— Я его возненавидел, — процедил сквозь зубы де Шаньи, глядя исподлобья на мужчин.
— Но что же еще? — не понимает Пеллетье.
— Ох, тут все совсем уж банально, — вздыхает Александр, — Семья де Шаньи ведь всегда славилась своим чистым, благородным родом. Как вдруг… Катастрофа! Младший де Шаньи влюбляется в жалкую простушку, дочь никому неизвестного скрипача.
— Неужто… — выдыхает в сердцах адвокат. — Неужто Вы учинили все это, руководствуясь столь мелочными мотивами?! Вы обязаны понести наказание. Нет! Вы заслуживаете самой страшной смерти.
Флоран меряет комнату быстрыми, отрывистыми шагами, сжимая руки в кулаки до побеления костяшек. Детектив неизбежно ощущает ярость и ненависть, источаемую пожилым адвокатом.
Старший де Шаньи только ухмыляется, демонстрируя тем самым абсолютное, ужасающее безразличие. Он не раскаивается. Он не думает о десятках погибших под руинами театра людей. Он не жалеет юных талантов, погибших в страшных муках, задохнувшись от удушающего дыма и терзающего огня.
— Мало того, — добавляет вдруг Александр, разрушив устоявшуюся тишину, — он желал обвинить во всем совершенно непричастного к тому человека, угрожал его семье, шантажировал. Вы ответите за каждое свое решение, де Шаньи. И я Вам гарантирую… Вы предпочтете смерть всему, что Вас ждет.
***
Призрак с нежностью и нескрываемой грустью оглядывает свою любимую невесту. Она мирно дремлет у бока Эрика под пушистым пледом, обвив его торс своими хрупкими руками. Сердце мужчины разрывается на части в эти секунды, когда он оказывается вынужден принимать самое тяжелое в его жизни решение — сдаться властям и дать Кристине и их будущему малышу шанс на спокойную жизнь или же… Остаться и подвергнуть их опасности, обречь на вечные бега.
В глазах стоят предательские слезы, а с губ срывается тяжелый вздох. Это выше его сил. Это больнее, чем все, что когда-либо происходило в его жизни. Он бы пережил любые испытания вновь, испытал бы любые муки, только лишь чтобы остаться здесь и сейчас и на все будущие года рядом с ними.
Резко смахнув ладонью будто бы едкие слезы, он поднимается с места, махом подкладывая под голову Кристины мягкую подушку. Он не имеет права остаться, он обязан сделать все, чтобы самые родные его сердцу люди были в безопасности. Взглянув еще раз на любимую девушку, Эрик решительно шагает прочь из комнаты — медлить больше нельзя.
Едва уловимый щелчок замка отчего-то вынуждает Даае проснуться. Она приоткрывает заспанные глаза, надеясь увидеть рядом с собой Эрика. Растерянно оглядев комнату, она севшим голосом зовет его.
— Эрик, ты где, милый? — в пустоту вопрошает Кристина и кутается плотнее в плед, медленно поднимаясь с дивана.
Ответом служит тишина. Нахмурившись, она проходит в коридор и замечает, что мантии Эрика нет — он куда-то ушел, даже не предупредив ее. Взгляд Кристины вдруг падает на скомканный лист бумаги, лежащий у самого порога. Опустившись на корточки, она берет его в руку и разворачивает на свету: глаза быстро бегут по смазанным буквам и к горлу Даае подступает ком. Это то самое злополучное письмо. Она отказывается верить увиденному. Страх за Эрика вдруг парализует ее, приковывая, словно статую, к полу. Ей требуется несколько секунд, чтобы осмыслить содержание рокового письма. Затем Кристина резко хватается за пальто, висящее на вешалке, и отворяет дверь на улицу, попутно накидывая его на свои плечи.
Она не успевает сделать и шага, как перед ней оказывается незнакомец в широкополой шляпе и грубо толкает её вглубь дома. Девушке не удается сохранить равновесие и она падает, больно ударяясь бедром о холодный, каменный пол.
— Где этот урод?! — восклицает агрессивно мужчина, подступая все ближе к Кристине.
— Не смей называть моего мужа так! — едва ли не рычит она в ответ, отползая от мужчины.
Тот лишь скалится в ответ, непоколебимо на нее шагая. Девушку передергивает от его холодных серых глаз, глядящих на нее с неукротимой жадностью и похотью, от открытых похабной улыбкой кривых, местами отсутствующих зубов.
