- Нет, - плясунья попыталась сосредоточиться, понимая, что от ее ответа зависит, обезумеет ли поп окончательно или придет в себя. – Но вы, по крайней мере, сдержите данное обещание. Как мужчина.

Фролло скрипнул зубами: чертовка поставила его в безвыходное положение. Придется ждать. Снова ждать!

Запечатав сладкие уста властным, глубоким поцелуем, он с остервенением сжал упругие девичьи ягодицы, зажимая красавицу меж прохладной стеной и горячим мужским телом. Напряженная, подрагивающая плоть уткнулась в обнаженный животик; Эсмеральда чувствовала, как пульсирует восставший меч, отделенный от заветных ножен лишь тонкой льняной тканью. Для цыганки прошло целая вечность. За ней еще одна. И только на исходе третьей вечности поп, хвала всем богам, отпустил ее. Сделал два шага в сторону, тяжело дыша и опершись руками о стол.

- Надень камизу, - отрывисто приказал он, не поднимая головы, склонившись над столешницей, точно получил только что удар под дых.

Плясунья не заставила просить себя дважды. Вознося хвалу небесам, богам и всей Вселенной разом, она быстро натянула рубаху и замерла в нерешительности.

- Ложись и спи, - не меняя положения, продолжил архидьякон.

Девушка юркнула под одеяло. Монах еще некоторое время приходил в себя. Нет, решительно, остаться здесь на ночь невозможно!.. Если он только окажется сейчас в одной с ней кровати, ни Бог, ни дьявол, ни данное им слово не спасут маленькую чаровницу. Он мужчина, а не святой! И он слишком возбужден сейчас, чтобы просто уснуть рядом со своей искусительницей.

Священник оделся, послонялся некоторое время из угла в угол, будто мучаясь сомнениями, но вскоре все же вышел из маленького домика. Оседлал мула и, все еще не вполне придя в себя после ночной сцены, терзаемый порочными видениями, направился к Собору Парижской Богоматери. «Завтра, - безуспешно успокаивал он разыгравшееся воображение. – Завтра она будет твоей, Клод. Ты ждал больше года; потерпи же еще день, один только день».

«Ушел. Он ушел. Спасена!.. – ликовала Эсмеральда, беспокойно ворочаясь с боку на бок и пытаясь вырвать из памяти прочно засевшие там воспоминания пережитого ужаса. – Завтра придет мой Феб, вытащит из этой клетки, избавит от омерзительного монаха – и весь этот кошмар, наконец, прекратится. Больше я не увижу похотливого попа!.. Никогда! Он придет за мной, я знаю. Осталось только чуть-чуть подождать. Завтра».

========== ///////////////// ==========

А в это же самое время в кабачке «Яблоко Евы» никак не мог избавиться от икоты порядком уже подвыпивший капитан королевских стрелков Феб де Шатопер.

- Жеан, я тут припомнил… Ведь вы, кажется, толковали вчера о каком-то деле?..

- Да-да, у меня для вас самое что ни на есть важное поручение! – после вынужденной завязки школяр не мог сегодня угнаться за собутыльником: он едва приступил ко второй кружке. Приятный туман уже окутал сознание ватной дымкой, но соображать пока не особенно мешал.

- Поручение? И что же вы хотите мне поручить, дружище? Клянусь душой, вытащить меня сейчас из этого кабака не под силу и королевскому приказу!..

- Поручить хочу не я, да и, к тому же, сегодня вашему покою, капитан, не грозит ничего. Вас умоляет о помощи одна девушка.

- Хорошенькая? – тут же заинтересовался Феб.

- Прехорошенькая, друг мой! Да ведь вы с ней неплохо знакомы.

- Неужели?.. И кто же она? И почему, в таком случае, не обратилась со своей просьбой лично? Уверен, если она и впрямь красотка, мы бы легко договорились!

- К сожалению, Шатопер, это невозможно. Бедняжку вздернут, едва она покажется на улицах. Речь идет о той цыганке с козочкой, Эсмеральде.

- Гром и молния! Клянусь чревом господним, скверная шутка!.. Черт возьми, Жеан, да ведь малютку повесили! Я своими глазами видел, как ее везли на Гревскую площадь с веревкой на шее.

- Как, вы разве не знаете? – удивился юноша. – Горбатый звонарь, урод Квазимодо, спас несчастную девчонку – она нашла убежище в Соборе Парижской Богоматери. Любезный капитан, весь Париж судачил об этом в начале лета!

