– Вы предполагаете, исчезнет опять весь поезд, или конкретно наш вагон мистическим образом испарится из середины состава?

Этот вопрос явно выбил журналиста из колеи. В таком направлении он еще не думал. На минуту он оставил Мейсона в тишине, обдумывая новые обстоятельства.

–Знаете, версий у меня несколько, но выделить более-менее правдоподобную я сейчас не могу, признаю это. Но вот уже показалась гора и через минуту мы сами все узнаем. – Сноуд вытянул свои длинные ноги, перегородив весь проход, откинулся на спинку дивана и демонстративно сложил руки на груди.

– Мы въезжаем в тоннель. – с комментаторской гордостью произнес он.

Мейсон поглядел в окно. Впереди на поезд надвигалась гора, в середине которой зияла черная дыра тоннеля. В современных тоннелях делают подсветку, да и в вагонах поезда электричество работает без перебоя. Мейсон посмотрел на пассажира у окна, все также активно взмахивающего руками и теребившего газету. Наверное, он, действительно, не заметит не только прохождение тоннеля, но и похищение, подумал Мейсон.

Первые вагоны вошли в открытый каменный зев, исчезая в поглощающей темноте. На секунду он оторвался от окна и его взгляд упал на странного соседа. Тот больше не размахивал руками, аккуратно складывая газету. На секунду его взгляд остановился на пожилом адвокате. Он улыбнулся какой-то печальной улыбкой, поднял руку к шляпе, делая толи приветственный, толи прощальный жест. В этот момент поезд скрылся в тоннеле, мигнула лампочка, замелькали многочисленные фонари тоннельных ламп.

Через пять минут, когда поезд выехал на дневной свет, в купе старого вагона сидело двое мужчин. Странного активного пожилого джентльмена в купе не было. Мейсон просто смотрел на пустое место около окна. Сноуд сначала шарил глазами по купе, пытаясь понять не спрятался ли человек под стол или под полку, а потом и вовсе вскочил на ноги.

– Я же говорил! Вы видели это? Вы видели?! Вагон все еще забирает людей!

Немного успокоившись от своей победной пляски, он сел на диван, правда, не к окну, а все еще в отдалении.

– Я напишу убойную статью! Это будет бомба! – он тут же вытащил блокнот и карандаш, и начал что-то судорожно писать.

До конца поездки Мейсон был освобожден от комментариев и обсуждений, на прощанье дав твердое обещание журналисту купить первый выпуск номера «Форд Батоломью», где на главной странице будет его «бомбическая» статья.

Приехал в свой офис, на 23-й стрит, Артур Мейсон с удовольствием растянулся на своем любимом кожаном диване. Но произошедшее в поезде не давало ему покоя. Пролежав минут 10 и поняв, что отдохнуть ему все равно не удастся, он встал и включил компьютер. Когда на экране замелькала поисковая строка, он ввел «1811. Поезд-призрак». Замелькали десятки найденных страниц. Открыв одну из них, Мейсон стал вчитываться в суть произошедшей трагедии. Все было так, как и говорил Сноуд.

Поезд въехал в тоннель и появился только 150 лет спустя без пассажиров. Ниже шли имена и фотографии пропавших людей. Дамы в широкополых шляпах, джентльмены в отлогих пальто. И тут Мейсон остановился. С одной из фотографий на него смотрел пожилой мужчина, лет 50-60, в сером пальто и серой шляпе. В руках у него была газета.

Щелкнув на фотографию, Мейсон прочитал: «Ридженальд Смит, менеджер по ставкам. Пропал в 1811 году в поезде до Нью-Йорка. Тело до сих пор не найдено.»

– Так вот почему он так активно махал руками, – подумал Мейсон. – Он не переживал за падение акций. Он переживал за свои ставки.

Откинувшись на спинку кресла, Мейсон задумался. Ридженальд Смит, менеджер по ставкам, наконец, нашел свой приют.

– Надеюсь, он сошел на нужной станции. – сказал Мейсон вслух и выключил компьютер.

Вечер не задался сразу. Сдача экзамена по магии провалилась с оглушительным треском. Больший треск создала шаровая молния, которая пробила доску и ушла в кабинет биохимии. Ну не дается мне эта чертова магия! Теперь незачет и последующее отчисление было прогнозируемо. Пересдача стоит кучу бабла, которого у меня не имеется.

