Пойдет ли Рауль против собственного брата? Позволит ли детективу копаться в грязном белье своей семьи?

Александр качает головой и прикрывает глаза, залпом опустошая бокал. Каждое последующее решение может оказаться роковым для Эрика и Кристины, для Ришара, вдруг решившегося заговорить, да и для него самого.

***

Пронзительный крик возлюбленной сводит Призрака с ума. Он бежит на ее голос по запутанным лабиринтам незнакомого замка, находящегося на окраине Флоренции. Ему кажется, что еще совсем немного и она замолкнет навсегда, что он не успеет, что не сможет спасти ее.

Ее голос эхом разносится по многочисленным коридорам, отражаясь звоном от стен, сбивая Эрика с толку, путая его. Глухой удар и снова вскрик — Призрак взбегает вверх по винтовой лестнице и с разбегу выбивает дверь плечом, тут же попадая в комнату.

— Эрик! — восклицает сквозь слезы Кристина.

Она привязана толстой веревкой к стулу, сорочка, в которой она была похищена из дома, разорвана и едва прикрывает самые сокровенные места, но ее тело… Оно сплошь покрыто кровоточащими ссадинами и чернеющими синяками.

Ненависть и ярость застилают разум Эрика и он кидается на человека, облаченного с ног до головы в мантию, но тот лишь выставляет перед собой револьвер.

— Эрик, нет! — срывается на визг Даае, изо всех сил пытаясь разорвать удерживающие ее на месте веревки.

— Эрик! — доносится до его слуха совсем близко.

Кристина резко встряхивает спящего мужчину за плечи и он, наконец, распахивает полные испуга глаза.

— Милый, — выдыхает с облегчением Кристина, прижимаясь к его высоко вздымающейся груди, — я надеялась, эти кошмары остались в прошлом…

Осознание того, что увиденный кошмар совсем скоро может обратиться реальностью, пугает Призрака и он невольно ежится, стискивая Кристину в своих крепких объятиях. Он не может допустить этого. Он непременно сдастся жандармам, едва взойдет солнце в последний отведенный ему день… Лишь бы Александр успел.

— Все позади, — шепчет успокаивающе девушка, растеряно оглядывая испуганного Призрака, — слышишь меня? Это всего лишь сон, все в порядке.

Пелена отчаянных слез застилает глаза Эрика и он тяжело сглатывает подступивший к горлу ком, изо всех сил борясь с навалившимся на него животным ужасом. Ни один кошмар, увиденный им ранее, не шел в сравнение с этим…

— Боже, — выдыхает обессилено Кристина, стараясь поймать его бегающий по комнате взгляд, — что тебя напугало, Эрик?

— Не важно, — отвечает как можно спокойнее мужчина, стараясь унять накатывающую панику, — это всего лишь сон.

Девушка тяжело вздыхает, аккуратно укладывая голову жениха на свои стройные ноги. Бережно поглаживая его по волосам, она шепчет:

— Как бы мне хотелось, чтобы тебя никогда больше не беспокоили эти сны. Ты заслужил, наконец, быть свободным от них.

Призрак заставляет себя как можно искренне улыбнуться ей и прикрывает глаза, желая раствориться в ее нежных прикосновениях и ласковых словах.

— Знаешь, — начинает она чересчур осторожно. Эрик чувствует как голос девушки едва уловимо дрожит и как тщательно она подбирает слова, — я хотела бы, чтобы мы поскорее сходили к матушке Бьёрк.

— Конечно, — соглашается мужчина, невольно напрягаясь от ее интонации, — ты чем-то взволнована?

Кристина отводит взгляд от внимательных золотистых глаз и бессознательно стискивает простынь под свободной ладонью.

— Не хочу пока спешить с выводами, — вполголоса продолжает девушка, — но вероятно… У нас будет малыш, Эрик.

========== Двадцать шестая глава ==========

— Вероятно… У нас будет малыш, Эрик.

На мгновенье Призрак выпадает из реальности: все потаенные страхи, гложущие чувства, сжигающие изнутри эмоции отступают, позволяя сумасшедшему счастью завладеть его разумом.

