Интересно, что в собственном внутреннем пространстве Северус ощущал (и даже видел) себя тем, кем и был — взрослым мужчиной, с соответствующими телом и разумом. И магическим уровнем, разумеется.

Так началась его «внутренняя жизнь», текущая параллельно реальной, и Снейп решил, что уж в ней он не без удовольствия нарушит все устоявшиеся каноны. Хотя бы просто потому, что они ему надоели. Он задумался и сконфигурировал под ноги огромный шикарный ковер нежно-молочного цвета, а под себя — большое темно-вишневое кожаное кресло. В библиотеке сразу стало светлей и уютнее. Мужчина с удовольствием сел и задумался.

Вспоминая прошлый образ матери, Северус отлично понимал, что теперь рядом с ним во многом другая женщина. Неприспособленная, неумелая в быту и необщительная Эйлин не стала моментально хорошей хозяйкой, но первое, что удалось изменить, — ее общительность.

Еще в роддоме он почувствовал, как ей приятно, когда другие восхищаются ее ребенком. Дома ей этого не хватало, и она стала чаще и подолгу гулять с малышом, неосознанно ища новых контактов.

Однажды она нашла детскую площадку с удобными скамеечками, небольшими крытыми верандами и редкой для этих мест зеленой зоной. На верандах всегда можно было спрятаться от мокрого снега, дождя и ветра промозглой английской зимы, было сухо, чисто, а главное, были другие такие же мамочки с детьми. Они радостно отвечали на все вопросы, обменивались рецептами и сплетнями и с наслаждением говорили о своих малышах. Эйлин впервые попала, можно сказать, в женский клуб, и ей было интересно. А то, что она гордилась своим ребенком, помогало ей понять и других женщин, так же гордящихся своими детьми. Все же законченной дурой и эгоисткой она не была…

Постепенно образовывались и более глубокие связи. В обновленном доме уже можно было принимать гостей, кого попроще (хотя в этом районе других-то и не было). Ответные любезности и предложения не заставили себя ждать, и женщина радостно окунулась в новый для себя мир, где, к своему удивлению, оказалась вовсе не одинокой. Общих проблем было море: от подгузников и детского питания до режима и режущихся зубок, от детей до мужей, от отношений с родственниками до бытовых неурядиц.

Зубки, кстати, числились чуть ли не главным врагом тех, кто кормил грудью. Услышав об этом, Эйлин была крайне удивлена, и ее реакция не осталась незамеченной…

Однажды во время чайных посиделок с подругами, смущаясь и краснея в ответ на расспросы, молодая мать поведала о том, какие удивительно приятные ощущения она испытывает, когда кормит сына, хотя у него уже прорезались верхние и нижние пары зубиков. Женщины были заинтригованы. Наконец, самая смелая решилась спросить, когда у них кормление и… нельзя ли… тоже попробовать… Тут уже покраснели все, но женское любопытство есть женское любопытство, в любой стране и любой культуре. А «бедный ребенок», мысленно иронически хмыкая, перемножал в уме трехзначные числа.

«М-м-м… Да-да, и ням-ням. И еще раз м-м-м…»

Кормящая грудь не бывает некрасивой…

Эксперимент все же состоялся, и Северус принял в нем самое активное участие. Кроме того, кушать-то хотелось! Столько обнаженных грудей, предоставленных в его пользование… Он отфыркивался молоком на этот театр абсурда, внутренне давясь от смеха, но словно вселившийся в него бесенок заставлял его проделывать все те не такие уж сложные движения языком, а иногда чуть прикусывать, но именно только чуть, когда чувствовал ответ. А он… о да, он чувствовал…

Наконец, его отдали матери, и он получил возможность успокоиться хотя бы в привычном и родном. Когда он поел, сыто рыгнул и, бережно поддерживаемый матерью, уселся у нее на коленках, то обнаружил, что они окружены шестью изрядно разрумянившимися и… несколько возбужденными дамами.

— Ты была права… Он так это делает…

— О, да…

— Ой, у него глазки стали больше!

— Какой он у тебя славный, Эйлин…

— Эйлин… как ты думаешь, кем он вырастет?

