Тут-то Гарри возмутился и едва не проговорился про Квиррелла, с трудом сумев переключиться на рассказ о том, как Рон Уизли все время забывал о намерении разобраться с рунами на своей одежде, как пришлось едва ли не заставить его сделать-таки рисунок, и вот теперь он оставил его непонятно где или даже потерял!

Мадам Бабблинг нахмурилась.

— Вышивки, полагаю, делала ваша мать, мистер Уизли?

— Не знаю, я никогда не видел ее за вышиванием, — развел руками Рон.

— Молли Прюэтт… Помню, помню, — вздохнула профессор. — Ничего не могу сказать хорошего, у меня она никогда не блистала. Она не ходила на мой основной курс, а обязательный в те времена ознакомительный закончила с весьма посредственными результатами. К сожалению, у вашей матери в юности были совсем другие интересы, а научить против воли… Скажите, у вас в моем классе возникают какие-то не свойственные вам обычно ощущения?

— Э… не знаю, вроде ничего непривычного. Тут я чувствую себя, будто сел играть в шахматы, вот! — признался Рон. — Мне тут… нравится. Хорошо, спокойно. И так понятно все. Вы просто здорово объясняете! — он покраснел.

— А вы хороши в этой игре? — профессор словно не обратила внимания на его неловкий комплимент.

— Еще как! — ответил за приятеля Гарри.

— Да, это похоже на блокировку каких-то ваших способностей, а может быть, и на направленное воздействие. Может быть, вы все-таки покажете, что там у вас?

— Но… я же не могу тут… раздеться, — от физиономии Уизли можно было, наверное, свечу зажигать.

— Не понимаю, — нахмурилась профессор. — Вам совершенно не обязательно раздеваться у всех на глазах. Я, конечно, не слишком сильна в трансфигурации, но сделать пару плотных ширм, пожалуй, сумею. Десяти минут, полагаю, вам хватит?

— Да он за пять тогда скопировал, — выдал приятеля Гарри.

Когда Рон Уизли передал рисунок профессору, та посмотрела на листок очень внимательно, но только покачала головой.

— Я пока ничего не могу вам сказать, мистер Уизли. Хорошо бы иметь исходный образец, на вас только копия, но и это не поможет быстро решить вашу проблему. Впрочем, попробуйте пока поносить в карманах какую-нибудь из ваших шахматных фигурок. Они ведь у вас старинные, верно?

— Ну… да, они очень старые, профессор.

— Прекрасно.

— А… почему? — Рон частенько смущался того, что его вещи были весьма подержанными. Правда, он думал, что не показывает виду, но ставший внимательным Гарри понял это еще в первую неделю учебы.

— В старину шахматные партии часто служили не для развлечения, а для… других задач.

— То есть, кто выиграл, тот и прав?

— Что-то вроде того. Проигравший часто должен был что-нибудь отдать или исполнить обет как решение спора. А чтобы шахматы было невозможно заколдовать, один из Мастеров Рун создал совершенно особенный став, отменяющий любое колдовство. И именно он использован здесь, — профессор обвела рукой помещение. — Так что, если мои предположения верны, ваши шахматы, мистер Уизли, прекрасно вам помогут. К тому же, фигурку всегда можно выложить. Ведь, если ваш таинственный недоброжелатель находится в школе, хоть я в этом и сомневаюсь, он, безусловно, заметит происходящие с вами изменения.

— На входе такие же руны? — поинтересовалась Гермиона.

— Нет, на входе простой блокиратор. Ну, как — простой… Через год, если у вас учеба пойдет так же неплохо, попробуете сами.

Поблагодарив профессора, дети ушли, а мадам Бабблинг в задумчивости подперла щеку рукой, внимательно рассматривая немного небрежный набросок своего ученика. Вроде бы ничего особенного, обычная защитная цепочка… но все же с мальчиком что-то точно не так.

Однако у нее пока хватало других заказов, а заниматься благотворительностью… Хотя чем-то этот мальчик ее зацепил, так что, как только она закончит свои текущие работы, то, пожалуй, разберется в этом вопросе. А чтобы проверить Уизли, даст ему одну интересную, но сложную для новичка книгу. Если справится — значит, она наконец нашла себе настоящего ученика.

