«Странный, но хороший парень» – рассуждает моё подсознание.
Позже я понимаю суть визита Вэла. Мы с Ромой вызываем у него явный интерес, поэтому он хочет узнать нас поближе. Но так как, не понимая друг друга, мы ничего не добьёмся, то Вэл решает хотя бы попробовать обучить нас их языку. Но при условии, что об этом никто не будет знать. Что для меня легче простого, ведь я ни с кем из здешних аборигенов не общаюсь. Изъясняясь на жестах, мы договариваемся начать уроки завтра ночью. А после того, как мы всё обговорили, Вэл, крайне довольный собой, уходит к себе в хижину. Вскоре Рома тоже уходит к себе, прихватив половину соломенного материала.
Наступает ночь. Действительно, на этой соломе лежать удобнее, только я всё равно почему-то никак не могу уснуть. Долго ворочаясь, я решаю выйти подышать свежим воздухом. Открыв дверь, я выхожу наружу и оглядываюсь по сторонам. Тишина. Вдыхая освежающий ночной воздух, я наслаждаюсь этим умиротворением и на какое-то время забываю обо всём на свете. Вдруг безумно хочется пойти к морю, или океану (до сих пор точно не знаю), посмотреть на волны, представить, что нахожусь совсем в другом месте. Но я решаю не рисковать, всё-таки опасно ходить ночью по джунглям одной. Поэтому я сажусь на траву прямо перед хижиной. Лёгкий ветерок ласкает обгоревшую кожу и развевает мои спутанные светло-русые волосы. Я запрокидываю голову назад, уставившись на божественно красивое небо. Тысячи звёзд усыпают ночное небо, а почти посередине всего этого великолепия светит большая луна. Не знаю, возрастающая или убывающая, она ровным полукругом украшает небо. Боги, как же это красиво, аж дух захватывает! Да, в городе такого не увидишь. Полностью ляг на немного щекотящую тело траву, я незаметно для себя заснула. Не знаю, сколько часов проспала, но из сна меня вырвали грубо и бесцеремонно, вылив на меня примерно ведро ледяной воды. Ещё немного сонная, но жутко раздражённая, я резко вскакиваю на ноги. Протираю глаза и застаю стоящего передо мной Шрама. Его светло-голубого оттенка глаза (наконец, я замечаю их настоящий цвет) буравят меня и буквально мечут молнии. Его грозный взгляд заставляет меня непроизвольно съежиться и проглотить все нецензурные выражения, которые я хотела обрушить на него. Ещё не маловажный факт это то, что Шрам сжимает в руке копьё.
Но зачем он облил меня водой? Я не понимаю.
Мне кажется, что парень что-то хочет сказать, но внезапно у него становится отрешённый вид, и, возможно, даже немного грустный. Рассветает. И вот он стоит под первыми лучами солнца, такой воинственный, что при виде него становится жутко. Длинные каштановые волосы заправлены за уши, а мужественную широкую грудь покрывает небольшое количество волос. Не знаю, как к нему относятся остальные, но лично у меня этот дикарь вызывает только страх и желание поскорее где-нибудь скрыться. Но я боюсь пошевелиться, бросая недоверчивые взгляды на копье в его руке. Шрам без стеснений изучает меня, но судя по его непроницаемому лицу, ничего обнадеживающего он не замечает. Не удивительно, ведь, пожалуй, я выгляжу хуже любой здешней дикарки. Мои коротко стриженные русые волосы сильно спутаны, потому что последние дни я расчесывала их только руками. Плохо обрезанная одежда обтягивает и без того худощавое тело, а теперешний короткий топ оголяет мои выпирающие верхние кости, которых я всегда стыдилась. Тем более, за последние дни я довольно сильно похудела, поэтому, стала выглядеть ещё костлявее и измученнее, что меня совсем не радует. Ох, так ещё и лицо без макияжа. Да уж, в городе я никогда не выходила на улицу без косметики. И ко всему прочему, моя белая кожа стала красной. О, да я настоящая «красавица»!
