Прислуга помогает ей примерить белоснежное платье невероятной красоты. Девушка никогда ещё не видела ничего подобного — оно так изящно сидит по ней, что у Кристины не хватает слов. Впервые она видит себя в таком свете — настоящая принцесса.
Вошедшие в спальню служанки тихонько обсуждают странного незнакомца, к которому вдруг затребовали столь же высокое уважение, как и к другим представителям семьи де ла Форсов. От слуха Кристины не ускользают их небрежные слова о том, как он, должно быть, уродлив, раз вынужден скрываться под маской.
— Вы глубоко ошибаетесь, леди, — Кристина резко обращается к ним, — он замечательный человек, просто прекрасный. Вы же не имеете права вести таких разговоров о брате Вашего господина.
Они бросают на Кристину косые, странные взгляды и ехидно ухмыляются. Девушка искренне не понимает в чем дело, а потому старается не обращать на них внимание, пока до ее слуха не доносятся едва уловимые слова одной их них:
— Надеюсь, что страстность в постели у них семейное…
Её сердце пропускает удар. Верить в услышанное откровенно не хочется, но само отношение прислуги к ней в этом доме толкает на мысли о том, что горничная не лжет… В доме Рауля ни одна служанка не относилась к Кристине так высокомерно, так презренно, как в этом.
Она в оцепенении отступает от зеркала, отрешенно мотая головой, — это всё ложь, этого не может быть, это неправда! Прислуга глухо смеется где-то в углу — Кристина бросается прочь из комнаты, попутно скидывая со своей белокурой головы пышную фату.
— Где Чарльз? — спрашивает она хрипло у Мориса, смиренно замершего у дверей их спальни.
— Кажется, господин де ла Форс недавно выходил в сад, — растерянно отвечает дворецкий.
Атмосфера, царящая в доме последние дни, поражает пожилого слугу. На своем веку он повидал многое, но что бы такое происходило в дворянской семье — уму непостижимо.
То и дело спотыкаясь и падая в длинной юбке платья, вмиг ставшего ненавистным, Кристина непоколебимо движется к выходу из особняка. Она решает срезать путь и сворачивает в самую маленькую из гостиных особняка, чтобы выйти прямиком к аллее.
Едва она отворяет дверь в ту комнату, как сталкивается с взволнованным, золотым взглядом такого родного ей человека.
— Боже мой, — выдыхает Шарлотта, быстро поднимаясь из-за стола и шагая к Кристине, — что с тобой, милая?
Девушка выглядит по-настоящему нелепо и жалко — по её щекам сползают черные дорожки слез вперемешку с тушью, прическа вся сбилась, а взгляд покрасневших глаз столь несчастен, что у Шарлотты щемит сердце.
— Он мне изменяет, — рассеянно шепчет Кристина, стирая пальцами растекшийся макияж, — изменяет… — говорит она громче и срывается на рыдания, закрывая рот и нос руками, обессиленно падая на пол, до боли зажмуривая небесно-голубые глаза.
Герцогиня подхватывает Кристину под руки и помогает ей сесть в широкое кресло и отдышаться.
Пока мама помогает девушке придти в себя и успокоиться, Эрик быстрой, незаметной тенью ускользает из комнаты.
Он намерен найти этого мерзавца.
Найти и вытрясти из него всю душу.
Когда Кристина, наконец, перестает плакать, мадам оглядывает гостиную — Эрика в ней уже нет. Они бросают друг на друга взволнованный взгляд и одновременно срываются в сад, следуя на гневные возгласы.
У фонтана они застают ужасную картину:
— Как ты смеешь поступать так?! — Эрик шипит на брата, опасно удерживая его за шею прямо у бурлящей воды.
Одно мгновенье — чистая, прозрачная жидкость обретает алый оттенок крови Чарли, быстро сочащейся из разбитого носа. Девушка громко вскрикивает, а Эрик машинально выпускает из хватки задыхающегося брата.
Мадам быстро шагает к Эрику, чтобы тотчас заключить в его нежные объятия, внушить ему спокойствие.
— Я предупреждал его, — сквозь слезы раскаивается мужчина, пряча лицо в темных волосах мамы.
— Предупреждал?.. — едва слышно вопрошает Кристина, в неверии глядя на Чарли, громко откашливающегося водой, смешанной с кровью.
