— Почему победой? Нет, я понимаю, что большинство Речных лордов и так связаны с нами долговыми обязательствами и своими же словами, я даже понимаю, почему ты считаешь Талли слабыми. Но я не понимаю, почему ты считаешь, что те же Старки, Аррены и Баратеоны спустят нам такую пощечину, как осада родственного им Великого Дома без объявления войны?!

— Хм… А ты и вправду не понимаешь. Тогда, брат, слушай и думай. Сейчас Север объединяется вокруг Старков так же, как уже давно объединён Запад нами или Мартеллами — Дорн. Вот только есть несколько отличий, существенных в данной ситуации отличий. Север объединяется под знаменами НАСЛЕДНИКА Старков, Робба. Эддард Старк — очень заметная и уважаемая личность, но Север сейчас пойдет не за ним, а за его сыном. И вот на этом мы и можем сыграть. Парень умен и коварен, в отличие от отца… Всего одна его интрига с Болтонами всем умеющим думать показала эти его качества, но еще он до умопомрачения предан Северу. И достаточно показать ему выгоду Севера, и он забудет о родственниках своей матери и с радостью поддержит задуманное нами разделение Речных земель. И он сам убедит своего отца в выгоде этих действий. Особенно это станет заметно, если Эддарду прикажет не вмешиваться король и его братья-Баратеоны, а их слова добьется Серсея. С которой я уже обговорил эту ситуацию и получил ее заверения в успехе ее шепота. По ее словам, нам достаточно будет только не трогать самих Талли, и все. Для короля раздел этого региона уже ничто не остановит! А Аррены… Сейчас, без могучей руки десницы Джона, они нам не соперники. И выходит, что после этого «замаха кулаком» нам главное — не сплоховать и прибрать все наиболее вкусные кусочки Речных Земель себе, наподобие самого Риверрана. Правда, вот тут Старкам наверняка придется кинуть большой кусок в виде Близнецов и их вассалов, да и Солеварни, как и весь Трезубец, скорей всего, отойдут либо им, либо сучке Аррен, но вот все остальное должно оказаться у нас в руках. А это уже, согласись, немало, большая часть целого региона! И надо сказать, только выглядящего бедным региона. Ну, а затем, когда мы переварим этот кусок и когда на железном троне будут сидеть мои внуки, кто знает, кто повернется к нам из Семерых?!

— Да, это немало… Но только может быть, Тайвин. Нам придется приглядывать отныне за Севером и Долиной, как за Дорном. Мира…

— Между нами не было и не будет. Я знаю, брат, я знаю. И я уже знаю, как и кто ослабит Старков и Север. Ты помнишь нашу клятву? Наши дети, рано или поздно, но будут править всем Вестеросом, и сильные северные волки им будут не нужны. А вот мир между нашими ветвями обязан быть прочным. Из-за золота, что начал добывать еще наш прадед, из-за власти, которой добился я, из-за положения, которое займут наши дети, нас растащат по кусочкам, стоит нам только поссориться. Именно поэтому я отдал вам Ланниспорт и еще не раз отблагодарю за верность нашему Дому.

Цок. Цок. Дзинь.

Здесь, в кромешной тьме самой страшной шахты, только по звуку можно было определить, пустую ты рубишь породу или руду. При этом любой осыпавшийся от удара камень вызывает целый ряд громких всплесков. Работа здесь всего за неделю наказания многих из Свободных сломала. Не вытерпели невозможности спать, из-за того, что здесь было воды по колено, невозможности видеть, ведь сюда факелов и ламп не давали, не вытерпели испытание голодом, потому что сюда еду давали только за двойную норму, а ловить пещерную рыбу руками и в темноте… практически никто не сможет.

И только таких, как он, кто уже дважды пытался спровоцировать бунт, сюда направляли уже до конца. Конца их жизни, который обычно наступал через три-четыре недели или чуть больше, но обычно не позднее трех месяцев работы в шахте… За одним исключением. Он уже девятый месяц колол в этой шахте камень. И криком и речами поддерживал дух Свободных, угодивших в это подземное пекло.

