Брр…ощущение не из приятных.

Когда я прихожу на развилку, то застаю озирающегося по сторонам Рому.

–Ты помнишь, как идти обратно? – спрашиваю я, подойдя поближе, ведь Шрам уже куда-то ушёл и мы остались совсем одни.

–Неа, – качает головой мой друг.

Шикарно.

Но вдруг, откуда ни возьмись, появляется Велис с немного лукавой улыбкой на лице.

–Дом не скоро. Сейчас работать, потом дом.

Работать?! Ну, уж нет, я на это не подписывалась!

Видя, что мы не отвечаем, вождь добавляет:

–Кто не работать, тот не есть.

Я застонала. Как можно в такое пекло ещё и где-то работать? Тем более, нога по-прежнему болит. Да уж, с каждым часом я всё больше разочаровываюсь в их жизни. Но утешаю себя тем, что скоро за нами прилетят спасатели и тогда я смогу забыть всё происходящее тут, как страшный сон.

Выхода нет, приходится идти за Велисом.

–Ты – шить, он указывает на меня. – Ты – строить, – говорит он Роме.

Наши с Ромкой грустные взгляды встречаются, после чего мы разлучаемся.

Работать. Шить. Я больше всего на свете ненавижу шить! Ох, Боги, дайте мне сил.

Глава 5.

К концу рабочего дня я уже полностью вымотана. Я знала, что шитье – это не моё, тем более без ниток, иголок и других необходимых приспособлений. И сам тот факт, что я должна шить юбки для их уродских женщин не добавляет мне энтузиазма. Также моя белая кожа совершенно не привыкла к такому количеству ультрафиолетовых лучей. Поэтому, теперь она приобрела красный оттенок, а голова до сих пор кружится. И если кожа после кактусового мыла на удивление мягкая, то моим волосам оно явно не понравилось. Если обычно они просто непослушные, то теперь похожи на настоящее воронье гнездо. Короткое, светло-русое воронье гнездо. Ко всему прочему, каждый глоток воды я получала через силу, потому что никто из этих противных баб не хотел со мной делиться. Хотя я не удивлена, этих дикарей при всём желании сложно назвать людьми.

Доплетясь до своей лачуги, я буквально падаю на пол. В этот миг я зла на весь мир. Велис сказал, что я не буду получать еду, если не буду работать. Да какая мне сейчас еда, если я могу думать только о своей сгоревшей коже? Лучше бы тогда я и вовсе не работала. И суть в том, что я так сильно устала не из-за шитья, а из-за палящего солнца и морального давления со стороны аборигенов. Вдруг мои мысли прерывает звук открывающейся двери. Я надеюсь, что это Рома, но это оказывается вождь. Мужчина садится рядом с моим распластавшимся на полу телом. Я знаю, что ради приличия должна хотя бы сесть, но зудящая больная кожа не даёт мне этого сделать, поэтому я остаюсь лежать на земле.

–Как проходить день? – интересуется вождь.

Ужасно, хуже не придумаешь.

–Нормально, – сухо отвечаю я.

–Я слышать, что вы шить всего 2 юбки, – немного с укором говорит Велис.

–Я это делаю впервые. И я не привыкла работать на таком пекле, – я начинаю заводиться.

–Пекло? – смеется вождь. – Сегодня лишь тепло, вы ещё не видеть пекла.

О, превосходно. Тогда, когда по их меркам будет пекло, я просто сгорю заживо.

Я с трудом приподнимаюсь на локтях.

–Можно мне попробовать себя в другой работе? – заглядывая в чёрные глаза вождя, спрашиваю я.

Да, это глаза сильного человека. Это невозможно объяснить, такое просто чувствуется. Вождь непонимающе смотрит на меня, и я решаю пояснить.

–Можно мне не шить?

–Ты хотеть стирать? – спрашивает мужчина.

Я смотрю на свои красные воспалённые руки и понимаю, что они не вынесут кактусового мыла.

–Нет. Я могу попробовать добывать еду, ну…или строить, – последнее я добавляю с меньшим энтузиазмом.

–Но это делать мужчины.

–Мне кажется, я справлюсь.

–Такого никогда не быть, но…– Велис задумался, но примерно через минуту добавляет, – Но вы мочь попробовать работать на поле. Это тоже мужчины работа, но она легче, чем охота или строить. Начинать завтра утром.

Подходит.

–Хорошо, – отвечаю я вместо благодарности.

Вдруг в дверь вваливается Ромка.

