Он больше не будет мальчишкой в тени своего отца. Теперь у него есть шанс — шанс возвыситься, приблизиться, войти в круг избранных. Всё, что от него требуется, это выполнить задание, данное Тёмным лордом лично ему:

Убить Дамблдора.

Драко прошёл в свою спальню, накинул на плечи свою обычную чёрную рубашку, ощущая, как прохладная ткань приятно холодит кожу. Теперь он с ней не расстанется. Метку никто не должен видеть. Пока никто не должен видеть.

А потом, когда задание будет выполнено, вот тогда все и узнают, кто такой Драко Малфой на самом деле.

Солнце уже поднимается. Он вернётся в школу и будет жить обычной жизнью, не привлекая к себе лишнего внимания, действуя украдкой, под покровом ночи. И там его ждёт Грейнджер. Ему было плевать, что за наваждение его охватило по отношению к ней, но он знал точно: в следующий раз ничто не помешает ему довести начатое до конца.

***

Гермиона тряслась, сидя на ступеньках лестницы Астрономической башни. Ступеньки были холодными, но причиной её дрожи было не это. Хорошо, что Рон сидит с другой стороны от Гарри. Она и так уже два раза увернулась от его объятий, оставляя недоумение на его лице. Но как она могла позволить ему коснуться её сейчас — после всего того, что случилось в подземелье?

И хорошо, что Гарри так увлечён рассказом и не замечает, происходящего с ней.

Один крестраж был уничтожен, и Гарри так искренне этому радовался, что Гермионе не хватало сил сказать ему сейчас правду, которую видела она: это нанесло серьёзный урон здоровью Дамблдора. Те вещи, которые описывал Гарри, не могут не сказаться и на силе старого волшебника. А если так, то как они смогут найти и уничтожить оставшиеся шесть крестражей сами?

Светает. Ей надо зайти в спальню, переодеться, привести себя в человеческий вид и пойти на завтрак. Так, как будто ничего не случилось. Так, чтобы все в это поверили. Чтобы в это поверил Рон.

***

— Чёрт, это ты, Драко? — Блейз ещё сидел в постели, потирая глаза. — Который час?

— Завтрак через десять минут. Будешь вставать?

Тяжёлый вздох:

— Придётся. И не говори, что ты вернулся только что. Где ты шлялся всю ночь?

Едва заметная улыбка искривила тонкие губы Драко:

— Развлекался.

— Я так и думал. Как всегда, я пропускаю самое интересное, — проворчал Блейз, пытаясь натянуть на себя брюки.

Ты даже не знаешь, как прав, друг.

— Ну, я полагаю, ты тоже не лёг спать в 12 часов, как примерный мальчик.

— Да, я тоже развлекался.

— Так это ты закрылся здесь, в спальне, вчера? И надо полагать, что те прекрасные крики «Да! Ещё!», которые я слышал, принадлежали Гринграсс?

— От тебя ничего не утаишь. Да, это была Дафна, — Блейз вздохнул, завязывая перед зеркалом галстук.

— Давай помогу, — Драко взмахнул палочкой, затягивая галстук на шее друга в идеальный узел. — Ты же всё-таки не маггл, Блейз. И что за унылый тон? Я думал, ты хотел Дафну уже…

— Но не так. Я был тобой в эту ночь, Драко. И мне кажется… она подстроила всё это специально.

Только кажется, Блейз? Потому что он знал это точно. Она же тоже слизеринка. Она тоже привыкла всегда получать то, что хочет. Любыми путями.

— Идёшь?

Они вышли в гостиную. Около выхода стояла Грейнджер. Она обернулась, и её карие глаза расширились в ужасе, как у кролика, увидевшего ползущего к нему удава. Расширились при виде не его — Забини.

Красные, заплаканные глаза. Тёмные круги под ними. Такая неестественная, не грейнджеровская бледность щёк. А потом она рванула прочь.

— Что за… — Блейз повернулся к Драко. — Я бы мог понять такой страх при виде тебя, но я-то что ей сделал?

Глаза друга внимательно вгляделась в лицо Драко, а потом в них мелькнуло озарение:

— Если только вчера ты не был мной.

— Дафна отлично умеет вертеть кубками, — пожал плечами Драко.

— И что же ты сделал с ней? Изнасиловал?

