3. Эксперименты. Эксперимент начал играть в психопатологии весьма существенную роль. Так называемая экспериментальная психопатология рассматривается как отдельная ветвь нашей науки, как единственная собственно научная психопатология. Подобный подход кажется нам ошибочным. В некоторых обстоятельствах эксперименты могут выполнять функцию ценного дополнения, но получение экспериментальных результатов само по себе не может быть конечной целью науки. Экспериментальное исследование в психопатологии имеет ценность только в том случае, если оно осуществлено специалистом, имеющим психологическую подготовку и знающим, какие именно вопросы ему надо поставить и как именно следует оценивать полученные ответы. Экспериментальная практика может способствовать повышению технического мастерства, но сама по себе она не тождественна умению работать в области психологии. Практика психопатологов-экспериментаторов изобилует лженаучными опытами, результаты которых не содержат никакой информации. Опыты эти лишены сколько-нибудь отчетливой теоретической основы. Блестящие исследования Крепелина по динамике работоспособности, его измерения памяти, его ассоциативные эксперименты и т. д. представляют собой весьма ценный вклад в науку; с другой стороны, сравнивая результаты психопатологических исследований в целом с результатами, полученными в области экспериментальной психопатологии, Мебиус вполне справедливо (хотя и грубовато) оценивает последние как «мелкий хлам»[9].
С точки зрения экспериментальной психопатологии главное – научиться находить закономерности в хаосе жизни и выражать их числами, графиками, схемами, таблицами, то есть понимать эти закономерности и иллюстрировать их. Умение представить факты в постижимой форме (то есть так, чтобы они могли быть повторно идентифицированы другими исследователями) есть начало всякой исследовательской работы.
Технические методы – эксперименты, подсчеты, измерения и т. п. – при работе с отдельными больными нередко приводят к очень полезным частным наблюдениям, хотя сами по себе они малоплодотворны. Так, тест на умственные способности может вызвать у пациента интересные поведенческие реакции, невыявляемые при обычном клиническом исследовании. Значение соматотипии состоит в том, что она влечет за собой подробнейшее исследование тела со всех возможных точек зрения – хотя сами по себе результаты измерений могут не иметь сколько-нибудь существенного значения. Мы можем легко ошибиться в оценках, отождествляя прямое назначение метода с его побочными результатами.
(б) Конкретно-логические методы постижения и исследования
В процессе познания мы то и дело прибегаем к одновременному использованию нескольких методов. В интересах научного осмысления этого процесса мы можем провести различия как между самими методами, так и между основными типами соответствующих им данных. Существуют три основные группы: «схватывание» (Auffassung) отдельных фактов; анализ связей; охват целостностей.
1. «Схватывание» отдельных фактов. Отдельные факты – это порождения живого потока психической реальности. Их бесконечное разнообразие может быть классифицировано различными способами в зависимости от того, какой именно метод используется для их отбора.
(аа) Первый шаг к научному познанию сферы психического заключается в отборе, разграничении, дифференциации и описании отдельных переживаемых феноменов. Затем эти феномены получают терминологические определения, что делает возможной идентификацию любых частных случаев. Иначе говоря, следует дать описание различных видов галлюцинаций, бреда, навязчивых явлений, различных типов личностного сознания, импульсов и т. п. В данном случае речь идет не об истоках феноменов, не о происхождении одних феноменов из других, не о теориях, объясняющих причины феноменов. Нас интересует только то, что мы непосредственно наблюдаем. Подобный способ представлять, разграничивать и определять психические события и состояния, позволяющий нам быть уверенными в том, что один и тот же термин всегда обозначает одно и то же, известен как феноменологический подход.
(бб) Феноменологический подход способствует только косвенному познанию материала. Мы всецело зависим от описаний, которые дает своему состоянию сам больной, и интерпретируем их по аналогии с нашими собственными переживаниями. Феномены этого рода могут быть названы субъективными – в противоположность объективным феноменам, которые могут быть непосредственно восприняты в своем наличном бытии. Объективные феномены обнаруживают себя во множестве совершенно различных форм; к их числу относятся, например, соматические проявления, сопровождающие события психической жизни (пульс в моменты возбуждения, расширение зрачков в моменты страха), изменение выражения лица под воздействием радостного или грустного настроения, количественные характеристики работоспособности, способности к запоминанию и т. п., формы поведения, поступки, плоды словесного и художественного творчества. Все эти объективные феномены помогают выявить основные типы объективных психических фактов.
Принято проводить различие между субъективным как непосредственным переживанием больного, доступным лишь косвенному восприятию наблюдателя, и объективным как всем тем, что может быть прямо обнаружено во внешнем мире. Но такая дифференциация допускает неоднозначное толкование. Смысл «объективного» варьирует в зависимости от того, что имеется в виду – измеримый пульс, доступная количественному выражению способность к запоминанию или осмысленная мимика. Покажем, какой именно смысл можно вкладывать в дихотомию «объективное – субъективное».
1. Объективным считается все то, что может быть воспринято органами чувств: рефлексы, регистрируемые движения, формы поведения и жизнедеятельности и т. д., любые измеримые способности, в том числе работоспособность, способность к запоминанию и т. д. Под субъективным подразумевается все то, что может быть понято в результате проникновения в глубь событий психической жизни или посредством выработки интуитивного представления о психическом содержании.
2. Рациональное содержание бреда и других сходных феноменов может считаться объективным в той мере, в какой оно может быть понято чисто интеллектуальным путем, то есть без интуитивного проникновения в глубь явлений. Соответственно, термин субъективное указывает на те действительно происходящие в психической жизни события, которые могут быть постигнуты лишь благодаря сопереживанию и вчувствованию, – как, например, на первоначальное бредовое переживание.
3. Наконец, термин объективное может быть применен к определенной части того, что является как раз субъективным: к непосредственно воспринимаемым внешним признакам некоторого психического содержания (например, к выраженным в поведении больного признакам страха). Соответственно, субъективным считается то, что познается опосредованно, на основании высказываний самого больного (например, когда больной, не выказывая внешних признаков страха, сообщает нам, что он боится).
4. Существенное значение имеет то обстоятельство, что человек может не знать в точности, что именно происходит в его душе. Например, поведение больного может характеризоваться заторможенностью, что мы объективно отмечаем либо на основании замедления его реакции, либо на основании собственных ощущений от контакта с ним; сам же больной субъективно ничего этого не сознает. Чем менее дифференцирована психика больного, тем менее развита его способность к субъективному осознанию подобных моментов. Мы можем говорить о противопоставлении объективной и субъективной заторможенности или о противопоставлении объективной «скачки идей» субъективно переживаемому «наплыву мыслей» (ощущению разорванного, беспокойного и беспорядочного потока представлений).
5. Как объективные, так и субъективные феномены предоставляют материал для научного исследования, но противопоставление субъективного объективному имеет еще один аспект: объективные симптомы – это те симптомы, которые могут стать предметом проверки и обсуждения, тогда как субъективные симптомы неопределенны, не поддаются проверке, не могут быть предметом обсуждения, кажутся основанными на необъяснимых впечатлениях и чисто личностных суждениях.
