— А как же вязка? — тут же спросила леди. — Вы же понимаете, улучшение породы…

— Первое предложение, я считаю, надо отменить. Он еще слишком молод. Да и оплата после того, как он станет чемпионом, будет… более адекватной.

Пес повел себя почти по-человечески: вздохнув, зажмурился и положил морду на туфли леди. Та даже не дрогнула. Мардж почудилось, что не только сама она, но и собака ощутила явное облегчение…

— Обо всех выставках вы меня предупреждаете, обо всех передвижениях по стране и за границу, естественно, тоже. Мой юрист пришлет вам договор.

После того как леди голубых кровей удалились, Марджори Дурсль потрепала Чарльза Альфреда Бестера Белую Жемчужину по плотной холке.

— Теперь ты и стоишь, как благородный, пес… Странно, что она так сразу тебе понравилась, да вы, собаки, людей распознавать умеете. Кажется, она к тебе тоже неравнодушна, вот только в дом пускать не торопится. И деньги считать умеет не хуже меня. Вы точно не были знакомы?

Сириус гавкнул.

— Что ты хочешь сказать? Что не будешь пердеть, когда леди решит покрасоваться с тобой на поводке? Чарли, что с тобой? Ты кашляешь или… смеешься?

Издаваемые псом звуки были слишком странными, так что Мардж не на шутку заволновалась.

Блэк мысленно взял себя в руки, вспомнил Сивиллу Трелони, помянул коротким незлым словом Снейпа и добрым — Гарри, снова гавкнул и изобразил, что откашливается.

— Надо бы тебя к ветеринару…

Сириус одним взглядом заставил мисс Дурсль усмехнуться.

— Ладно, ладно. Но если ты еще будешь кашлять, то познакомишься с нашим доктором поближе.

«Вот это точно дудки вам», — подумал Сириус и вальяжно развалился на ковре.

Для директора наступили горячие рабочие дни. Он уже приготовил думосбор, послал хитрое приглашение для Гарри с намеком, чтобы тот взял с собой тех, кому, по его мнению, стоит узнать кое-что важное, отправил домовика за Северусом и лично заварил несколько вариантов чая… И пригласил Люпина в качестве дегустатора. За ним тоже стоило понаблюдать, да и реакцию на него Снейпа и Гарри хотелось увидеть воочию.

— Северус, ты… опять переусердствовал с Гарри, — предъявил Дамблдор зельевару претензию, которая, кажется, становилась уже стандартной.

— Разве я когда-то выполнял ваши задания спустя рукава? — в лучших традициях Слизерина ответил вопросом тот. Крыть было нечем, хоть и очень хотелось.

Тяжкий вздох Дамблдора едва не всколыхнул волосы Снейпа, но тот даже бровью не повел и продолжал бесстрастно внимать шефу, хоть, собственно, внимать-то было уже нечему.

Из угла эту сцену созерцал профессор Люпин, находящийся в тихой прострации: его наконец просветили по поводу того, кто является Патронусом Гарри Поттера, его главного ученика. Которого он должен был не только учить, но и просвещать, защищать и спасать. Похоже, с этим прекрасно справились без него. Весьма качественно справились, судя по Патронусу. И, главное, КТО!

Пауза продлилась недолго: дверь распахнулась и перед ними предстал Гарри Поттер в довольно большой компании. Мальчик вежливо поприветствовал сперва директора, потом — Снейпа, а за ним и Люпина, которого заметил не сразу. Остальные его спутники ограничились кивками и короткими поклонами.

Дамблдор отвечал на приветствия, с трудом удерживаясь от того, чтобы не выдворить из кабинета всю компанию.

— Так вы же сами говорили, что будет что-то, что все должны знать! Или я что-то не так понял? — удивился Гарри, увидев недовольное выражение на лице директора.

Понял мордредов мальчишка совершенно не так, но не говорить же об этом теперь! Приветствия продолжались, Альбус держал любезную улыбку, чувствуя, что от него что-то ускользает. С Гарри пришли все остальные деканы факультетов, и Минерва МакГонагалл теперь подозрительно косилась то на своего ученика, то на Снейпа. Грейнджер и Уизли пристроились в уголке напротив Люпина, и, надо же, именно в этот момент через камин директора вызвала Амелия Боунс… которая после недолгих раздумий решила присоединиться.

