- Какой неведомой силой околдовала ты меня, Эсмеральда?.. – тихо спросил он, успокаивая дыхание и наклоняясь к самому ушку замершей девушки.
Священник знал, что после каждой ночи та тщательно стирает с себя все следы их жаркой страсти, однако в этот раз ему хотелось самому поухаживать за цыганкой. Плеснув в стоящий в углу таз прохладной воды, архидьякон смочил лежащий здесь же кусок мягкой ткани и, подведя поближе стыдливо зардевшуюся плясунью, опустившись на колени, начал благоговейно обтирать покрытую капельками пота спинку, трепещущую грудь, плоский животик, мягкие бедра и скрытый между ними источник его наслаждения. После он омыл и свою успокоившуюся плоть.
- Думаю, у нас есть пара часов для сна, - мужчина тепло улыбнулся, что сразу преобразило его строгое лицо. – Пойдем в постель, красавица. Только не пытайся больше бежать: теперь ты знаешь, чем это закончится. У меня очень чуткий сон. Я разбужу тебя, как только предрассветные сумерки разгонят кромешный мрак.
Успокоенный, почти счастливый, Клод, как и Эсмеральда, очень быстро уснул. Он, действительно, разбудил ее в начале четвертого часа. Быстро одевшись, укутанные в черные плащи, две тени выскользнули в сумрак погруженных в сон столичных улиц. Мужская ладонь крепко ухватила маленькую женскую ручку, нежно переплетя крупные пальцы с тоненькими и изящными.
- Ах, Париж!.. – едва слышно вздохнула Эсмеральда. – Как прекрасен ты перед восходом солнца, встречая летнюю зарю! Скоро нам предстоит расстаться навсегда… Что ждет меня в неведомом краю?.. Прошлое отпускает, я чувствую: оно умирает, оставаясь поблекшим детским воспоминанием. Скоро начнется совсем другая жизнь, ничуть не похожая на прежнюю, я знаю. Но лучше ли она смерти на одной из французских площадей?.. Будет ли она счастливой…
Вздрогнув, будто услышав пророческий глас самой судьбы, от которой так долго тщетно пытался он сбежать, Клод Фролло, архидьякон Жозасский, второй викарий епископа, крепче сжал теплую ладошку и устремился прочь из безмолвного дворика, увлекая за собой невесомую тень, свое счастье, свое проклятие, свой рок.