- Ну, меня это, во всяком случае, теперь не касается, - поморщился офицер. – Вы не поверите, друг мой – клянусь Христом и сатаной, я и сам едва верю! – но не пройдет и дюжины дней, как Феб де Шатопер станет добропорядочным женатым господином! Венчание назначено на первый день осени – так пожелала моя невеста. Мне это, признаться, безразлично – лишь бы вовремя выплатили приданое. Конечно, хочется поскорее уже узнать, что скрывается под корсажем этой недотроги, но все же нельзя забывать и про деньги. Не все же мне пить за счет вашего брата, этого в высшей степени достойного человека! Клянусь папой, как только мне отсыпят положенные монеты за то, что я залезу под юбки к очаровательной девчонке, я угощу вас, Жеан, самой лучшей выпивкой, какую только можно достать в этом паршивом кабаке!

- Стало быть, судьба цыганки вас больше не интересует?.. – озадаченно переспросил мальчишка.

- Ни в коей мере! Впрочем, теперь я хотя бы понимаю, чего хотел от меня кривой горбун. Я ведь, представьте себе, решил, что этот хромой – посланник сатаны, явившийся с того света с приветом от маленькой ведьмы… Да и посудите сами, что мне за радость от встречи с колдуньей, пусть и хорошенькой, по милости которой меня едва не прирезали?

- Она уверяет, что не имеет к этому отношения. Да я и сам не верю, что малышка могла желать вам смерти. Глупышка любит вас, Феб, и в этом нет никакого сомнения!.. Неужели вы не хотите помочь ей?

- Ни в малейшей степени, провалиться мне ко всем чертям! Да и чем, интересно, я мог бы ей помочь? Будь я хоть коннетаблем Франции, а не капитаном королевских стрелков, добиться помилования у Людовика XI так же сложно, как дождаться снега в середине лета. Уж не знаю, на что девица понадобилась уроду, но на сей раз он оказал ей недурную услугу этим похищением: мало удовольствия гнить в Монфоконе, сплясав перед этим на виселице.

- Да ведь вы не все знаете! В тот-то и дело, что девушки сейчас нет в соборе!..

- Нет?.. Провалиться мне на этом месте, если я хоть что-то понимаю! Жеан, говорите же толком!

- Малютку похитили, если верить ее словам. Я… случайно нашел ее в старой рыбацкой хижине в полулье от Парижа. Она, помимо прочего, утверждает, что ваша жизнь снова в опасности. Надеюсь, хоть это-то заставит вас передумать и встретиться с несчастной девушкой?

Бравый вояка задумался. Встречаться с уличной танцовщицей у него не было никакого желания: любовный пыл давно погас, а к угрозе он отнесся с легкомыслием человека, привыкшего подставлять грудь под удар шпаги. Но, с другой стороны, в свете открывшихся обстоятельств перед ним замаячила привлекательная перспектива вернуть избежавшую наказания колдунью в лапы правосудия. Остатки сострадания заставили его, однако, заколебаться. Но, подумав, де Шатопер справедливо рассудил, что такой поступок удостоится не только начальственного одобрения, но и положит конец подозрениям Флер-де-Лис, которая при всяком удобном случае поминала теперь проклятую цыганку, чем очень раздражала нареченного. Всякому известно, что нет наказания хуже, чем ревнивая жена, и Фебу очень не хотелось испытывать эту истину на собственной шкуре. Если он лично отдаст девчонку в руки палачу, инцидент будет исчерпан, и брачная ночь не омрачится ни подозрительными взглядами, ни едкими упреками.

- Что ж, дружище, вы меня убедили, - решил капитан. – Ведите меня к цыганке! Ради малютки Смеральды я готов в два глотка осушить этот кувшин и отправляться в путь!

- Не так быстро, Феб! Ведь я говорил вам, кажется, что сегодня ничто не помешает нам напиться! Давайте встретимся завтра в четыре часа пополудни на мосту Менял?

- В четыре часа? Черт подери, Жеан, да ведь у вас брат священник! Разве вам неизвестно, что завтра праздник, и в это время начнется уже служба?

«В том-то и дело, - подумал про себя школяр, не желавший все-таки открывать собеседнику имя предполагаемого похитителя, - что прекрасно известно». Вслух же он сказал: