Преодолев 400 с лишком метров почти отвесного склона, вышли, наконец, в цирк, расположенный у подножья Двуглавого пика. Вышли – и замерли. В бирюзовой воде Верхнего озера отражались вершины, на противоположном берегу к воде стремительно сбегали скальные отвесы, а зацепившись за них, на склонах лежал ледник или снежник – издалека было не разглядеть. Здесь и брал свое начало Кинзелюкский водопад, отсюда вода падала вниз и устремлялась в Нижнее Кинзелюкское озеро, дальше – по рекам Тофаларии. Дух захватывало от величия и – главное – первозданности картины. Так было здесь десятки, сотни, а то и тысячи лет назад, и осознание этого опьянило – так, что группа на несколько минут примолкла. А потом снова разом защелкали фотоаппараты.

Женька внезапно почувствовал, как его покидает напряжение, как взамен наваливается усталость. Он повалился на траву, прижался щекой к теплому камню. Рядом с камнем росла крошечная березка… Захаров вдруг понял – что в первый момент царапнуло сознание, как только они поднялись наверх. Перепад высоты по склону составил всего немногим больше 400 метров, но здесь, в цирке, наверху был уже другой климат. Если по берегу Нижнего озера и дальше, в долинах рек, растительность таежная, то здесь, скорее, похожа на альпийские луга. И вот эта березка – она не «подросток», как он сначала подумал, она – карликовая, такие только в высокогорье растут. Почему-то это открытие его взволновало. Он повернулся к ребятам:

– Братцы, а вы понимаете, что мы с вами сейчас на высоте 1600 метров над уровнем моря? Хотя… я не об этом. Главное – мы в другой климатической зоне, понимаете? Вот мы только что там, внизу, – он махнул рукой в сторону водопада, – были в тайге, и вот они – альпийские луга! – он обвел вокруг рукой… и вдруг замер, глядя куда-то мимо голов.

Товарищи, кажется, не оценили его спич. Но приняли, как повод.

– Женька, по этому поводу надо бы выпить. Не каждый год на Кинзелюк ходим, все-таки событие, – группа поддержала инициатора.

Захаров пружинисто встал, спокойно посмотрел на всех.

– Я не против, только давайте сделаем это внизу, ладно? Есть ощущение, что иначе мы со всей своей небогатой выпивкой станем кое для кого закуской, – он показал рукой вдоль берега.

В нескольких сотнях метров от них по берегу не спеша прохаживался медведь, явно держа курс на группу туристов. Даже на большом расстоянии размеры его казались внушительными.

Спускались без паники, но поспешно, подгоняемые адреналином. Уже снизу наблюдали, как хищный абориген подошел к краю скалы, внимательно посмотрел вслед туристам, издал звук, который, заглушаемый шумом водопада, больше походил на мычание коровы, чем на медвежий рык, и отправился восвояси.

На обратную дорогу ушла еще почти неделя. В Красноярск вернулись измотанные, грязные и обросшие, но счастливые на всю жизнь.

Встреча с группой энтузиастов состоялась у Евгения Федоровича через два дня. Они сидели в небольшом летнем кафе на берегу Енисея, пили – кто пиво, кто чай и, пока ждали главного инициатора похода, говорили о разном. Погода, футбол, пиво, качество жизни… Главный опоздал минут на пять, извинился. Участников было шестеро, Евгений Федорович – седьмой. Приятель тоже пришел на встречу с коллегами, но составить компанию на водопад категорически отказался.

– Не те годы, не то здоровье, – коротко и без улыбки отрезал он.

У Захарова было довольно времени, чтобы внимательно оглядеть каждого. Все – пенсионеры, но все – на десять, а то и пятнадцать лет младше него. Что ж, из органов на пенсию уходят раньше, чем из слесарей-монтажников. Все мужики крепкие, подтянутые, спортивные по виду. Главный (они его так и звали между собой – Главный) был, судя по всему, чуть старше и прежним чином, и возрастом, и держался как старший. Он и начал разговор о деле.

– Евгений Федорович, перед вами группа ненормальных чекистов-пенсионеров, которым шило в известном месте не дает сидеть дома, – он говорил бархатным баритоном, по нему явно плакала оперная сцена. – Ваш друг и наш коллега Борис уже рассказал нам о вас, пояснил – почему именно к вам обратился. Мы благодарны, что вы не отказались стать нашим проводником. В такой поход можно идти только с опытным человеком.