Ожидая, пока опасный дикарь уйдет, я тщательно изучаю свои босые ноги, не решаясь поднять взгляд. Но когда тело затекает, я все же нерешительно приподнимаю голову и случайно встречаюсь с ним взглядом. Мои тёмно-серые с его пугающими светлыми. Шрам не отводит своего холодного взгляда, при этом его глаза похожи на две льдинки, которые, кажется, вообще не способны излучать теплоту. Что может скрываться за этой непроницаемой маской? Этого я знать не могу и, честно признаться, не горю желанием вникать в подробности его вечно недовольного вида. В конце концов, я начинаю замерзать, а мышцы уже так сильно ноют, находясь в одинаковом положении, что я все-таки поворачиваюсь к своей лачуге и медленным шагом решаю ретироваться. Но только сделав несколько небольших шагов, я осознаю, что перестала дышать. Мельком сделав глубокий вдох, я хватаюсь за дверь, чтобы открыть ее, как вдруг чувствую, что что-то острое упирается мне в спину. В ужасе сглотнув и внутренне вся похолодев от страха, я понимаю, что это копьё. Страх сковывает моё тело, не давая пошевелиться. Рука так и остается навесу, придерживая край двери. Сердцебиение учащается, а от мысли, что мы здесь совсем одни и более удобного момента, чтобы убить меня, может и не быть, мною начинает завладевать паника. Но Шрам лишь что-то тихо шипит на своём языке и неожиданно для меня, опускает копьё. Воспользовавшись моментом, я, не оборачиваясь, поспешно захожу в хижину, и только крепко закрыв за собой дверь, позволяю себе снова дышать. Сползаю по стене, обхватывая голову руками, пытаюсь отделаться от мысли, что в любую минуту дикарь может передумать и вернуться за мной.
«Не спи. Это слишком опасно» – твердит внутренний голос, но морально вымотанная, я все-таки ложусь на солому и вскоре тревожно засыпаю.
Глава 6.
Следующий день я работаю на поле. Эта работа наиболее физически сложная, чем шитье. Но, тем не менее, все последующее время я решаю работать здесь. Хотя бы тут я могу не бороться за воду, потому что Вэл, тоже работающий на поле, всегда услужливо подает мне её. Также здесь нет их ужасно злобных женщин, конечно, мужчины тоже меня явно недолюбливают, но от них хотя бы не веет настолько сильной неприязнью. Так проходит ещё несколько дней. Утром я иду на работу, вечером в купальню, а ночью Вэл обучает нас с Ромой их языку. В целом я сплю примерно по 3 часа в сутки. Кожа обгорает, но уже не так сильно, как в самые первые дни. Правда, еще одно обстоятельство осложнило мне жизнь – критические дни. Я ненавидела их приход и в городе, а на острове, где листья нужно менять каждые пару часов – для меня они становятся настоящей катастрофой. Как же я все-таки завидую парням в этом плане, вот ведь Роме даже не нужно задумываться о подобных вещах, а мне приходится работать с больным животом и боязнью, что мои шорты окрасятся в красный цвет. Но через какое-то время я уже более-менее привыкаю к ним и более умело справляюсь с этой проблемой.
Также я узнала, что каждый здешний дикарь назван каким-то словом, то есть, как таковых имён у них нет, скорее прозвища, которые указывают на личные особенности и черты характера. Происходит всё так: рождается малыш, и до двух месяцев за ним пристально наблюдают, чтобы хоть примерно понять его характер, либо сильные стороны, которые он успел проявить уже в таком раннем возрасте. Наблюдают, решают и после называют, но последнее слово всегда остаётся за вождём. К примеру, Вэл – на их языке переводится, как «сердце». И я согласна, что это определение ему действительно подходит, потому что мой новый хороший знакомый на самом деле очень добрый и сердечный человек. Мне даже стало интересно, как же зовут Шрама. Наверное, что-то вроде – «злой, как чёрт», либо просто «идиот». Да, последнее ему подошло бы даже больше. Язык оказался несложным, в нём нет ни падежей, ни склонений, ничего из того, чем мы загружаем себя в русском языке.
«Язык дикарей, что с него взять» – хмыкает внутренний голос.
Вскоре становится очень забавно слушать про себя разговоры местных жителей и претворяться, будто я ничего не понимаю. Ох, а как много оскорбительных слов я узнала благодаря Шраму. Зато Вэл был просто безумно счастлив, что теперь может со мной общаться. И я, смешивая русский с дикарским, рассказываю ему по ночам о нашем мире, новейших разработках (а для него это тёплая вода, телефон и пр.), медицине, да и вообще о цивилизации, которой у них на острове нет и вряд ли когда-либо появится. С каждым днём я всё больше привыкаю к их жизни, но, тем не менее, всё время жду вертолёт со спасательной группой, успокаивая себя мыслью, что какая-то причина заставила их задержаться. Но Рому, кажется, все устраивает. Что не удивительно, ведь он вырос в деревне и для него подобный образ жизни не так уж и ужасен. Он очень хорошо влился в коллектив и довольно спокойно разговаривает со всеми на местном языке, объясняя это тем, что сам научился, слушая их разговоры. Он предложил новые идеи по поводу строительства, и теперь дикари во главе с Ромой строят пробный дом. И если вождь одобрит этот проект, то для всех местных жителей будут построены такие хижины. А вот я ни с кем кроме Вэла, Велиса и Ромы не общаюсь. Мне так легче. Зачем привыкать к кому-то, если мы скоро улетим отсюда…ну, я надеюсь.
