Если бы только не угроза, нависшая над ними мрачной тучей, способной раздаться в любой момент раскатом, Кристина бы закричала на весь Париж, на всю Францию, на весь этот мир о том, как сильна её любовь к нему, как прекрасна и чиста его душа и… как ошибались все эти глупые люди, судящие его лишь по неидеальной наружности и статьям в мелочных газетах.

Уже у порога дома Жири, Кристину вдруг окликает низкий голос, и она резко оборачивается на него.

— Мадемуазель Даае! Прошу прощения, могу ли я задать Вам пару вопросов?

Обернувшись, она замечает жандарма в строгой форме и судорожно выдыхает, борясь с тут же подступающей. Переведя дыхание, она отвечает чуть севшим голосом:

— Конечно, месье. Чем я могу Вам помочь?

Понимание того, как сильно могут её слова изменить ход следствия, заставляет Кристину собраться с мыслями — ей придется лгать. Лгать абсолютно обо всём, запутывать следы, сбивать следователей с верных мыслей… Она готова пойти на это.

— Очевидно, этот Призрак неровно дышит к Вам, мадемуазель, — замечает удивительно правильно жандарм, склонив голову к плечу, — иначе бы он не жертвовал собственной шкурой, спасая Вашу жизнь из собственноручно устроенного пожара. Он вступал с Вами в какие-либо контакты?

— Ох, — выдыхает Кристина, суматошно обдумывая ответ, — да, поэтому я могла бы помочь Вам. Я так боюсь, Боже… Месье, я хочу поскорее покинуть город, прошу, найдите его поскорее!

— Тише, мадемуазель, — старается успокоить её вмиг взбодрившийся мужчина, — что Вам известно о нём, о его нынешнем местоположении?

— Его имя Ален Лефевр. Он чуть ниже Вас ростом… Всегда носит белоснежную маску, — Кристина прикусывает губу, поднимая взгляд в небо и добавляет севшим голосом, — страшно подумать, что он прячет под ней…

— А возраст? Хотя бы примерно.

— Мне казалось, что он значительно старше меня. Лет на двадцать, не меньше, месье.

— А местоположение? Может быть он говорил что-либо об этом? — не отступает следователь.

Девушка с трудом подавляет улыбку, когда он задает этот долгожданный ею вопрос, способный сбить жандармов со следа надолго. Утерев несуществующую слезу с щеки, она откликается тихо:

— Он так много говорил о графстве Мэн… Возможно, он мог отправиться туда.

— Графство Мэн, значит, — задумчиво произнес жандарм, почесывая аккуратную бороду и отступая к своему коню, — что ж, мы обязательно проверим там всё.

— Вы же арестуете его, месье?! — восклицает Кристина, резко хватая мужчину за рукав, — Прошу, отправьте туда побольше своих людей! Он страшно опасен!

— Конечно, мадемуазель Даае, — с улыбкой отвечает следователь, склоняя голову, — мы обязательно его найдем. Вы можете спать спокойно, и… благодарю Вас за такую полезную информацию!

Едва мужчина отворачивается от неё и шагает прочь, с губ Кристины срывается облегченный выдох, и она утирает пальцами выступившие на глазах слёзы. Каждое слово далось ей с невероятным трудом — каждое лживое слово.

— Кристина! — вдруг слышится родной голос Антуанетты, и она тотчас поднимает взгляд на дом, замечая мадам в окне её квартиры, — Боже, иди же сюда скорее!

Девушка торопливо взбегает по небольшой лестнице, ведущей к двери, и тут же оказывается в крепких объятиях названной матери.

— А Эрик? — спрашивает она взволнованно, — Как же он?

— Тише, — едва слышно просит девушка, прикрывая за собой дверь, — там полно жандармов и… мне так страшно за него, мадам.

— Я боялась, что письмо не дойдет вам, — сбивчиво шепчет женщина, беря Кристину под руку, и отводит ее в глубь квартиры, — слава Богу, вы его получили.

— Оно пришло ещё вчера днем, но… нам хотелось побыть ещё немного рядом прежде, чем произойдёт нечто непоправимое.

Дама понятливо кивает, усаживая девушку в кресло, и тяжело вздыхает. Последние сутки оказались особенно тяжелыми для неё — сразу два бесконечно дорогих ей человека никак не давали о себе знать.