Ребенок… Его и Кристины Даае — сущего ангела, сошедшего на землю в качестве извинения самого Бога за все его страдания. Его и Кристины Даае — некогда юной балерины, страшащейся чувств своего незримого покровителя. Его и Кристины Даае — отчаянно влюбленной женщины, решившейся бежать вместе с ним — холоднокровным убийцей, гонимым отовсюду. Каким может быть ребенок столь необыкновенных людей, чей брак был заключен на небесах, чьи судьбы были кропотливо сплетены самой кудесницей Судьбой?.. Призрак с трудом осознает слова, сказанные его милой Невестой. Это кажется ему какой-то сказкой, где он лишь сторонний наблюдатель, лишь свидетель чудес, происходящих наяву.

— Эрик, — ласково обращается к жениху Кристина, глядя на бессознательную, совершенно искреннюю улыбку, осветившую его безобразное лицо, — я бы очень хотела знать это наверняка.

Её тихий голос вырывает его из круговорота светлых мыслей и он нехотя вновь окунается в тревожный омут. Призрак едва успевает взять себя в руки и не показать Кристине своих сомнений в их идеальном, сказочном будущем, кажущимся отныне таким нереальным и далеким.

— Да, да, — откликается он, всеми силами контролируя голос, в любой момент способный выдать его с потрохами, — мы обязательно навестим матушку Бьёрк, мой Ангел. Сегодня же. Нельзя медлить, мы должны это знать наверняка.

Он всегда был непоколебимо уверен в Александре. Безусловное мастерство, исключительная интуиция, совершенно поразительная проницательность — бесценные качества, сделавшие его детективом, о котором с восхищением и толикой страха говорят как в аристократических кругах, так и среди простолюдинов. Но… Именно сейчас в сердце Эрика волей-неволей закралось сомнение.

«Да как же это возможно? — промелькнуло у Призрака в мыслях. — Как бы не был умен Александр, ему не хватит времени, чтобы доказать мою невинность…»

Даае жмется, словно крохотный котенок к костлявой груди, поднимая на мужчину светлые, светящиеся любовью глаза. Эрику кажется, что он вот-вот сойдет с ума от всех чувств, распирающих его изнутри в эти секунды. Он с благоговением заключает девушку в свои объятия и невесомо целует ее в обнаженное сползшей сорочкой плечо.

— Боже, Кристина, — шепчет он ей на ушко, когда его ладони опускаются на ее тонкую талию, — ты не представляешь насколько сильно я желаю, чтобы ты стала моей законной супругой, чтобы твои догадки оказались истинными, чтобы мы стали, наконец, счастливой семьей.

— Так и будет, осталось лишь несколько дней, — мягко отвечает Даае, осторожно отстраняясь от мужчины, — идем же к матушке, Эрик! Мне не терпится узнать поскорее…

— Мне тоже, родная, — откликается он вслед удаляющейся в ванную комнату, чтобы привести себя в порядок, — мне тоже…

Оставшись наедине с собой, Эрик до боли сжимает кулаки, позволяя коротким ногтям вонзиться в тонкую кожу ладоней. Боль, пожирающая его изнутри, требует выхода.

Его жизнь обрела смысл, лишь когда он впервые увидел маленькую, испуганную малышку Кристину, которую он возжелал оберегать до самой своей смерти.

«И даже после нее, — рассуждал Эрик. — Если это будет возможно.»

Ничто из его мрачного прошлого не ранило столько сильно, как мысль о том, что Даае останется совсем одна с его ребенком на руках. Его хрупкая, ранимая, маленькая Кристина.

Призрак желает избавиться от всех этих мрачных мыслей. Он не понимает, почему вдруг его покинула вечная спутница — надежда. Он обращался к свету даже в самые темные времена. Искал луч, за который возможно было бы ухватиться. Искал шанс, чтобы сделать хотя бы глоток воздуха в сгущающихся клубах едкого, убийственного дыма. Он никогда раньше не опускал рук и не сдавался до последнего, а боролся, боролся, боролся…

«А теперь главную битву проиграть?.. — усмехнулся мысленно Эрик и, покачав головой, резко подскочил на ноги. — Мы так просто не сдадимся, нет.»

***

Впервые Александр считает, что его план безрассуден и, по большому счету, безнадежен. Впервые всей душой он надеется на благосклонность фортуны, а не на четкие и продуманные действия, просчитанные до мелочей. Впервые он держит столь сильное зло на себя и свою опрометчивость, но… Выбора нет. Нет времени и нет надежды, что появится хоть какая-то зацепка, способная разрушить завесу лжи, кропотливо выстроенную Филиппом де Шаньи.