«Уизли… Шестой сын в семье предателей крови… Если бы он был седьмым, это бы многое объясняло, но шестой! Стоп, как же я сразу не сообразила: у Молли ведь мог быть и выкидыш. А говорить об этом не принято».

То, что Рон Уизли всюду начал таскаться с толстенным томом «Квиддич сквозь века, издание второе, дополненное», удивления почти ни у кого не вызвало. Тем более что он был известным фанатом этой игры. Но вот то, что он стал намного тише и задумчивее… Гарри даже прикинул, не придется ли ему для поддержания образа подначивать приятеля хотя бы на микроскандальчик с Малфоем.

«Так ведь Малфой не поймет», — сообразил он, к счастью, вовремя.

С тех пор как Гарри вступил в заговор с Драко по поводу его дяди и своего крестного, отношения между ними изменились еще сильнее. Нет, назвать Малфоя другом он не мог, но и врагами они уже определенно не были. Интересно, заметил ли это кто-нибудь?

Конечно, Гарри не удержался и задал этот вопрос Снейпу во время очередной отработки. И получил в ответ, что не стоит считать себя пупом Земли и центром Вселенной, даже если ты «Тот-самый-мальчик-который-выжил».

А потом зашел разговор про Уизли, руны и все с этим связанное. Слова профессора Бабблинг про контракт Снейп подтвердил. Гарри только успел набрать воздуха, чтобы все высказать…

— А директор тоже подписывает такой договор? — поинтересовалась Гермиона. — И с кем?

— Директор, насколько я наслышан, приносит особую клятву…

— То есть он тоже не может вредить ученикам? Интересно… Получается, он тут вообще ни при чем? Тогда кто?!

— Ну, во-первых, клятва касается только учеников, только территории самого замка и окрестностей, но насчет последних, кстати, я не уверен.

— То есть оставить младенца на крыльце у родственников в конце октября…

— Подождите-подождите! — прервал их Гарри, уже жалея, что посвятил подругу слишком во многое. — Получается, что кровная защита моей мамы тут ни при чем?

— Это ты о чем, Гарри?

Пришлось сливать воспоминания о визите директора в Больничное крыло в конце первого курса. Вынырнув из думосбора, Снейп недовольно зашипел себе под нос что-то подозрительно похожее на выражения, вырвавшиеся у него при первом совместном посещении Мунго, Гермиона же глубоко задумалась.

— Черт-те что… Гарри, кровная магия — раздел Темной. Мне напомнить тебе, как относилась к Темной магии твоя мать?

— Значит, Квиррелла сожгла его собственная клятва и магия Хогвартса?

— Я в этом уверен.

— Но зачем тогда директор мне эти сказки рассказывал?!

— То, что творится в голове у нашего Верховного Чародея, — Снейп скривился, словно откусил лимон, — недоступно обычному разуму. И мой опыт работы подсказывает, что строить догадки совершенно бесперспективно.

— Ругаться хочется. Страшно,  — сердито и серьезно прошептала Гермиона, отчего Гарри улыбнулся и даже Снейп немного расслабился.

— Может, не надо, мисс Грейнджер? Вдруг вы скажете что-то, чего наши уши не перенесут?

Ребята рассмеялись.

— Благодарю за комплимент, но вряд ли мои скромные познания в обсценной лексике смогут испортить вас, сэр…

— О, — Снейп наконец рассмеялся. — Мисс Грейнджер, не стоит вам копировать меня. Хоть и получилось довольно удачно, все же сарказм не к лицу такой юной и симпатичной ведьме.

— Вот как у вас так получается? Я чуть книксен не сделала! — возмутилась Гермиона, покраснев от смущения.

Ей ужасно хотелось спросить, чем именно она так симпатична…

Как бы поправдоподобней запороть еще какое-нибудь зелье, чтобы снова нарваться на отработку?

А Гарри просто млел. Наконец-то его подруга и любимый наставник окончательно нашли общий язык!

Ранним субботним утром на улицах Хогсмида не было никого, кроме довольно странной компании: плотной, крупной мужеподобной женщины с большой собачьей переноской, стройной девушки в чуднОй даже для волшебников одежде и мужчины в наглухо застегнутом черном то ли пальто, то ли плаще.