–Машка, я… – он видит вождя и замолкает.

–Я уходить. Скоро все есть и вы должны придти.

–Хорошо, – кивает Рома, а я вновь ложусь на спину.

И хоть я не хочу есть и куда-либо выходить, я понимаю, что мне не отвертеться. Чертовы правила приличия!

***

Велис, крайне довольный собой, усаживает нас с Ромой в общий круг перед костром. К нему тут же подлетает Шрам и начинает ругаться. Но хоть убей, я не понимаю, почему к нам так плохо относятся? Мы на них не нападаем, работаем, и если подумать, это они убили нашего человека, а не мы их. Наконец, спор заканчивается и Шрам, злой, как чёрт, садится на своё место. Также я замечаю, что женщины сидят с одной стороны, а мужчины с другой. И ведут они себя, как два разных лагеря, что странно, ведь я думала они здесь, как одна большая семья.

–Тут всё общее. Угощаться, – улыбается вождь. Он начинает мне нравиться. Истинный правитель – добрый, сильный и справедливый. Надеюсь, он не оставит нас на растерзание этих дикарей.

Живот начинает урчать лишь от одного упоминания о еде. Я протягиваю руку за какой-то жареной на костре рыбой, но вдруг всё племя, кроме вождя, перестают что-либо делать и злобно буравят меня взглядом. Я нервно сглатываю и останавливаю руку на полпути. Вместо рыбы я беру глиняный стакан с водой и, опустив голову, словно провинившийся ребёнок, уставляюсь на свои ноги. Тогда все успокаиваются и продолжают трапезу. Боковым зрением я вижу, что Роме тоже неловко. Вдруг к нам обращается вождь.

–Рассказать о себе, я перевести.

Рома с надеждой смотрит на меня, и я понимаю, что говорить придётся мне. Неуверенно обведя всех присутствующих взглядом, я вкрадчиво говорю:

–Меня зовут Маша, это мой друг Рома. Мы случайно попали на ваш остров, и мы не хотим причинять вам неудобства, но как попасть домой никто из нас не знает. И мы будем очень признательны, если вы не будете так враждебно к нам относиться, потому что лично мы не желаем вам зла.

Я решаю не упоминать, что мы с Ромой ждём вертолёт со спасательной группой, потому что не знаю, как эту новость воспримут дикари. Мне кажется, что вождь немного приукрашивает мои слова, потому что почти все буквально заглядывают ему в рот, и после его речи у многих дикарей немного смягчается выражение лица. Я благодарно улыбаюсь вождю, но, на всякий случай, больше к еде не притрагиваюсь. Когда все начинают расходиться, я беру Рому под руку и поспешно бреду в свою лачугу. Я уже примерно запомнила, как до неё добираться. И только оказавшись за стенами хижины, я чувствую себя в безопасности. Иллюзия, конечно, ведь любой может сюда войти, но всё-таки тут спокойнее. Рома устало плюхается на землю, и я рядом с ним.

–Вот тебе и поели, – вздыхаю я.

Я вдруг замечаю, что даже в темноте видно, как сильно он сгорел. На лице уже не видно веснушек, вместо них лишь ожоги.

–Бедняга, сильно ты сгорел, – с сочувствием произношу я.

–Ты тоже похожа на жареную курочку, – он старается улыбнуться, но, морщится и передумывает.

Вдруг дверь открывается и внутрь входит тот самый парень, который однажды приносил мне еду. В одной руке он держит материал, из которого я сегодня шила юбки. Юноша кладёт его на землю и жестом показывает, что на этом нужно спать. Я очень рада такому подарку, потому что спать на голой земле – занятие не из приятных. Я поднимаю вверх большой палец, как бы говоря, что он молодец. Но Вэл явно меня не понимает и, подняв свой палец, начинает его разглядывать.

Я застонала. Он сейчас целую вечность будет изучать свой палец, как тогда с рукой. Рома не понимает, почему у меня такой недовольный вид, но я решаю позже объяснить ему причину.

Вдруг я замечаю, что во второй руке, которую дикарь держал за спиной, та самая жареная рыба. Я быстро вскакиваю на ноги и в мгновение ока оказываюсь перед парнем. Вэл испуганно и недоумённо отшатывается к стене, но уже через миг понимает, чего я хочу. Он протягивает мне еду и быстро схватив её, я протягиваю Роме половину и без того небольшого куска. Пока мы жадно едим, Вэл молча наблюдает за нами.