— Ну так пусть перестанет убирать кого попало! Ты же говорил ему, что это опасно. Может, ему стоит перестать стирать людей из реальности.
— Он, как видишь, так и поступил: попросту умыл руки. С одной стороны, это хорошо: мне теперь точно не придется идти против него. А с другой…
А с другой, подумал я — рано или поздно ты, Женя, убьешь меня своими руками. Не сможешь не убить.
— А знаешь, какая вишенка на этой великолепной куче дерьма? — сказал он со смешком — мои силы не восстановились. И, наверное, уже не восстановятся. По крайней мере, до перезагрузки — точно.
Значит, для него, как и для меня выгоднее сидеть на заднице ровно и ждать, решил я с надеждой. Убив меня, он спасет мир, но так и останется ущербным демиургом. Дотянув же до победного конца — станет собой. Не так уж плохо, как по мне.
— И это возвращает нас к варианту номер три — сказал Женя. — Нет — ответил я резко, сразу поняв, о чем идёт речь. — Почему?
— А что будет в конце, Жека? Ты дойдешь со мной до утробы матери и скажешь «оревуар»? Или мы повернем обратно по тем же самым рельсам, как горный трамвайчик? Я не хочу возвращаться в тринадцатый век, уж прости великодушно. А четвертый так вообще вспоминать не хочется. Забудь уже этот вариант.
— Даже ценой всей вселенной? — спросил Женя с горечью. — А как это поможет всей вселенной? — парировал я — Бадхен тебе ясно сказал, что продолжать этот мир ему впадлу. Как по нему, он ждет не дождется, когда можно будет отправить этот мир в корзину и начать все сначала. И кстати, ты сейчас на клочки порвешь бедного Дмитрия Сергеевича.
Финкельштейн опомнился и отложил изрядно помятую книгу в сторону.
— Может, я смогу убедить Бадхена передумать — пробормотал он. — Попробуй — согласился я, зная, что проку от этого не будет.
Остаток дня до вечера прошел в идиллии: Костик дрых в маленькой спальне, я читал за столом в своей, а Женя отсыпался в моей постели перед очередным ночным дежурством.
Вечером Финкельштейн уехал, а я после долгих колебаний разбудил Бадхена.
— Я иду в бар. Ты со мной? — Да — он уселся на постели, взглянул на часы — Жека уже уехал? — Уехал. — Ты ведь понимаешь, зачем я это делаю, Эвигер? — Зачем идешь со мной в бар? Полагаю, чтобы пожрать на халяву жареного мяса. — Я не об этом, и ты прекрасно это знаешь — сказал он спокойно — я о том, почему не убил тебя сразу же после того, как перешагнул через порог этого дома вчера. — Не поднялась рука убить презренного червя? — хмыкнул я. — Ты и есть червь, даже если втайне мечтаешь, чтобы тебя признали хоть немного равным мне с Жекой. Я делаю это не для тебя, а ради него. — Что делаешь? Наказываешь за то, что он был плохим мальчиком? Заставляешь сделать невозможный выбор? Оставь его в покое. — Это тебе кажется, что выбор труден. Кто он и кто ты? Бог — и пыль под ногами бога. Пусть даже разумная пыль. — Ему это так не кажется. — В один прекрасный день он поймет, каким был идиотом. Это все равно что человеку влюбиться в инфузорию туфельку! Чушь какая-то! Костик не на шутку разозлился — я видел, что его шея покраснела, и нутром понимал, что пора заткнуться. Но не мог — меня несло. — Вот оно как. Что ж, значит, ему понравилось, как славно его сегодня днем поимела в жопу инфузо…
Договорить я не успел — меня со всего размаху швырнуло на пол, совсем как недавно возле мусорных контейнеров. Кажется, у Бадхена появилась новая дурная привычка.
Он сам черной тучей навис надо мной, сжав воротник моей футболки железной хваткой.
— Много себе позволяешь, Эвигер.
Я и сам это уже понял. Зарвался, представив, что передо мной опять старый добрый Костик.
— Из…вини — получилось у меня прохрипеть — доступа к кислороду он мне оставил самую малость.
Секунду он думал, потом ослабил хватку.
— Женя сам решит, что делать с тобой. И поверь мне, выбор будет не в твою пользу.
Отпустил мой воротник и пошел в ванную комнату — чистить зубы перед выходом.
«Рэд» находился в двух кварталах от моего дома. Обычный бар, каких в Тель Авиве — миллион. Людей там имелось немного, и было достаточно темно, чтобы гопник-шик Бадхена не смущал других посетителей.