Больше сдерживаться Северус не мог и просто зашелся первым в своей жизни смехом. За что немедленно был заласкан и зацелован так, что у бедняги голова пошла кругом и он закатил глаза. О, если бы он мог говорить…

«Какое счастье, что речь еще не развита», — думал он, изо всех сил сдерживая весьма своеобразное постанывание и стараясь не намочить пеленки.

«А интересный звук мог бы получиться, с детскими-то данными этого тельца», — наконец, нашел он мысль, которая смогла его отвлечь. Усталый детский мозг, отягощенный взрослым разумом и слишком взрослыми ощущениями, понемногу отключался.

Мать не на шутку испугалась:

— А если это было ему вредно? О, зачем я вообще вам рассказала?

— Но, Эйлин, его еще в роддоме прикармливали молочной смесью от других, все же было хорошо? — одна из мамочек работала медсестрой, когда родился Северус, и пока ее дочке был всего месяц.

— Да он просто спит! Устал, много впечатлений…

«О, вашу мамашу за… знали бы вы, как много», — усмехнулся про себя Северус и, наконец, провалился в сон.

Ребенок проспал оба вечерних кормления, а что ему снилось… знает только он! И вряд ли кому расскажет, даже когда будет прекрасно говорить. Но воспоминания останутся — никуда их теперь не денешь — и порой будут изгибать усмешкой уголки его губ. Не злой, не ироничной, не саркастичной — веселой.

Комментарий к 3. Грудничок )) “Грудное” шоу вычитано мужем. Особо одобрено им перемножение трехзначных чисел ;) Ну, и само шоу в целом )))

====== 4. Скандал ======

Воспитанное в Эйлин презрение к маглам под давлением обстоятельств выветривалось необыкновенно быстро. Новые подруги все чаще приводили ее в восторг. Конечно, сначала ей нравилось поголовное восхищение ее малышом, но, поскольку совсем уж неблагодарной дурой молодая женщина не была, скоро научилась ценить помощь, информацию и личные качества.

Маглы оказались удивительными! Они могли приготовить что-то съедобное практически из ничего, могли прожить на суммы вдвое меньшие, чем получала она от мужа, безо всякой магии из старья делали новые и даже красивые вещи... И при этом успевали заботиться о детях, ходить в гости, чему-то радоваться и даже делать подарки!

А так стойко переносить разные удары судьбы! Две молодые мамы были одиночками — мужья погибли (одного убили в пьяной драке, с другим на фабрике произошел несчастный случай). От них Эйлин узнала, что такое страховка, и тут же этим озаботилась.

Умение некоторых женщин любить и ценить своих мужей, порой даже пьющих, приводило ее чуть ли не в священный трепет. Что весьма неплохо сказывалось на жизни ее собственного мужа. О да, теперь это была далеко не та изнеженная аристократка с ветром в голове, которая только закончила Хогвартс. Для женщины началась новая школа, и ее уроки приходилось усваивать. Иногда с радостью, чаще — в слезах, но других вариантов не было.

Как она относилась к мужу? Скорее, как к данности. С недавнего времени ей иногда хотелось его ласки, но получить желаемое удавалось далеко не всегда. И не совсем то — муж в интимные моменты часто бывал просто груб.

Как ни пыталась она вспомнить, как они познакомились, как поженились — в памяти не было ничего. Конечно, это магический блок, но что с ним делать, Эйлин понятия не имела. К ментальной магии, как она считала, у нее не было никаких способностей, да и не поощрялись в ее мире подобные наклонности. В бывшем ее мире… Депрессия радостно подняла голову, но плачущая Эйлин уже шла кормить ребенка, после чего ей вдруг стало так хорошо, что она даже застыдилась своих слез.

Тобиас уже почти не вспоминал, как ожидал неприятностей после возвращения семьи из роддома. Он помнил свое детство: вечный рев младшей сестры и брата, вечный бардак в доме, сломанные и порванные вещи, вечно занятые ванную и туалет… Уж пусть пока у них будет только один ребенок. И в доме тихо, а жена, как ни странно, быстро научилась готовить. Хоть разнообразием еда не отличается, но она вкусна, а к разносолам его никто и не приучал. Но вот шарлотки бы он съел. Хотя домой и так идти приятно...