— Что ж, — тихо говорит Жири, отступая к печи, — расскажешь мне, что Эрик собирается делать дальше? Ты не переживай, для тебя у нас место всегда найдется.

— Но я не останусь здесь, мадам, — отвечает Кристина вполголоса, — многое изменилось, и, знаете, я последую за ним хоть на край света. Пока что мне неизвестно почти ничего, но… мы постараемся покинуть страну.

— Он много путешествовал, — с улыбкой кивает Антуанетта, — надеюсь, что с этим не возникнет никаких проблем. Ты привязалась к нему, не так ли?

— Более чем, — тихо отвечает Кристина, невольно багровея под внимательным взглядом женщины, — пока что я не готова рассказать всего.

— Я понимаю, — соглашается Жири, — так, ты, должно быть, устала с дороги. Отдохни пока в спальне Мэг, она вернется поздно, а я поищу документы.

— Спасибо, мадам, — мягко отвечает Кристина, поднявшись с кресла, — я и правда не прочь отдохнуть.

Напоследок улыбнувшись женщине, она тихонько проскальзывает в небольшую комнату подруги, опускается там на пышную кровать, глухо выдыхая, и укрывает лицо узкими ладонями.

Тщательно подавляемый в глубине души страх за Эрика накатывает на неё с новой силой — с губ Кристины срываются тихие слова молитвы. Молитвы, подкрепляемой её обжигающими кожу слезами, пропитанной глубоким отчаянием, пронизанной настоящим животным страхом.

Не прекращая ни на мгновенье шептать, словно одержимая, эти слова, Кристина кутается в клетчатый плед, желая в самом деле почувствовать тепло вовсе не этой колкой шерсти, а истерзанных огнём рук Эрика и его нескончаемой истинной любви.

Она непроизвольно тянется руками к собственной шее, аккуратно дотрагиваясь пальцами до алеющего следа, оставленного невольно Призраком прошедшей ночью и заставляющего Кристину вновь и вновь дрожать от воспоминаний о тех мгновениях.

Слегка прикусив губу, она утирает ладонями дорожки слёз и рвано выдыхает. Эта неизвестность сводит Кристину с ума. Ей невыносимо осознавать то, что он может быть сейчас где угодно, что его уже могли схватить жандармы, что могли убить взбешенные родственники жертв пожара… Жалкая сплетня о его вине оказалась способна вмиг разрушить его жизнь.

Нет, не так. Их жизнь.

Одну жизнь на двоих, обретенную лишь вчера.

========== Девятнадцатая глава ==========

Когда Маргарет поздним вечером возвращается домой после длительной прогулки со своим новоиспеченным ухажером, она узнает от своей матери о том, что Кристина, наконец, прибыла к ним и отдыхает сейчас в её спальне.

Сияющая нескрываемым счастьем девушка тотчас срывается с порога прямо к маленькой комнате, желая скорее поделиться всем бушующим в её душе со своей названной сестрой, со своей лучшей подругой.

Тихонько отворив дверь в тёмную спальню, малышка Мэг шагает внутрь, позабыв взять с собой хотя бы свечу. Не видя ничего перед собой, она зовет вполголоса:

— Кристина, я дома, дорогая.

Со стороны кровати через мгновение слышится невнятное бормотание, а затем сиплое, такое преисполненное надеждой:

— А Эрик?

Девушке, замершей в оцепенении у собственной кровати, кажется, что её сердце в этот миг пропускает удар, потому что горло сжимает болезненным бессильным спазмом. Она понимает — Кристина может потерять его, своего верного друга и трепетного покровителя, в любую секунду, потерять его безвозвратно и страшно несправедливо.

— Тишина, — откликается дрожащим голосом Мэг и опускается на край постели, спеша обнять глубоко опечаленную Кристину за плечи.

Та судорожно выдыхает, стремясь бороться со сковывающим легкие отчаянием, и прижимается к подруге, сбито шепча:

— Я не могу потерять его, Мэг, понимаешь? Не могла и раньше, но теперь… мысль о том, что он не поведёт меня за руку к алтарю однажды просто нестерпима.

Девушка хмурится, вслушиваясь в слова подруги, и осознаёт — между ними произошло нечто особенное, открывшее Кристине, спустя столько времени, истинную природу её чувств. Чувств, которые всегда так отчетливо видели Антуанетта, Мэг и даже сам Эрик, пускай и яро всё отрицающий.