— Где твои друзья? — спросил он, получая первую кружку пива. — Задерживаются — буркнул я. — Закажи побольше чипсов и крылышек. И свиных сосисок.
Я сделал заказ, которого точно хватило бы на десятерых — чтобы не гонять официанта зря.
Саар с двумя приятелями явились, когда Бадхен расправлялся с первой порцией жареного мяса.
— Привет, Адам! — он подвинул к нашему столику два соседских и все расположились рядом с нами. — Ты заказал на всех? — спросил он, с удивлением глядя на битком набитый едой стол. — Нет, это для меня — сказал Костик, вытирая рот салфеткой.
— Константин Бадхен — представил я его.
— Саар Цфания — Саар вытащил из кармана уже знакомую мне визитку, протянул Костику. Тот не глядя принял ее и сунул в карман штанов.
— Неве — пробормотал один из приятелей Саар, не глядя на нас. — Тор — представился другой. — Я сделал заказ на всю компанию — сказал я, когда Саар потянулся через стол за меню закусок — не обращай внимания на Бадхена. — Ну не буду же я вырывать у него кусок изо рта — рассмеялся он — мы тоже закажем.
Минут пять они вполголоса обсуждали преимущество крылышек, жареных в сливочном масле, над обычными. Выбрали первое и гору чипсов — аппетит Бадхена, судя по всему, передавался воздушно-капельным путем.
Наконец еду и пиво принесли, и Саар поднял свою кружку.
— Ваше здоровье.
Костик был удивительно молчалив, больше слушал и жевал. Про презренных червей, слава богу, не заикался.
Темы разговоров вертелись, как и следовало ожидать, вокруг одних и тех же тем: работа, политика, армия.
— За кого ты голосовал на последних выборах? — спросил меня Неве. Он уже растерял большую часть социофобии — и этому изрядно способствовал третий стакан пива. — Ни за кого — честно сказал я. — А, ты из этих, неголосующих — сказал он пренебрежительно. — Точно, из тех самых. — Ты знаешь, что в этом году на выборы пошли даже смертельно больные люди? — сказал он, ожесточенно тыча чипсиной в лужу кетчупа на тарелке — даже пациенты хосписов! Именно поэтому мы смогли наконец получить нормальную партию у власти. А что ты делал в тот день?
— Помогал мне улаживать семейные проблемы — отозвался за меня Бадхен.
Саар двинул негодующего избирателя локтем в бок, и тот заткнулся.
— Так вы оба фрилансеры? — вступил в беседу Тор. — Нет, просто нигде не не работаем — опять ответил за меня Костик. — А… — начал Тор, но Саар пихнул локтем и его, и перевел беседу на какой-то жутко смешной случай в офисе. Постепенно атмосфера разрядилась — до спутников Саара дошло, что остросоциальных тем лучше не касаться, и они перешли на безопасный разговор друг с другом, лишь изредка подавая реплики в нашу сторону.
Саар с Костиком, к моему искреннему изумлению, быстро нашли общий язык. Впервые за долгое время я видел, чтобы Бадхен вел себя почти как обычный смертный: смеялся над шутками, болтал о пустяках и вообще интересовался чем-то, кроме проблем макрокосмоса.
Посередине захватывающей истории про армейские сборы у Саара зазвонил телефон. Он взглянул на экран и отключил звук, не отвечая.
— Наама? — спросил Неве. — Слава богу, нет. Всего лишь босс с работы. Позвоню ему завтра. — Кто это — Наама? — спросил Костик. — Невеста Саара — ответил Тор. — Может, уже и не невеста — угрюмо ответил Цфания. Осушил свой стакан и махнул рукой пробегающей официантке, жестом показывая принести еще пива. — У тебя есть девушка, Адам? — спросил он, повернув ко мне голову. Веселье вмиг улетучилось из его глаз. — Нет, конечно. Была бы, черта с два я бы мог позволить Костику остаться у себя — я постарался перевести разговор обратно в шутливый тон, но Саар не поддержал его. — Ты счастливчик. Может, мне стоит поселиться у тебя, как Константину? Ты часто помогаешь друзьям, у которых проблемы в семье? Я представил себе свою квартиру после того, как в нее, помимо Бадхена и Финкельштейна, переселится мой новый знакомый, и содрогнулся. — Что за проблемы? — спросил Бадхен, наклоняясь вперед к Саару. — Не знаю — сказал тот — не имею понятия, что она от меня хочет. И не хочу понимать. — Знакомо — сочувственно вставил Тор.
