- Ба, любезный друг, да разве вы теперь предпочитаете приключениям и хорошеньким девчонкам мессы? Уж не постарели ли вы?

- Подите вы к черту с вашими насмешками! Клянусь бородавками моей бабушки, склонности выслушивать заунывное поповское пение во мне не более, чем вышивать!.. Но ведь я уже пообещал Флер-де-Лис, что провожу ее на литургию, вот в чем затруднение.

- Фи, капитан Шатопер, да разве ж это затруднение? Ведь никто не мешает вам отвести девицу в храм, как вы и собирались, а после отправиться к красотке вместо того, чтобы внимать проповедям и сидеть три часа кряду с постной миной.

- Черт возьми, а ведь вы правы! – обрадовался офицер. – Решено, так я и сделаю. В таком случае, завтра вы отведете меня к прелестной Симиляр, а сейчас давайте пить. У меня даже родился тост: пусть кошель вашего доброго брата архидьякона никогда не опустеет, дорогой Жеан!

- Если б я еще мог почаще в него заглядывать, - проворчал парнишка и присосался к кружке с вином.

***

Архидьякон вернулся в монастырь в середине ночи. С трудом добудившись спящего привратника, вошел на двор, ведя в поводу мула. Самостоятельно расседлал и вернул животное в стойло, после чего направился в свою келью, порешив, что лауды ¹ братья могут прочитать и без него. Измотанный, он уснул почти сразу, даже не дав себе труда раздеться.

Утренняя звонница разбудила Фролло на рассвете. С трудом продрав глаза, он поднялся с постели, скинул плащ, намереваясь облачиться для чтения первого часа ², и вдруг замер, пораженный мыслью, что сегодня вечером должно все решиться. Сон как рукой сняло: глаза широко распахнулись, сердце отколачивало удары с удвоенной быстротой. Почти бегом спустился мужчина в храм и, то и дело ловя на себе косые взгляды, со всем жаром отдался молитве, механически твердя заученные много лет назад слова и взывая сердцем только об одном – не дать ему сгубить душу и наставить на путь истинный.

Так, в неустанных молитвах, провел священник большую часть дня. Но чем меньше времени оставалось до торжественной литургии, тем больше овладевало им беспричинное беспокойство. Он благословлял небеса, что праздничная месса назначена на три часа пополудни, а не на четыре или пять. Вот только волнение никак не отступало; рассеянно перебирая четки, уже надев литургическое облачение, Клод вспоминал события последних дней и пытался понять, откуда взялась эта ноющая, гложущая сердце тревога.

Кажется, все шло не так уж плохо: цыганка начала с ним разговаривать, даже интересоваться подробностями жизни, благоразумно решив смириться со своей участью. Расспросила про Квазимодо, про Жеана… Интересно, братец уже все деньги спустил в кабаке или только половину?.. Ох, он ведь обещал прислать письменные принадлежности!.. И завтра, наверняка, тоже будет не до этого… Послезавтра. Да, решено; только бы не забыть.

Месса шла своим чередом: архидьякон ни разу не сбился и не перепутал очередность молитв праздничных песнопений, однако пару раз поймал на себе тяжелый, задумчивый взгляд епископа. Да и черт с ним – пускай пялится, сколько вздумается, в голову все равно не залезет! А в голове у Фролло творилось Бог весть что: томительное ожидание не давало покоя, служба казалась бесконечной. Он не мог уже думать ни о чем, кроме грядущей ночи, а смятение все нарастало. Мужчина силился сложить воедино все события и понять причину, но она по-прежнему оставалась словно за покрытым морозным узором стеклом – легко различить силуэт, но суть неуловимо ускользает.

- Отец Клод! – обратился к нему молодой причетник, едва торжественная литургия подошла к концу. – Вас в начале мессы спрашивал молодой человек…

- Какой еще молодой человек? – сердце замерло от недоброго предчувствия.

- Ну такой, знаете, белокурый, кудрявый, довольно симпатичный… Лет семнадцати-восемнадцати от роду.

- Что он просил передать?

- Да, признаться, ничего не просил, - смешался собеседник. – Поинтересовался только, участвуете ли вы в богослужении и справился о здоровье. Я ответил, что участвуете, потому видеть вас до вечера не можно. Но решил все же сообщить вам, вдруг вы ждете кого?

