С другой стороны, не может же он опаивать мальчика целый год?! Да и зачем бы? Неужели это все-таки начал действовать крестраж? Представлять себе сочетание качеств Гарри Поттера и Тома Реддла в одной личности оказалось довольно… душещипательно. А если там ещё и память Тома? Не в этом ли причина того, что мальчик, кажется, стал меньше доверять ему? Надо, надо поговорить с ним наедине. И откладывать, как раньше, не стоит.
На очередное чаепитие к директору Гарри отправился спокойно и даже охотно. Ему было о чем поговорить: тема дементоров и «высокой моды», как окрестила это безобразие Гринграсс (а всем понравилось!), продолжала волновать умы, детские и не только. Предположений строилось множество, так что вывалить все это на великого светлого мага представлялось Гарри весьма заманчивым: вдруг да проговорится старик! В последнее время такое с ним случалось, Северус рассказывал.
Но увы. После чашки персонального напитка, назвать который просто чаем было бы чисто поэтическим преуменьшением, Поттер внезапно позеленел, став почти такого же цвета, как Снейп несколькими днями раньше. По крайней мере, на взгляд уважаемого директора.
Однако отличия были весьма серьезными. Зельевар тогда, словно опьянев, пытался непонятно в чем признаться, в очередной раз поклялся в том, что совершенно ни при чем, и, после аккуратного воздействия и нескольких наводящих вопросов добавил, что причина изменения Поттера не в нем и не в его зельях.
Клясться Альбус ему мешать не стал и с удивлением констатировал, что был неправ: после обращения к собственной магии палочка зельевара послушно засветила здоровенный шар при команде «Люмос», откуда только столько мощи взялось! Снейп погасил полуметровую сестру шаровой молнии, едва не ослепившую их обоих, проморгался, стряхивая слезы, и ушёл на своих двоих, правда, слегка покачиваясь и иногда держась за стенку.
А вот Гарри Поттер, страшно хрипя, сполз со старинного креслица прямо на пол… и никакие вливаемые в него директором снадобья не помогли! Альбус терпел, сколько мог, но после того, как перепробовал все, что у него было, реально запаниковал.
Пришлось срочно тащить мальчика в Больничное крыло, где Помфри, как ни суетилась, помочь тоже не смогла. Зато прилетел Флитвик, удивив всех, пока директор не вспомнил о поттеровском ученичестве у полугоблина.
— Что вы ему дали, Альбус? — первым делом спросил тот.
Дамблдор держал паузу, и не думая ни в чем признаваться.
Флитвик нахмурился и достал палочку. Директор напрягся.
— Северуса Снейпа срочно ждут в Больничном крыле, — проговорил полугоблин, делая знакомый пасс, и его Патронус скрылся с глаз, даже не оформившись.
Снейп прилетел как на крыльях, бледный и злой, и тут же приступил к забору крови, на что директор попытался было возмутиться, но тут же получил от Флитвика:
— Если вы сами не желаете рассказать, есть только один способ понять, что нужно сделать, чтобы спасти мальчика. И это то, чем Северус в данный момент и занят. Или вам нужен труп Гарри Поттера?
После этого Снейп, пронзив директора взглядом, от которого у старика едва мурашки по спине не побежали, чёрной молнией унёсся в свои подземелья. А Дамблдор понял, что с коллективом ему ещё предстоит поработать плотнее. И что-то шептало ему, что будет это весьма непросто.
— Да скажите же, ради Мерлина, правду, директор, ему все хуже! — у Помфри едва истерика не началась, однако она быстро опрокинула в себя порцию успокоительного. Позволить себе скатиться в эмоции при пациенте было нельзя. — Или мы сейчас же уходим с мальчиком в Мунго! Да что же это такое-то!
Директор не сдался, а потому следующий этап спасения Гарри Поттера состоялся в Мунго, куда сразу же прибыл и Снейп. Собственно, именно ему в компании со Сметвиком и пришлось чистить организм мальчишки известными маггловскими методами, оказавшимися вполне эффективными. Потому что вернулись они вместе с бледно-сероватым, как стены Больничного крыла, Гарри, который крепко обнимал зельевара, в свою очередь придерживающего его за плечи. Мадам Помфри едва не села мимо любимого стула, глядя на такую неожиданную для себя идиллию, и на всякий случай хотела было оставить полечиться обоих, но не вышло ни с кем.