Выйдя из здания универа, топочу добрых 5 километров до дома. Денег на маршрутку тоже нет. По улицам вечернего Глориума скачут альбизабры, взрывая свинцовыми копытами асфальтовое покрытие, идут под ручку молиумы, а с вывесок глядит не меня несравненная Мариула. Ее фиолетовые волосы вгоняют меня в краску, даже если я смотрю на огромную афишу, мерцающую высоко в небе. А как поет… Это просто волшебно. Обязательно схожу на ее концерт.

Ах да, когда схожу то? Денег нет, из универа выперли, мать обещала выгнать из дома, если отчислят. Доигрался. Остается только один вариант. Биржа мечты.

Да, именно Биржа мечты занимается у нас распространенным ныне обменом. Ты отдаешь часть себя, получаешь часть чего-то другого. Это по типу как в средневековой Земле – «продать почку», кажется так у них это называется. Почки я уже продал, чтобы заплатить за прошлый семестр, а сейчас нужно что-нибудь посолиднее.

Зеленая вывеска через дорогу поманила влекущим заголовком «Мечты сбываются здесь». Ничего нового. Парень, рассекающий в нищете становится вдруг богат. Всего-то отдав мизинец левой ноги. Отдал – получил мужскую привлекательность. И теперь бабы с него не слезут. Что-то мне юморнулось, что в реале он мог отдать не палец, а орган поважнее. И что он тогда будет с этими девушками делать?

Было бы смешно, если бы не было так грустно. Мне то в ту же дверь. Перебежав дорогу перед двумя альбизабрами, запрыгнул я в лоно зеленой двери. В глаза ударил свет. Секунды две, и я уже вижу знакомые образы. Высокая стойка, за которой сидит очаровательная девушка. Ее кажущаяся хрупкость обманчива. Много ребят полегло на этом. Попытки обокрасть Биржу мечты всегда заканчиваются одинаково. У нимизи, а администраторы в Бирже всегда нимизи, в шейной складке спрятаны острые шипы. Один такой укол снабжает тебя ядом, способным убить с десяток лошадей. Поэтому подкатываю я всегда очень любезно.

– Милана, вечер добрый. Смотрю, не много у вас сегодня народа. Неужели у всех почки закончились?

Милана оторвалась от экрана компьютера и улыбнулась. От этой улыбки сердце может остановится. Но по-другому нимизи не умеют.

– Одинокий студент? Рада тебя видеть. Что сегодня привело к нам? – проигнорировала она мой вопрос.

– Отчисление. – махнул я рукой, будто это какая-то мелочь и не стоит беспокоиться из-за того, что я лишусь еще какой-нибудь части тела.

Девушка ничего мне не ответила, застучав длинными ноготками по клавиатуре.

– Могу предложить 200 нюаней.

200?! Да это целое состояние. Она что, сердце решила у меня забрать. Да на эти деньги я не только долги в универе закрою, но и квартиру сниму, и на питание на месяц останется.

Девушка выжидающе смотрела на меня. Чувствовалось, что здесь явно подвох, но цифры уже мелькали у меня перед глазами и не могли остановиться.

– И что я за это вам должен буду? Душу продать?

– Ну что вы. – Милана опять улыбнулась, от чего меня в очередной раз передернуло. – Это новая программа. Вы должны будете только время.

– Время? Что значит время? Часы вам отдать что ли?

– Время вашей жизни. Ваша жизнь сокращается на несколько часов, дней, месяцев или лет. А вы получаете за это более солидную плату. Программа пока тестируется, поэтому можно потратить только 4 часа.

– За каких-то 4 часа 200 нюаней? Это же пара лекций. Даже преподам столько не платят. Конечно, я согласен. Как их отбирать то будете?

Милана встала из-за стойки, отворила дверь, ведущую в коридор больничных палат и пригласила меня. Нужный кабинет нашелся в самом конце коридора. Железная массивная дверь с трудом открывалась. За ней была белая комната, в которой находилось только большое кресло с кучей проводов, протянутых к нему.

Жестом Милана пригласила меня сесть. Кресло оказалось мягким, убаюкивающим и расслабляющим. Моментально захотелось спать. Пока ко мне пристегивали кучу проводов, я смотрел на потолок. Он был ровный и белый, будто только покрашенный.