Директор отвлекся на нее, а потом стало поздно: Гарри Поттер начал задавать вопросы. Даже блокнотик достал, чтоб его…

— Скажите пожалуйста, директор, почему меня в годовщину гибели родителей даже к ним на могилу не отпустили?

— Как? — вскинул брови Дамблдлор и посмотрел на Минерву. — Когда ты просил?

— Так я же декану заявление оставил… По всей форме составлял, профессор Снейп мне помог.

Зельевар торжествующе сверкнул глазами на Люпина, и директор скривился, тут же отвернувшись за чайничком. Вопрос был неожиданным и не особо приятным. А еще шестое чувство говорило, что это все — только начало.

Глядя в печальные и честные глаза своего подопечного, Минерва МакГонагалл наконец вспомнила, как после урока трансфигурации Гарри протянул ей какой-то пергамент… Кажется, это было за несколько дней до Хэллоуина. Но она была так завалена делами… Да еще перед праздником! Как же это… Как нехорошо получилось!

— Но, Гарри, почему ты не пришел ко мне в кабинет? И не поинтересовался решением вопроса? — может все-таки удастся сохранить лицо, ведь больше ей ничего не оставалось.

«Впрочем, это меня не извиняет», — решила она сама и поклялась быть внимательнее, особенно к запискам, которые ей иногда дают дети.

— Почему не интересовался? — обиделся Гарри. — Я каждый день приходил, с ребятами, — Уизли и Грейнджер дружно закивали, — ваш кабинет всегда закрыт. Только после урока вас и можно поймать. А в Большом зале… Понимаете, я бы не хотел, чтобы кто-то все слышал, и… там все пялятся, — зеленые глазищи увеличились и заблестели, а по щеке сбежала слезинка.

Снейп мысленно зааплодировал артистизму своего ученика, изображая бесстрастную скалу. Грейнджер прятала улыбку в кулачок. Люпин продолжал тихо страдать, правда, уже немного по другому поводу.

Минерва МакГонагалл была готова хоть сквозь землю провалиться, хоть собственную шляпу съесть, но — ах, если бы это могло помочь!

— Альбус… — голос едва не подвел ее. — Профессор Дамблдор! Мне кажется, надо или передать кому-то деканство Гриффиндора, или снять с меня часть ваших дел! Или… найти другого… заместителя директора.

Ну вот, она это произнесла… Странно, как-то даже легче стало.

И, пока директор вынужден был успокаивать свою самую преданную соратницу, Поттер, как назло, продолжил.

— Все говорят, что я наследник Поттеров, но ведь без наследства наследников не бывает, правда?

Только Дамблдор хотел сообщить, что сейф его родителей в полном порядке и все его содержимое в целости и сохранности, что, впрочем, было совсем не его заслугой, как мальчик вздохнул и продолжил.

— Вы знаете, я так давно мечтал увидеть дом, где жили мама с папой… Это ведь и мой дом, правильно?

Помона Стебль грозно нахмурилась, и директор вздрогнул. Уж кто-кто, а он помнил, что может выдать под настроение эта внешне такая мирная дама. И как она переживает за детей, а Поттер же был сейчас — ну вылитый бездомный котенок! Вот и Флитвик удивленно хмурится… Зря он в свое время представлялся перед всеми опекуном Гарри, ох, зря. Что они теперь о нем подумают?

Ну почему, почему он даже не предположил, что мальчик может этим заинтересоваться? Директор был готов наплевать себе в бороду, но надо было что-то ответить.

— Э-э, видишь ли, Гарри, он несколько… не в том состоянии.

— Что значит, не в том? — мальчик искренне недоумевал.

— Понимаешь, Гарри, там может быть опасно. Крыша… Разрушения…

— От АВАДЫ разрушения? Да ладно! — вполне резонно не поверил Снейп, и директор, глядя на озадаченную Боунс и хмурых деканов, понял, что зря Люпин в свое время не съел этого гаденыша. Несмотря на все его, директора, старания, он все-таки вырос в большого гада.

Снейп же спокойно попивал чаек, мирно беседуя с Минервой, и, кажется, если он правильно услышал, вполне одобрял ее демарш. И еще успокаивал! Да что происходит, в конце концов?!

— У мамы день рождения тридцатого января, — продолжал кошмарный мальчишка. — Можно мне все-таки побывать на ее могиле, пожалуйста, директор!