— Он снова это сделал, Кристина, — дрожащим голосом отвечает Эрик, вырываясь из рук матери, — снова!
Он падает на колени рядом с братом и хватает его с силой за шею, заставляя того снова жадно хватать ртом воздух, биться в этой мертвой хватке.
— Ты просто омерзительное животное! — выкрикивает Эрик и с размаху бьет его под дых, не позволяя сделать и вдоха.
Отвернувшись от перепуганного Чарли, он тяжело выдыхает, старательно борясь с подступающими рыданиями.
— Я ухожу, — едва слышно говорит Эрик и подкошено поднимается на ноги, не силясь даже взглянуть на окружающих, — простите меня…
Ссутулившись, он большими шагами покидает палисадник, чувствуя тяжесть и такую неправильную вину в груди — стоило ему появится на пороге собственного родного дома, как он сразу же напал на родного брата.
Брата, считай, по сути, близнеца, который так разительно отличается от него.
Даже не в плане внешности, а, прежде всего, души.
Эрик не может понять, как этот мерзавец, жадно захвативший такой подарок судьбы как Кристина, смел ей изменять?!
Как он посмел изменить ей повторно?!
Зачем тогда признаваться в любви и просить руки и сердца, если ты все так же спишь с другими, наплевав на все законы чести, морали и, главное, любви?!
Эрика душат рыдания, и он на мгновение останавливается, чтобы вытереть едкие слезы с краев маски.
— Кристина, милая, почему именно так? — беззвучно шепчет он, — Почему ты изначально выбрала его, почему именно я должен доставить тебе боль, раскрыв глаза на его измену, на эту жуткую правду? — он рвано выдыхает, — Я бы ведь отдал все, что бы ты была счастлива… С кем угодно, только не с ним. Только не с моим братом, — Эрик выплевывает последнее слово и рычит от злости, вновь ускоряя шаг.
Он думает, что опять все испортил.
Если бы…
Если бы только не руки Кристины, в это мгновение обхватившие его широкую, сильную спину.
Если бы не его разорванное сердце, в этот момент пропустившее удар.
========== Глава тринадцатая ==========
Он чувствует её горячее, частое дыхание на своей шее и невольно тянется своими разбитыми пальцами к её нежным, прохладным рукам. Его омытые кровью ладони бессознательно накрывают её тонкие, дрожащие запястья. Она рядом. Рядом с ним, а не с Чарльзом в такой тяжелый момент.
Кровь шумит в ушах Кристины, её голова кружится, пока она с трепетом прижимается к бесконечно преданному ей мужчине, к её вечному покровителю. Он никогда не поступил бы так, как Чарльз. Он никогда не предал бы её чувств. Он никогда не дал бы клятвы, за которую не смог бы постоять.
Когда пальцы их покрытых мурашками рук сплетаются, они не сомневаются — это правильно. Может только сейчас, пока сердце Кристины заполнено отчаянной ненавистью к Чарли, пока Эрик слишком опустошен, чтобы оттолкнуть её, такую желанную, от себя, этот момент существует лишь для них двоих.
Они оба знают — сегодня она его не отпустит, сегодня он от неё не уйдет. Только потому что он по-прежнему видит перед собой потерянную девочку из балетной труппы, слезы которой причиняют невыносимую боль, потому что ей так важно чувствовать, что Ангел рядом, что он не покинет её… ни за что не покинет.
И когда она шепчет такое важное «останься», Эрик ни секунды не колеблется прежде, чем сдержанно кивнуть.
Слишком долго длятся эти сладкие объятия. Слишком долго, чем позволительно старым друзьям. Он осторожно разворачивается в её удивительно сильных руках и тотчас сталкивается с любимыми, раскрасневшимися от слез глазами. Легкие болезненно сжимаются от той горечи, что читается в её светлом взгляде. Он готов поклясться, что слышит её внутренний, срывающийся крик.
До хрипоты.
До потери голоса.
До тишины.
Она же может думать лишь о том, во сколько крат глаза Эрика красивее — в них словно затаилось тепло смоляного янтаря, мягко поблескивающего на дневном свету; в них нет ни холода, ни отчужденности, ни насмешки, а лишь через край бьющая нежность и любовь.