Как же ему надоело колоть для этих южан самоцветные камни, пускай даже за кусок хлеба, пару каких-то ранее неизвестных ему овощей и тоненький кусок вяленного мяса. Хотя не в этом дело, он рубит камень по другой причине. Ведь хоть ему и до безумия не хватало неба, он чувствовал: еще немного, и вот эта стена, отделяющая эту проклятую шахту и естественные пещеры, промытые водой, рухнет… И именно это на самом деле придавало его разуму и телу силы, позволяя девятый месяц жить здесь, ну и связь с его Орлом.

Цок. Дзинь. Дзинь.

Сегодня ему разговаривать было уже не с кем. Эти больше не были Свободными, они сломались и теперь были готовы ползать на брюхе перед южанами из Винтерфелла и других городов за Стеной, лишь бы их вывели из этой шахты. Пускай даже и назад, в другие шахты, под землю, главное, отсюда! А единственный, который был среди этой партии наказанных Свободным, вчера скончался, выхаркав свои потроха в кровавом кашле всего за неделю сидения здесь. Его труп он лично утащил и утопил в подземном озере, как и трупы остальных оставшихся Свободными, что умерли в этой шахте, а вот трупы сломавшихся продолжали плавать в воде шахты, пугая новых наказанных до икоты. И быстрее отсеивая их на тех, с кем он будет говорить, и тех, кому перережет глотку при возможности в последний их день в этой проклятой шахте.

О Боги, дайте только ему сил вырваться отсюда, и он омоет в крови южан всю Стену, в этом клянется он — оборотень Орелл!

Дзинь. Цок. Дзинь. Дзинь. Крак.

На мгновение замерев, еще не веря в то, что у него все получилось, оборотень стремительно рванул к пробитой дырке и стал ее торопливо расширять. Вот только это усилие оказалось поистине роковым как для стенки пещеры, так и для легких оборотня. И его скрутил приступ сильнейшего кашля, а когда он закончился, оборотень почувствовал в воздухе запах крови… Его крови!

Всего на мгновение задержавшись, чтобы осмыслить то, что он все же подхватил этот кровавый кашель, Орелл продолжил расширять проход к свободе. Для него умереть, но свободным, было намного лучше, чем жить, но под властью южных лордов. И он знал: еще многие из пленных верят в то же, что и он, ну, а предатели… О, их скоро найдут Хладные, и тогда уж они попляшут под Стенами. Точнее, здесь, за Стеной! Ох, попляшут и умоются кровью, так что мы забудем всех южан! Месть свершится! И главное теперь — смочь добраться до Манса Налетчика и рассказать о том, где содержат Свободных, и тогда все у него сложится удачно.

Стремительно ворвавшийся в обеденный зал принц Оберин был в ярости. Это его брат мог сказать точно. И даже догадывался о причине такой бури чувств.

— Доран! Что это значит?! С каких пор ТЫ просишь этого оленя за МОИХ детей?! А после еще и отдаёшь их волкам в жены! Объяснись, иначе, клянусь Воином, я выбью тебе все зубы!

Тяжело вздохнув, глава Дома Мартелл жестом и взглядом отослал напрягшуюся было охрану, а за ней и прислугу, и велел никому, пока отсюда не выйдет его брат, не заходить.

— Оберин, ты больше не в наёмничьем отряде, поэтому еще раз прошу тебя… ЗАБУДЬ обзывать представителей Великих Домов по их гербам! И присядь… Хотя лучше сперва налей себе вина, разговор будет долгим.

Хмыкнув на эту отповедь старшего брата, Оберин, стремительно успокаиваясь, не спеша налил два кубка вина и, поставив один из них перед Дораном, уселся в кресло. И всем своим видом изобразил готовность слушать. Хотя начало, как он и думал, непростого разговора с братом мгновенно изменило его мимику и жестикуляцию. Сделав серьезным и думающим.

— Скажи, брат, кто виноват в смерти нашей сестры, кто из Великих Домов, точнее? Кто покрывает Клиганов?

— Ланнистеры! Эти…

Взмахнув рукой, старший принц остановил своего более юного и несдержанного родственника.

— Стоп! Давай не отклоняться от нашего разговора, даже на выражения всех НАШИХ чувств к ним. Так вот, Ланнистеры… Их Дом сейчас на подъеме. Их девушка — королева. Наследник вот-вот станет Командующим королевскими гвардейцами. А золото из рудников Ланнистеров течет полноводной рекой, вымывая любые сомнения из сердец их вассалов и закладывая их в сердца чужих вассалов. И как такой Дом можно уничтожить?