— Сволочь…
«А может, и нет».
Жизнь давно научила Риту не доверять никому, но сейчас ей просто некуда было деваться. Если она попросит дать клятву или обет, Снейп, наверное, даст. Почему же у нее такое чувство, что этим она все испортит?
Неужели он ей стал так важен?.. Это ужасно.
— Вы… — она выдохнула и набрала побольше воздуха. — Вы не выдадите меня?
«Дура, дура, дура!.. Никогда не проси! Никого! Ни о чем!»
— Нет, — наконец мальчишка смотрит прямо ей в глаза. И не врет. Только смотрит, как будто видит впервые… Видит ее, Риту, а не придуманную и блестяще играемую роль.
— Желаешь Непреложный обет?
«Этот никогда не был прост. И что сказать? Желаю, конечно, желаю, можно подумать, ты бы не желал, зараза носатая!»
— Просто ответь, — выдыхает она, и паника внутри замирает вместе с ее дыханием.
— Никогда, — твердо произносит он. — И ни при каких обстоятельствах.
«Мерлин, Моргана и все Основатели, неужели… неужели я тоже чем-то стала ему дорога?» — Рита вздрогнула.
Что это? Что происходит с ней? С… ними? Она не может больше находиться в доме, ей трудно дышать, а потому Рита выскакивает в прихожую, надеясь, что никто ее не остановит.
И не верит своим глазам, когда за ней бросается мальчишка, стаскивая с запястья… то, что дают только самым близким.
— Это ты мне? — глупо спрашивает она.
— Вы же вернете. Просто приходите. Ну, когда успокоитесь.
Она стискивает обе руки мальчишки и понимает, что еще никогда и никому в жизни не была так благодарна.
— Спасибо тебе, — шепчет она, чувствуя странное жжение под веками.
— Это трудно, — понимающе глядят на нее зеленые и неожиданно взрослые глаза. — Доверие — это очень трудно, если по-настоящему. Я знаю.
====== 30. Вооружен и очень опасен ======
Альбус и так далее Дамблдор чувствовал, что власть постепенно ускользает у него из рук, но никак не мог понять куда, а главное, к кому. Надо срочно встряхнуть их всех, да и самому встряхнуться. А то расслабились без противостояния.
Ах, молодой Том был таким прекрасным пугалом, чтобы все искали опоры и защиты у него, Альбуса…
Именно поэтому летом ему, увы, отдыхать не придется. Дел просто масса, а Снейп, давно выбранный «первым помощником», словно куда-то испарился: Альбус не мог его застать ни в одном из мест, где обычно бывал зельевар. Совы возвращались ни с чем, а свой дом тот зачаровал так, что даже сам Великий Светлый не смог его обнаружить ни на месте, ни на карте. Неужели он все-таки провел ритуал Фиделиуса? А ведь он еще когда сделал все, чтобы Снейп буквально возненавидел даже само это слово! Теперь приходится все делать самому. И даже зелья покупать!
Первым неожиданным визитом он почтил мадам Петтигрю. А куда, кроме как к матери, мог податься Питер — после всего, что на него свалилось?
Невысокая седая ведьма с усталым лицом, едва увидев директора, не на шутку испугалась, и Альбус сразу понял, что визит окажется удачным. Поэтому решил особо не торопиться.
Они долго пили чай, разговаривая обо всем и ни о чем, но, когда Альбус напрямую спросил насчет домашних питомцев, в частности о том, не доставляет ли ей беспокойства известный им обоим ручной грызун, хозяйка содрогнулась.
Дамблдор все знал. Ее Пит не мог скрыться от него нигде, все было бесполезно. Да, он предатель, но когда он вернулся — живой, испуганный, почти потерявший человеческий облик, изможденный, измученный собственным чувством вины, — Мерлин, разве мальчик не искупил ее за столько лет в семье Уизли в образе крысы, и не было ли это хуже Азкабана?
Миссис Петтигрю о самой ужасной волшебной тюрьме знала мало и расширять свои познания не стремилась, но ни разу не слышала, чтобы в ней над узниками проводили разные опыты. И он все еще оставался ее сыном, ее Питером, оступившимся, но… разве она могла перестать любить своего единственного ребенка? Ее мальчик виноват, но это все равно ее мальчик.