Захаров ответил:

– Ну, опыт мой – тридцатилетней давности, возможно, чего-то уже и не помню. А потом, вы же, как мне Боря сказал, на вертолете туда хотите лететь? – Главный согласно кивнул. – Тогда хлопоты проводника и вовсе к нулю сводятся.

Приятель сделал круглые глаза. «Это ты вот так собираешься деньги зарабатывать?! А еще говорил: «Сдеру – мало не покажется». Ну, брат, ты даешь!» Он этого не сказал, но это ясно читалось в его взгляде.

Захаров спокойно продолжал:

– Они сводятся к формальной ответственности, которую кто-то должен на себя взять. Поскольку я действительно имею некоторый опыт вождения группы, имею разные спортивные разряды, совершенно естественно, что я и должен выступить в этой роли. Это, собственно, и составляет основную долю оплаты моих услуг.

Главный вставил:

– О деньгах я хотел поговорить чуть позже, но продолжайте.

– Хорошо, о них позже. Еще – о роли проводника. У меня сохранились карты, которыми мы пользовались тридцать лет назад, но я понимаю, что цена им сегодня – грош. У вас наверняка есть современные и электронные, и бумажные, и Бог знает какие еще карты, не моим чета, недаром вы те, о ком говорят: «Чекистов бывших не бывает».

Никто не улыбнулся его шутке. Он внутренне поежился, но продолжил дальше:

– Вертолет спокойно доставит нашу группу к подножью Кинзелюка, высадит на берегу Нижнего озера, оттуда наверх – немногим более 400 метров. Склон крутой, но не непроходимый. По моим наблюдениям, все вы в хорошей, вполне спортивной форме, и восхождение проблемы не составит. Ну, вот разве что меня немного одышка помучает, но и это терпимо. Как подниматься, вы тоже наверняка уже знаете, в интернете свидетельств и подробнейших описаний полно… – Он помолчал и, обведя взглядом присутствующих, тихо и внушительно произнес: – Господа офицеры, на фига я вам нужен-то?

Повисла неловкая пауза. Борис безнадежно водил пальцем по столу, не глядя на Захарова. Главный вздохнул, хотел что-то ответить – Евгений Федорович его опередил, подняв руку:

– Не спешите. Давайте я сам скажу. И если скажу неправильно – немедленно уйду. Но я скажу правильно. По своему опыту вождения туристических групп я отчетливо помню: в дальних и сложных походах очень хорошо, когда в группе есть некий… назовем его – центр психологической разгрузки. Это человек, способный не впасть в уныние при любых трудностях, любых неожиданностях, способный часами травить анекдоты и истории из жизни. Это снимает агрессивное состояние, недовольство друг другом, отвлекает от неудач… Борис мне не говорил, но я предполагаю, что группа ненормальных чекистов-пенсионеров не удовольствуется и не ограничится тем, чтобы слетать на денек-другой в заповедное место, по дороге обратно в вертолете хлопнуть водки и вернуться. Наверняка есть в планах и другие достопримечательности, которыми просто грех пренебрегать, располагая временем и деньгами: озеро Медвежье, ледник Кусургашева… Опять же, Борис мне об этом ничего не сказал, но я предполагаю, что меня он рекомендовал как такого человека, о котором я сказал только что – как балагура и штатного неунывайку.

Захаров снова помолчал. Чекисты ждали, переводя тревожные взгляды с него на Главного. У того на лице не было никаких эмоций. Борис смотрел куда-то в сторону.

– Ну, так вот, резюмирую. Если я изложил все правильно, то… Григорий Павлович, – он обратился к Главному, – это – вторая статья ваших расходов на мое содержание. Ну, еще немного возьму за то, что все-таки покажу вам – на какие камни наступать можно, а на какие – не стоит.

Молчание длилось недолго. Первым захохотал своим бархатным баритоном Главный, которого звали Григорий Павлович. Грохнули и остальные.

– Ну, развел ты нас, Евгений Федорович! – отсмеявшись, сказал Главный. – Прямо профессионально развел! Артист!