- Спасибо, брат, - у священника зашумело в голове; он прикрыл на секунду глаза и, ни слова не говоря, скорым шагом направился к себе, не удосужившись, как намеревался, подойти к Луи де Бомону или даже переодеться.

В келье, почти содрав с себя литургическое облачение, он быстро накинул сутану, плащ и вылетел из собора столь стремительно, что даже толпившиеся на выходе прихожане невольно расступились, пропуская торопливо шагающего архидьякона с горящим нездоровым блеском взором. Благо, лодочники ждали неплохой наживы с этой орды верующих, а потому нанять суденышко у причала острова Ситэ не составило ни малейшего труда.

- Вниз по реке, - деревянным голосом приказал Фролло и, видя некоторое замешательство озадаченного лодочника, добавил: - Четверть ливра, если через четверть часа я буду у рыбацкого домика в полулье от Парижа, по правому берегу Сены.

- Кажется, я понимаю, о какой лачуге вы говорите, - тут же заулыбался щербатым ртом старый лодочник, проворно выгребая на середину русла и налегая на весла. – Господин окажется там через десять минут, и ни секундой позже, не будь я Реми Дюпон!

Протяжный колокольный звон, символизирующий окончание праздничной мессы, разлился над речной гладью, заставив священника вздрогнуть. Должно быть, уже шесть часов или около того… Боже, он опоздал!..

Мужчина не мог четко сформулировать, куда именно опоздал, но всем своим существом ощущал, что непоправимое уже случилось. Пазл, наконец, сложился, вот только слишком поздно. Жеан! Неспроста оказался он тогда на этой дороге. И цыганка – она ведь вчера спрашивала его о брате, а он, идиот, совершенно не придал этому значения!.. Женщины так непостоянны… Выходит, она теперь прельстилась мальчишкой, школьником?!

Клод не мог даже представить, что он сейчас сделает, если подозрения его подтвердятся. Впрочем, парочка, верно, уже далеко. А если нет… Боже, помоги!.. Впрочем, уже помог. Не ты ли молил Богоматерь разрубить связавшие тебя цепи, не ты ли просил об исцелении?! «Да ведь я совсем не это имел в виду… - лихорадочно думал архидьякон. – Разве просил я отдавать ее другому?! Брату… Как он мог? Он был мне сыном, больше, чем сыном, – целым миром. Обоих я люблю – и теперь вынужден ненавидеть!.. Господи, не дай мне свершить грех более страшный, чем любовь к женщине! Если все так, все правда – пусть их уже не окажется в злосчастной хижине!.. Но лучше – лучше пусть я ошибаюсь. Клянусь душой своей, я отпущу ее – только пусть это будет не Жеан! Я исцелился, Господи, исцелился, мне не нужна цыганская ведьма – только не отбирай у меня и брата! Я не хочу, не смогу ненавидеть его… Он все, что у меня есть…».

В эту секунду Фролло искренне верил, что и впрямь готов отпустить Эсмеральду, лишь бы только не застать ее в объятиях родного брата. Это было бы слишком. Легче умереть, чем вынести подобное. Вот и рыбацкий домик… Сейчас он узнает правду. Творец всемогущий, не попусти греха!.. Без сожалений расставшись с пятью солями, священник ловко соскочил на берег.

***

- Жеан, черт бы вас побрал!.. – приветствовал школяра капитан королевских стрелков. – Я торчу здесь уже добрых полчаса!

- Да разве в том моя вина? – рассудительно заметил юноша. – Еще, кажется, нет и четырех, а я уже на месте.

- Простите, дружище, но Флер-де-Лис я проводил к службе к трем часам, а потом сразу направился сюда, потому что не было сил еще сколько-нибудь выносить общество ее матушки. Почтенная старушка, кажется, не произнесла ни единого слова, не касающегося предстоящего венчания или ее дочери. Клянусь телом Господним, и распевающие псалмы попы не заставили бы ее замолчать!

- Что ж, дорогой Феб, тем лучше. Раз уж вы уже здесь, мы будем на месте даже скорее, чем я полагал. Кстати, вы уже решили, где спрячете малютку? Ей ведь грозит виселица, помните?

- Да, я… что-нибудь придумаю, - заметно смешался офицер, который вовсе не был мастаком на выдумки; и тут же поспешил сменить тему: - Но, я полагаю, нам хотя бы не придется уводить девчонку из-под носа похитителя?.. Вам доподлинно известно, что она будет одна?