Теперь он в руках директора, и никаких денег не хватит, чтобы выкупить его. Но, может, ему снова удастся сбежать, тогда с их помощью он сможет убраться из Англии? Она бы отдала за это жизнь, хоть разом, хоть по капле. Миссис Петтигрю очень хотелось верить тому, кого называют Великим Светлым, но она была в курсе того, что творилось в Хогвартсе во время учебы сына. И могла сравнить, потому что сама заканчивала школу при директоре Диппете. Сравнение было далеко не в пользу Дамблдора.
Когда он уходил, бережно держа в руках клетку с крысой, заплаканная ведьма долго смотрела на место, с которого он аппарировал, а вернувшись в дом, смогла только рухнуть на стул и тихо завыть.
Надо же было случиться такому совпадению: именно сегодня ей принесли очередную пенсию «за погибшего сына-героя», и почти сразу после этого явился директор. Хотя случайно ли? Она с отвращением сгребла в ящик стола небольшую кучку галлеонов и сиклей. Вот цена ее молчания. Да и что и кому она скажет? Даже явись она в «Ежедневный пророк», это ничем не поможет Питеру… А деньги могут помочь. Она почти ничего не тратила на себя, откладывая непонятно зачем, и только его появление поставило все на свои места. Она поняла, что в глубине души с самого начала по-настоящему не верила в гибель сына. Или в это не верило ее сердце?
Следующее задуманное Директором дело требовало довольно серьезной подготовки. В дом Краучей попасть напрямую было бы идеально, но войти туда просто так не мог никто, даже Верховный Чародей Визенгамота. Зато глава Департамента международного магического сотрудничества был вполне доступен на работе. И Дамблдор мог замечательно попасть к нему в приемные часы, вот только записываться не хотел — никогда не любил заранее предупреждать о своих визитах.
Вроде бы все просто. Однако в Министерстве Магии любые чары моментально распознавались, а пить чай вместе с Краучем… Дамблдор и сам бы еще подумал. Если «железный Крауч» считал, что прав, он не гнушался практически ничем, и противостоять его арсеналу было весьма нелегко. Искусный маг, равно способный на светлые и темные заклятья, сильный характер, вплоть до того, чтобы ликвидировать все, что мешает на пути к цели. Впрочем, единственное слабое место Крауча директор знал. Дело было только за тем, чтобы встретиться.
Альбус приготовил флакон с воспоминаниями о том, как его бывшая ученица рыдает у него в кабинете об участи единственного сына, добавив в него совсем небольшую долю зелья подчинения, за которым пришлось-таки засылать Флетчера в Лютный — треклятый Снейп как сквозь землю провалился! По карманам директор рассовал больше десятка «игрушек» — тех самых артефактов, которые мог активировать одним движением руки. Некоторые он пустит в ход почти сразу, но и запас «на всякий случай» он отложил. В том, что Крауч при первой возможности скинет любые наведенные артефактами чары, Альбус не сомневался.
Все прошло как по нотам: явиться в Министерство Верховный Чародей мог в любое время и без приглашения. Пройти до кабинета Крауча, когда истекало время официальных визитов, войти, активировать один из артефактов так, чтобы все присутствующие, кроме хозяина кабинета, четко почувствовали, кто тут лишний, попросить омут памяти, обрадовать Бартемиуса воспоминаниями и видом незабвенной супруги…
— Так значит, это были вы?! Как вы могли надоумить ее?..
— Барти, мой мальчик… Раз уж я никак не мог спасти милую Чарити — увы, я не всемогущ, — Дамблдор горестно развел руками, — я всего лишь помог ей умереть счастливой. Это единственное, что я мог сделать для бедной девочки.
— Зачем вы показали мне это? Чего вы хотите от меня? — голос Крауча едва не сорвался.
— Помочь вам, Барти. Всего лишь помочь вам. И, если получится, вашему мальчику.
Крауча перекосило.
— Чего изволите?
— Ваш рабочий день закончился, верно? Или у вас были планы?
— Планы были, но вряд ли они вам интересны.
— Я хотел бы поговорить с Барти. Нет-нет, наш разговор ни в коем случае не будет обнародован и не коснется никого из ныне здравствующих известных вам лиц, даю вам слово. Получаса мне было бы достаточно.