— Вот же… на мою голову! Ведут себя как… как в зеркале друг друга отражают! Пусть Снейпа-то я знаю, но от Поттера не ожидала, не ожидала…
Альбус никак не мог забыть тот взгляд Снейпа, а потому не торопился пока приглашать его к себе. Зельевар заявился по собственному почину, что само по себе было нонсенсом, а уж когда начал высказывать претензии…
Пришлось вертеться, как никогда раньше: если признать, что действовал в своих интересах, а так оно и было, получится, что именно он, Альбус, пренебрёг безопасностью ребёнка, что автоматически освобождало Снейпа от данной много лет назад клятвы оберегать жизнь Гарри Поттера. Допустить это было никак нельзя, но как же было трудно!
— Почему вы не сказали мне, что на мальчика не действуют зелья? — попытался выдвинуть встречную претензию директор.
— Откуда бы мне знать? — вполне искренне удивился Снейп и тут же не преминул отдавить любимую мозоль. — Не я давал ему зелье доверия! Я вообще ему ничего подобного не давал!
«Значит, зелья отпадают… А может, он изобрёл антидот? Уж очень похожая реакция была у них обоих поначалу. Нет, летом никаких контактов между ними больше быть не должно», — пронеслось в голове Альбуса.
А мордредов Снейп дожимал, дожимал и все-таки дожал:
— Если вы не поклянётесь своей магией, что действовали только во благо Гарри Поттера, я считаю свою клятву, данную вам ранее, аннулированной.
«С-с-сволочь», — едва не прошипел Альбус, но сумел сдержаться. Рисковать оставшимися крохами своей магии он не мог, а потому пришлось снова промолчать. Снейп скривил рот, проговорил формулу освобождения — и вот на его запястье истаял один широкий браслет.
— Не ожидал от вас, Альбус-с, — прошипел слизеринский змей, после чего сухо поклонился и вымелся прочь, а директор почувствовал себя словно вывалянным в дёгте и перьях.
Как же хотелось проклясть поганца, но… слишком неожиданно тот заявился, Дамблдор не успел приготовить ни одного артефакта. Впрочем, он в любое время может передать «подарочек», все равно Снейп не уйдёт из школы, по крайней мере, до конца года. Клятву он давал полную, профессорскую, так что разлучить его с Хогвартсом во время учебного года сможет только смерть.
Альбус задумался о разговоре с Гарри: мальчик кое-что успел ему поведать, и весьма охотно… Значит, он все ещё доверяет, а это плюс, большой плюс!
Но помогать дементорам?
Нет, это точно не влияние Снейпа… Этому хватило однажды краткого знакомства с ними в тот месяц в Азкабане. Он этих тварей просто уничтожил бы, если б мог. Но чьё? Грейнджер? Малфоя? Или… Все-таки — крестраж? Иначе откуда бы мальчик знал первое слово самого Темного заклинания? Или это придумал не он? Выяснить, срочно выяснить!
Второй раз директор не стал предлагать Гарри никакого угощения, вызвав его к себе сразу после ужина. Разговор затянулся бы надолго, если бы Дамблдор сам его не пресёк: восторженный подросток, оказывается, по-прежнему готов был вывалить на него все, что его волновало. А волновало многое, и идей было столько, что директор вскоре сам в них запутался. При чем тут паутина акромантулов, когда речь о дементорах и о том, платят ли им за работу, он так в толк и не взял. Или это Гарри предлагал паукам платить за паутину? С него станется…
Но кое-что директор точно уяснил. В частности, что Гарри Поттер все-таки — настоящий гриффиндорец. Сбор средств на мантии дементорам больше никому не мог даже в голову прийти! И это точно не Том, тот бы сроду не пошёл на такое.
Альбус перевёл дух. Несмотря на некоторые минусы вроде освобождения Снейпа, все ещё совсем не так страшно, как ему казалось. Кстати, Азкабан надо будет навестить в его компании, напомнить кое о чем... А над героизмом Гарри он в следующем году поработает, и никто не сможет помешать Тремудрому турниру! И он, как обычно, будет совершенно ни при чем. Альбус сменил мантию на ещё более психоделическую и отправился в министерство.
