные кастрюли.

Пыл Алексея после свадьбы погас. Да и был ли этот пыл? Муж то и дело норовил задеть и обидеть Лену. Он выискивал какой-нибудь недостаток, о котором она не догадывалась, и высмеивал. При этом шутки были злобными и неприятными. Лена дома чувствовала себя как в гостях. Каждая фраза со стороны свекрови, а также других родственников, которые были местными, обросшими знакомыми, родными и связями, больно ранили ее как чужеземку. Лена чувствовала лицемерие, ложь и унижение. Пока она ходила беременная, Алексей не спешил обустраивать свое гнездышко и перестал вообще чем-либо интересоваться. Он работал в токарном цехе недалеко от дома, получал прилично, но практически все деньги прогуливал с друзьями по вечерам. Лену он с собой не брал, в связи с ее положением. Гулять и развлекаться на морском курорте зимой было негде. Город будто вымирал. Все прятались по домам от северных порывистых ветров.

Лена в силу своей молодости и неопытности не могла повлиять на мужа и тихонько плакала ночами. Когда он напивался, у него была странная особенность – его головной мозг находился в отключке, а спинной мозг работал идеально. Он был злым и непредсказуемым. Мог ударить, влезть в драку. Его мать тайно недолюбливала Лену, все ее считали нахлебницей. И только когда к ним в гости приезжала мама Елены и привозила разные деликатесы из Москвы, ведь тогда достать продукты питания было достаточно сложно, тогда Лена приободрялась и понимала, что не все ее покинули на этом свете.

В мае Лена стала мамой девочки. Ее решено было назвать Марией. Дочка оказалась очень неспокойной, по сравнению с ребенком их соседей-родственников. Свекровь Лене не помогала. Муж каждый вечер возвращался с работы грязный и выпивши, уваливался в кровать, надевая наушники, чтобы не слышать детский плач.

Когда к Лене приезжала мать, то она ей жаловалась на всю эту безысходность. Мать поддерживала дочку, давала советы – поговорить, разобраться, убедить и потерпеть. Разговоры ни к чему хорошему не приводили, Алексей продолжал пить, забывая о том, что у них есть маленький ребенок, которому требуется уход. Лена исхудала, под глазами появились черные круги, отчего муж еще больше стал потешаться над ее внешностью.

Однажды зимой Алексей пришел домой в своем привычном состоянии и застал Лену за розжигом печки. Огонь не разгорался. Тогда он выхватил у нее спички, облил дрова бензином и поджег. Яркое пламя вспыхнуло, загорелись занавески. Огонь потушили, но у Лены все руки были обожжены до мяса. А ведь малышка требовала ухода. Стиральной машинки не было, помогать никто не собирался. С ободранными в кровь руками Лене приходилось стирать детские пеленки и готовить. Казалось, что она деградирует и превращается в зверька. Покинутая среди людей…

Когда потеплело и мама приехала к ней в очередной раз в гости и увидела ее руки, она решила, что этому должен прийти конец, и забрала свою девочку с внучкой.

После этого Алексей приезжал к ним, даже просил прощения, но Лену вернуть ему так и не удалось. Она ни за что не хотела возвращаться в этот чужой и такой страшный для нее край.

Лена с Алексеем даже еще раз попробовали пожить отдельно на частной квартире в родном городе Лены, но Алексей снова начал пить и хулиганить, и пути их совсем разошлись.

Мария, или как ее ласково называли Манечка, в это время подрастала. Ее устроили в садик. Лена пошла работать поваром в школьную столовую, и жизнь потекла своим чередом. Николай Григорьевич, который все эти годы играл с Ириной Георгиевной в итальянскую семью, несколько раз приезжал к Лене в Крым. Он очень любил детей и говорил всем, что Манечка его внучка. Несмотря на то что с Ириной Николай не смог долго прожить под одной крышей, он мог прийти запросто в гости, как говорится, по старой дружбе. Так они и жили. Лена с дочкой и с матерью в коммуналке, а Николай Григорьевич буквально через два дома, в общежитии.

В это время многие одноклассники Лены уже добились успехов, а она, кажется, вся настолько погрязла в нищете и быте, что конца и края не было.

Ирина Георгиевна ушла из продмага и стала работать в котельной, чтобы можно было помогать с Манечкой. Они занимали комнату в удачной коммуналке. Без постоянных соседей, с пустующими комнатами рядом. Двухэтажный дом, в котором располагалась квартира, был в плачевном состоянии, и его вот-вот должны были снести.

На протяжении нескольких лет распорядок дня Елены был таков. Подъем в 5 утра – зарядка, мытье (насколько это было возможно из ковшика), кофе и на работу. В 6.30 утра уже надо быть на кухне и делать заготовки. Вечером к семи домой. Манечку отводила в садик и забирала бабушка или Николай Григорьевич. Он привязался к Манечке и относился как к родной. Иногда он оставался посидеть с девочкой, так как работа у него была сменная. Он довольно молодо выглядел, и его частенько называли отцом Манечки, на что она всем возражала и доказывала, что это дедушка. Николай обладал особенным характером. Он любил совершенно чужую внучку как родную, баловал ее. Сам он вырос в детском доме. Ирина Георгиевна была его второй женой. С первой жизнь не сложилась. Сначала общий ребенок умер при родах. После они взяли из детского дома четырехлетнего мальчугана. Когда приемный сын вырос и стал жить отдельно, Николай развелся с женой и познакомился с Ириной.