— Нет, — пока ещё нет. Нет только потому, что их прервали. — Я её просто целовал. И ей это нравилось.

— Люди не выглядят так, когда им нравится.

— Ну, — кривая усмешка. — Может, она просто ещё сама не осознала, что ей нравится.

***

Гермиона поняла, что ей придётся увидеть Забини за завтраком. Что ж, она вовсе и не голодна. Она может спокойно пропустить и обед. Но в конце концов ей придётся появиться в Большом зале. И были ещё уроки, она не могла не ходить на них.

— Гермиона! — это Джинни спешила к ней с встревоженным лицом. Только не это!

— Я очень спешу, Джинни.

— Куда? Большой зал в другой стороне.

— На Травологию.

— До неё ещё полно времени.

— Мне правда надо идти.

— Гермиона! Что с тобой происходит?

— Со мной всё хорошо.

Джинни вцепилась в её руку мёртвой хваткой, поворачивая девушку к себе. И несомненно видя её лицо. Лицо, которое несмотря на все усилия Гермионы, просто кричало: мне очень плохо.

— Рон очень волнуется. И Гарри тоже. А теперь и я. Ты обязана рассказать, что произошло!

А почему бы ей не рассказать это? Она же ни в чём не виновата. Она может поделиться своей болью.

Но это значит, что так же больно будет её друзьям. И они пойдут мстить Забини. Это может кончиться очень плохо, а значит ей придётся молчать.

— Ничего не произошло. Я тороплюсь.

Гермиона вырвала руку и выбежала из Хогвартса. Ей хотелось бежать далеко-далеко, до самого моря, но всё, что она могла — это добежать до теплиц на территории школы.

Она была в теплице одна и просто ходила вдоль горшочков с самыми разными растениями. Повторяя про себя название и свойства каждого, как будто это был экзамен. Её знания всегда давали ей силу и спокойствие. Всегда, но не в этот раз.

— Я думала, мы придём первыми, — недовольный голос Гринграсс за её спиной.

Только бы с ней был не Забини!

— У тебя были какие-то особые планы? — но конечно, ей снова не везло: это был он.

Гермиона замерла на месте. Развернулась.

— Чёрт, Грейнджер, ты что, увидела призрака? — Гринграсс уставилась на её побелевшее лицо. — Милый, ты не знаешь, что с ней? Вдруг её покусал оборотень, и она теперь опасна?

— Твой «милый» вчера меня чуть не изнасиловал! — крикнула Гермиона, не в силах сдерживаться.

Гринграсс подняла вверх брови:

— Блейз — тебя? Только в твоих влажных фантазиях, Грейнджер. И потом — весь вечер он был со мной. Даже если и выглядел… по-другому.

— По-другому?

— Мы все вчера выпили оборотное зелье, Грейнджер, — Забини смотрел на неё так же как и всегда — безразлично.

— И кто тогда был тобой, Забини?

— Кто угодно.

Гермиона вглядывалась в непроницаемое лицо слизеринца. Хорошая новость — это был не он. Плохая, ещё более плохая новость — это мог быть любой из них.

— Удрали от меня, чтобы заняться своими грязными плотскими утехами? — Малфой стоял на пороге теплицы, по привычке лениво растягивая слова.

Это мог быть Малфой!

Карие глаза пересеклись с серыми. Страх и вопрос против спокойствия и… Ей показалось, что она увидела тот самый блеск? Тот самый дикий, животный блеск, который она на секунду различила в глазах Забини ночью?

— Ну, а ты, Грязнокровка? Тоже думаешь о плотских утехах? — облокотился на стенку теплицы и смотрит так вызывающе.

Он знает. В его голосе, в его позе, даже в идеально сидящей чёрной рубашке она читала это: он знает, что с ней случилось ночью. Знает по одной единственной причине: он сам это сделал.

Малфой прошёл дальше, освобождая место для новых входящих учеников и профессора Травологии. Сейчас она сможет затеряться в толпе и незаметно уйти. Пошла к чёрту эта Травология и весь Хогвартс! Лучше бы это был Забини, который просто напился и не понимал, что делает. Только не Малфой, не этот Малфой с голодным блеском в глазах.

Гермиона начала осторожно пятится к выходу из теплицы, пока не почувствовала спиной крепкую мужскую грудь.

— Думаешь, ты сможешь сбежать? Беги. Беги, но помни: