А Северус с удивлением понял, что ему не терпелось… похвастаться!

И это ему даже почти удалось.

— Силен, салага! — радостно прокомментировал Дин, — но вот реакция стала поплоше.

И отправил его в полет. Медленно вставая, Северус прикрыл глаза, пытаясь вспомнить скорость и пластику, когда он становился кошкой, и резко бросился на соперника, поймал его движение, развернулся пружиной…

-! №%! *)!!! Ну ты даешь! — Дин поднялся с мата и пожал мальчишке руку. — Как ты это сделал?

Заканчивать объяснения пришлось уже за чаем. Отец радостно кивал, няня Кэти тихо фыркала, но вкуснейших пирожков с вареньем подкладывала всем исправно.

Когда Северус уже собирался ложиться, в дверь постучали.

— Я ненадолго, — сказал Дин, закрывая дверь. — Кэт сказала, недавно приезжал мистер Далтон?

— А, ты хочешь знать, было ли у них что-то с мамой?

— Ты не слишком ли…

— Что? Мал? Или глуп? Зачем ты тогда пришел? — огорошил его мальчик. — Я удивил тебя? Подожди, я еще и огорчу.

Дин присел возле него, молча хлопая глазами.

— Я бы, может, и соврал тебе, но думаю, что вранье тебя недостойно. Да, было. Один раз.

Северус увидел, как исказилось красивое лицо моряка, и положил ему руку на плечо.

— Потерпи немного. Все плохо, да не совсем. Маме тогда было… очень нехорошо. Она… болела. Он ее практически спас, понимаешь? Ты ее еще не видел? Она пока не до конца оправилась. И вот тебе еще: она не убрала твое фото со своего стола.

Дин резко выдохнул и потер виски:

— Задал ты мне задачку.

— Ты сам хотел.

— Скажи… Кого из нас ты бы хотел… видеть своим отчимом? Меня или Алана? — Дин смотрел прямо в непроницаемо-черные глаза ребенка и надеялся… на что?

— Решил отомстить, задав задачку мне? Дин, для меня все просто: выбирать должна мама. А что до меня — как человек ты мне больше нравишься. Я… ты мне как настоящий друг. А Алан — он полезнее. Но он… Считает меня слишком маленьким. Бесит.

Дин тихо рассмеялся.

— Постараюсь доказать, что тоже могу быть полезным.

«Это вряд ли», — подумал Северус, но вслух сказал:

— Как получится.

— Я не обижу твою маму.

— Я знаю. Добрых снов.

— Добрых снов… дружище.

====== 19. Страсти накаляются ======

Нобби Лич опять чувствовал неладное. Чуть ли не через ночь ему снилась наглая тощая рыжая кошка, от которой он зачем-то убегал, пока та не вырастала во что-то совершенно жуткое и невообразимое. А когда он заметил в пыли возле дома кошачьи следы и, попытавшись было использовать очень хороший амулет, вдруг ощутил откат, да такой, словно покусился на кровного родственника, стало совсем не по себе.

Лич объявил о кратковременном отпуске и засел за воспоминания. Просмотр собственных побед в думосборе почему-то перестал приносить удовлетворение. На третий день — точнее, под утро — ему приснились тонкие пальцы черноволосой женщины, сжимающие пустой флакон, и почти безумные черные глаза.

А что, если чертовка просто вылила зелье?

Но она была под Империо…

А если разлила случайно?

Он просматривал этот эпизод в Омуте Памяти снова и снова, но ничего не мог сказать с точностью. В этот раз определенно надо было начать с Принцев. И поставить защиту от животных.

Чашу терпения переполнила пропажа двух колец, доставшихся ему еще от Блэков.

Министр сорвался с места лично, в лучшей личине — коммивояжера. Но в тупике Прядильщиков его встретил… пустой дом. И Лич начал перебирать и прощупывать тех самых дальних родственников. Только благодаря предусмотрительности и связям Селвина в научной среде Эйлин получила предупреждение раньше, чем за профессором была установлена слежка. Впрочем, с ней прекрасно разобрался Алан, перекинув «поводок» с дяди на старого сторожа. Однако оставить его он теперь не мог, как не мог вернуться в Коукворт, не выдав этим Эйлин. Переписку тоже пришлось ограничить, а потом и вовсе прервать.

Алан все не появлялся, хотя дважды посылал сов, последнюю — с тремя прекрасными защитными артефактами. Эйлин изматывалась по ночам в ритуалах; к счастью, занятия с детьми закончились, и она могла теперь хотя бы высыпаться.

Появился Дин Уоллис. И ее потянуло к нему, словно магнитом. Его руки, его улыбка, случайные прикосновения… Что-то сладко сжималось внутри в ответ, но это было так… неправильно. Она боролась сама с собой, и, как часто бывает у женщин, разум проигрывал чувствам. Это ее пугало, она снова стала неуравновешенной, вспыльчивой, резкой, даже черты лица снова заострились.

Сын подложил ей какую-то старую книгу, где она, смущаясь и краснея, прочла о магических браках-триадах, после чего отчитала ребенка так, что тот потом два дня не появлялся, только зелья и амулеты ей на лестнице оставлял. В последний раз она его все же подловила. Обняла, а вместо извинений — расплакалась, и снова Северус ее успокаивал. Он все понимал, ее мальчик… «Вот же кому-то повезет, когда он вырастет», — подумала Эйлин. Она постарается не вмешиваться в его решения: так же, как он, будет стараться только помогать. Все-таки самый лучший в мире мужчина — это ее сын.

И ей надо защитить и его, и такую еще маленькую дочку, и все еще оставшегося близким Тоби, и Кэти, самую лучшую в мире подругу. А ее ищет Лич. И, хотя Селвины и Далтон делают все возможное, чтобы отвлечь его, долго это не продлится. Ей страшно, но она никому не говорит, как порой просыпается в холодном поту от ужаса. Поэтому она и выкладывается так на ритуалах, строя защиту своему дому и его обитателям. И если понадобится, просто не выпустит никого за двери. Но как же порой самой хотелось спрятаться…

И вот Дин пригласил ее на прогулку, а она не смогла отказать: в Бирмингеме, ближайшем крупном городе, давали премьеру фильма, по традиции — со встречей с актерами. Да, ей очень хотелось там побывать, но она понимала, что еще больше, пожалуй, хотела остаться наедине с Дином. До кинозала они не дошли. Стоило Дину помочь ей снять пальто и как бы невзначай коснуться плеч, как Эйлин пробрала дрожь, тут же передавшаяся и ему. Не говоря ни слова, он одел ее обратно и вытащил на улицу. Женщина шла рядом, тут, под его рукой, он обнимал ее за талию и чувствовал, как начинает гореть…

Эйлин, завернувшись в одеяло и прижав колени к груди, тихо всхлипывала, когда Дин вышел из душа.

— Что с тобой, моя радость? — обнял он ее.

Она уткнулась носом в колени, но через минуту нашла в себе силы ответить:

— Я чувствую себя… лгуньей… падшей женщиной. Я не хочу больше в своей жизни обманов. Я должна рассказать тебе…

— Не мучайся. Я знаю.

Эйлин подняла заплаканные глаза:

— Что? О чем?

— О том, что было, когда приезжал Алан.

— Кэти…

— Не только. Северус рассказал, что тебе было очень плохо, и я ему верю. И что бы я ни чувствовал, я перед Аланом в долгу. Ты выйдешь за меня?

— Ты… даже так? Несмотря, что я… с другим…

— Эйлин, ты еще такая маленькая, — усмехнулся мужчина. — Я моряк. Я знаю. Ни одна падшая женщина не мучается тем, чем сейчас мучаешься ты. И будто я не знал, что у тебя двое детей, причем у старшего ни единой черты от моего зятя. Но если ты выйдешь за меня, я буду знать, уходя в море, что ты дождешься меня. Ты — не такая, Эйлин.

— И теперь ты снова уедешь… Надолго…

— На полгода. И тогда я приду за ответом. Только пообещай мне, что за это время не выйдешь за Алана.

Эйлин покачала головой, потом кивнула.

Северус в очередной раз все понял, когда вернулась мать. Оставалось два последних ритуала, в которых уже будет участвовать он вместе с ней, а в последнем еще и Эбби.

«Вот бы этих мужчин слить вместе, чтобы вышло что-то… среднеарифметическое, был бы идеал», — думал Северус, засыпая. Все ритуалы Йоля были завершены, и жизнь вошла в привычную колею. Ему же еще предстояло вернуться к классическим школьным учебникам.

В конце зимы Эйлин по-тихому развелась с Тобиасом, и тот так же по-тихому женился на Кэтрин. Эйлин оставила себе девичью фамилию, в магловских документах изменив ее как Принс. Северус же, переговорив с матерью, воспользовался кольцом, аккуратно заменив все воспоминания близких об их предыдущем месте проживания на гораздо более приятные. Заодно и работу артефакта проверил. Правда, Эйлин забрала его как особо опасную находку, зато взамен дала прекрасный оберег-определитель магических потоков от Далтона.