— Надо же какая у него невеста, Ашиль, — вдруг раздается чей-то голос со стороны входа в дом, — грех не воспользоваться случаем!
Еще один незнакомец показывается из-за спины сообщника и вместе они загоняют ее в угол комнаты. Вжимаясь изо всех сил в стену, Кристина накрывает голову руками, жмуря в страхе глаза.
— Красавица, не стоит нас бояться, — раздается прямо над ее ухом, — мы лишь немного с тобой поиграемся.
Широкая ладонь названного Ашилем обхватывает ее тонкое запястье и рывком тянет наверх. Словно безвольная кукла она поднимается на ноги и, не силясь сдерживать эмоций, срывается на рыдания. Второй мужчина тянет к ней свои шершавые пальцы и обхватывает ими острый подбородок.
Кристина быстро мотает головой, стремясь избавиться от этого отвратительного прикосновения. Она дергается в твердой хватке, но ей не хватает сил противиться сразу двум здоровенным мужчинам.
— Не смейте меня трогать! — кричит она, надеясь привлечь внимание случайных прохожих или немногочисленных соседей.
Однако ее мольбы не желают слышать. Ашиль грубо обхватывает ее за талию и привлекает вплотную к себе. Глаза девушки в ужасе распахиваются, она старается оттолкнуть его, но он непоколебимо склоняется к ее шее и примыкает к ней жадным, развязным поцелуем.
— Ну-ка, — ухмыляется Ашиль, — помоги мне, Юдо, придержи красавицу.
По щекам Кристины стремительно бегут слезы, когда один головорез хватает её за руки и заводит их за спину, не позволяя ей делать более лишних движений, а другой начинает рвать тонкую ткань чайного платья, надетого ей в спешке перед выходом из дома. Она пытается позвать на помощь, но в тот же миг Ашиль ударяет ее по губам ладонью.
Даае вскрикивает от пронзительной боли, но мужчины ни на секунду не прекращают лапать ее стройное тело. Она может лишь молить Бога о том, чтобы Эрик вдруг решил вернуться домой, чтобы остановил этот кошмар, чтобы освободил ее от этих омытых кровью рук и заключил в свои надежные объятия.
Надежда увидеть на пороге дома любимого жениха не покидает её и когда Юдо одним движением стягивает с нее панталоны, а затем раздвигает в стороны худые ноги. Ее тело пробивает дрожь и она с какой-то невероятной, неестественной силой пинает мужчину в пах. Тот сгибается пополам, тут же от нее отворачиваясь.
— Тварь! — взвывает он и Кристина получает очередной удар по лицу от Ашиля.
За пеленой слез она уже не может разобрать происходящего, ей кажется, что сознание вот-вот покинет её, только бы не знать того ада, который вот-вот с ней произойдет.
***
— Французская жандармерия уже задержала истинного виновника, месье, не говорите ерунды, — с явной скукой в голосе сообщил мужчина в форме.
— Что? — не понимает Эрик. — Но кого же они задержали?
— Филипп де Шаньи, — поясняет нехотя старый жандарм, — но вот что интересно… Вы стали жертвой его грязных игр, должно быть? Нам сообщили, что он шантажировал свидетелей, подкупал их. Вы ведь не просто так здесь, верно?
— Да, Вы правы… — в памяти Эрика всплывает содержание письма и отчего-то его сковывает леденящий ужас, пугающее предчувствие толкает его тотчас сорваться на бег и как можно скорее оказаться дома.
— Простите, месье, — быстро тараторит он, уже шагая за порог, — мне срочно нужно домой.
К счастью Эрика, местная жандармерия совсем близко к дому, однако какое-то глубокое чувство заставляет его бежать, а не идти к ставшему им родным дому.
Очень скоро он добирается до их улицы и уже издалека замечает, что дверь в дом не заперта. Рука по привычке тянется под мантию и он вынимает из-под нее неизменную удавку.
Когда до его тонкого слуха доносится дрожащий голос Кристины, его охватывает ни с чем не сравнимая ярость. Он врывается в дом и тут же слышит:
— Эрик!!! — восклицает, не веря своему счастью, Даае, начиная вновь вырываться из рук мужчин, успевших обнажить все ее.
Призрак не дает им и секунды, чтобы осознать происходящее: одним движением он накидывает удавку на шею Ашиля, а затем хватает за волосы Юдо и ударяет его лицом о каменную стену.
